Валентина Панченко - Происшествие на ярмарке

• Название: Происшествие на ярмарке
• Автор: Валентина Панченко
• Жанр: Детектив

---

- Вы прямо как ликбез проводите по политической части, Николай Васильевич! - перебила выступавшего вторая женщина. - Можно подумать, эти мысли родились у вас за прилавком вашего парфюмерного магазина.

- Газеты читаем и к тому же думаем! - ответил тот. - Что касается моей парфюмерии, то она здесь ни при чем. Это больше по вашей линии, для вас стараемся. - И он галантно поцеловал женщине руку.

- Ну, только не для меня. Извините, от ваших мазей отдает коровьим пометом.

Все засмеялись. А громче всех сам Николай Васильевич.

Только сейчас Гущин узнал Зернова - владельца частного парфюмерного магазина. Этот "алхимик", как называл его Гущин, давно привлекал к себе внимание милиции. Ловко используя рекламные возможности, Зернов популяризировал свой товар и успешно сбывал его. Одним он предлагал элексир долгожительства, другим средство от поносов, третьим - от бесплодия. Все эти снадобья, как утверждала реклама, изготавливались на основе древнего афинского рецепта и разводились "греческой придворной водой".

"Вот кем заняться надо, да все руки не доходят", - подумал милиционер, вновь прислушиваясь к разговору за окном.

- Ты человек широкий, - сказал бухгалтер. - Не зря на ремонт своего дома потратил пять тысяч.

- Да, я закончил наконец благоустройство своего гнездышка. И в пятницу прошу ко мне. А думать, что же, в любом деле необходимо. Мы здесь свои люди, и я вам скажу: без этого не проживешь. Кстати, Кирилл Мефодьевич, ты в следующий раз не забудь мне еще пачку этикеток.

- Но, голубчик, неделю назад я тебе достал почти 12 фунтов этой дряни.

- Разошлись. Особенно охотно берут с маркой ТЭЖЭ, Остроумова и Ремлера. Но сейчас я работаю над новой мазью - незаменимое средство для выращивания волос.

- А как, как вы это делаете, Николай Васильевич? - заверещали женщины.

- Все очень просто, - ответил Зернов. - Боюсь, что разочарую вас, но одно могу сказать честно: ни о каком помете и речи быть не может.

- Так вы мази не покупаете готовыми?

- Разумеется, нет. У меня есть собственная лаборатория. Достаточно немного коровьего молока, три капли духов - и готово.

- Ловко!

- Чудеса в решете!

- Итак, дорогой Кирилл Мефодьевич, прошу ко мне в дом, где вы увидите такое, чего и в былые времена не видели. А при условии доставки этикеток, желательно французских, и того больше...

"Вот прохвост, - злился Гущин. - Завтра ты у меня по-другому запоешь". Он бросил окурок под ноги и с силой вдавил его каблуком в мягкую землю.

- Но мы отвлеклись, - продолжал Зернов. - Давайте, как модно сейчас говорить, товарищи, выпьем и закусим за то... Как бы вам сказать? Помните у Пушкина: "и на обломках самовластья напишут наши имена"? Так вот, и на обломках, в условиях неразберихи и хаоса, можно делать хорошие деньги. Пусть пьют. Лишь бы мы с вами не теряли человеческий облик. За него, за наш человеческий облик, и предлагаю я выпить...

Вновь забрякали о тарелки вилки и ложки, усиленно задвигали челюстями сидящие за столом.

- А я сегодня любопытную покупочку на ярмарке сделал, - сообщил бухгалтер, - купил по случаю у одного бродяги. Американский... - И он вытащил из шкафа желтый саквояж.

- А все ругаете ярмарку, Кирилл Мефодьевич! - укоризненно заметила одна из женщин, восхищенно разглядывая покупку.

- С паршивой овцы хоть шерсти клок, - ответил тот. - А вы посмотрите, что за прелесть этот нож! - И он стал доставать из ножа его многочисленные предметы.

- Да! - Зернов широко раскрыл глаза. - Одно слово - заграница. Умеют там делать вещи, ничего не скажешь. Чувствуется марка. А качество, какое качество! Замечательно! Во сколько же вам все это обошлось?

Гущин рывком поднялся на руках и, отстранив цветочный горшок, сел на подоконник. В руке у него был пистолет. Женщины вскрикнули, одна, потеряв сознание, стала медленно сползать со стула. Бухгалтер ошалело таращил глаза.

- Прошу не двигаться! - приказал сотрудник милиции, увидев, как парфюмер попятился к двери. Он спрыгнул на пол и прошел к столу. - Вот мой мандат, там все написано.

Хозяин дома трясущимися руками раскрыл протянутую ему книжицу и начал беззвучно шевелить губами, беспрерывно облизывая их языком.

- Вслух!

- Слушаюсь. "Предъявитель сего, Гущин Степан Борисович, есть действительно сотрудник уголовного розыска Нижегородской уездно-городской советской рабоче-крестьянской милиции, который имеет право ношения всякого рода холодного и огнестрельного оружия, хождения во всякое время дня и ночи, а также право арестовывать подозрительных ему личностей, проверять посты, в случае надобности производить разного рода обыски, что подписью и приложением печати удостоверяется".

- Так что в отношении дамочек прошу прощения. - Гущин подошел к той, которая потеряла сознание, и дотронулся до нее. Она тут же пришла в себя и снова, слегка вскрикнув и закатив глаза, обмякла.

- Помогите ей! - обратился Степан к Зернову. - А вы, - он ткнул револьвером в грудь бухгалтера, у которого на коленях лежал раскрытый саквояж, - соберите все, что здесь было, и передайте мне. Быстро!

До отхода поезда оставалось чуть больше двадцати минут.

Ромашин потянулся на стуле, напрягая мускулистое тело. Ну и дежурство выдалось сегодня! Себекин злой как черт, совсем голову потерял с этим саквояжем. Теперь уж все бесполезно. Только что он так ни с чем и уехал на станцию. Да, не сладко ему придется там, среди начальников, которые будут провожать иностранцев. Он строго приказал Ромашину сразу же, если появятся какие-нибудь сведения о пропаже, сообщить ему через дежурного. Ромашин и рад бы это сделать, да молчит телефон, в комендатуре тихо, как-то необычно тихо. Все, считанные минуты остались, скоро станционный колокол даст сигнал к отправлению.

Он зевнул и стал озабоченно разглядывать правый сапог, подметка которого отскочила еще вчера. Надо бы ее подшить, да разве здесь выкроишь минуту свободную? Придется дома заняться. Вдруг раздался звонок.

- Дежурный по ярмарочной комендатуре старший милиционер Ромашин у телефона.

- Гряднов это.

- Слушаю вас.

- Где Себекин?

- Отбыл на вокзал по случаю торжественных проводов чужой делегации.

- Нашли саквояж?

- Никак нет.

- Жалко.

- А чего их жалеть?

- Ладно. Сплошные проколы. Как вообще обстановка?

- Нормальная.

- Из личного состава кто еще с тобой?

- Трое, рядом на крыльце прохлаждаются.

- Дежурите, значит.

- Ага.

- Надо вот что сделать. - Гряднов говорил не спеша, как бы по ходу разговора обдумывая, что предпринять.

- Слушаю.

- Второго парня, которого сегодня задержал, помнишь?

- Конечно.

- Оставь кого-нибудь за себя и сходите вдвоем, что ли, в театр.

- В театр? А чего там? Я спектакли не люблю.

- Напрасно.

- У меня каждый день спектакли, товарищ Гряднов. Прямо из жизни. Как говорится, с натуральными слезами, без всяких бутафориев.

- Это верно.

- Так в чем дело?

- Понимаешь, до нас кто-то уже разгреб кострище. Может, это второй. Виталий говорит, что цыган только им двоим доверил тайну.

- Может, брешет?

- Надо проверить. Я прошу, сходи в театр, но постарайся это сделать тихо, чтобы не спугнуть.

- Так ведь я в форме.

- Ну и что. Представься официально по пожарной части. Словом, разыщи того парня и... если что-то подозрительное...

- Навряд ли.

- А все-таки чем черт не шутит...

- Есть!

- Я скоро буду. Действуй.

Только Ромашин положил трубку, вновь раздался звонок.

- Дежурный... - как обычно начал было он, но раздраженный голос Себекина перебил его:

- Ладно. Что нового?

- Звонил товарищ Гряднов. У него тоже вроде как неприятности. Подсвечников нету.

- Дались они ему...

- В театр посылает. Так что я схожу туда. Насчет второго паренька разведать.

- Давай. Только накажи тому, кого за себя оставишь, чтобы чуть что сразу звонил мне.

- Обязательно.

- Хотя уже бесполезно. Народищу на вокзале уйма. Прощальные речи произносят. Про саквояж вроде как и забыли. У меня здесь в окно весь перрон просматривается как на ладони. Гости, видно, неплохой народ! Смеются, благодарят. Ну вот, последний звонок, поезд трогается. Постой, постой, что за черт!..

В трубке что-то резко звякнуло, и разговор неожиданно прервался. Ромашин недоуменно пожал плечами, дунул в чашечку микрофона и снова приложил ее к уху - ничего.

...Эдди и Кэт высунулись из окна спального вагона, приветливо улыбаясь. Вагоны качнуло, и поезд медленно пополз, поскрипывая железными суставами.

- Мы навсегда оставим в сердце ваш город! - взволнованно говорил Эдди провожающему, идущему рядом с вагоном. - Не огорчайтесь. Нам, право, неловко, что все так вышло.

- Извините уж. Успеха вам. Смотрите, смотрите!.. - вдруг осекся он.

По перрону во весь опор скакал всадник. Провожающие шарахались в стороны. Это был Гущин. Дежурный по станции попытался было задержать нарушителя порядка, но сотрудник милиции сумел на скаку взять чуть вправо, и дежурный остался в стороне, ловя руками воздух. В это время машинист дал гудок, конь вздыбился и заржал. Публика ахнула. Всадник лихорадочно вертел головой, с трудом сдерживая разгоряченную лошадь. Он искал взглядом вагон, где ехала американская делегация. Как назло в этот момент огромные клубы пара обволокли отходящий состав. Гущин проскочил почти на самый конец перрона и уже в последний момент услышал голос Эдди. На какое-то время Степан замешкался, ему было не с руки кидать свою ношу. Развернув коня, он широко размахнулся, с силой бросил саквояж и попал прямо в руки американцу.