Шон Макглинн - Узаконенная жестокость: Правда о средневековой войне

• Название: Узаконенная жестокость: Правда о средневековой войне
• Автор: Шон Макглинн
• Издательство: Русич
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 13-978-0-297-84678-9 (англ.), 978-5-8138-1010-7 (рус.)

Несмотря на бытующие до сих пор представления о рыцарском благородстве и кодексе чести, средневековые войны были неизбежно сопряжены с деяниями, которые в наши дни считались бы чудовищными военными преступлениями. Разорение сел и городов, беспощадная резня мирного населения, массовое истребление пленников, несоразмерные по суровости наказания за нетяжкие преступления — вот типичная практика и традиции того кровавого времени.

Путем всестороннего исследования битв, осад и походов, а также недолгих периодов затишья автор воспроизводит убедительную и шокирующую картину далекой, но отнюдь не романтической эпохи.

---

Никакие общие наблюдения не претендуют на универсальность, поэтому можно столкнуться с исключениями, которые доказывают правило. В зависимости от характера преступления и от того, заслуживает ли преступник «хорошей» смерти, толпа могла проявить к нему сочувствие. Как упоминалось ранее, спасение в последнюю минуту было не таким уж редким явлением. Например, осужденный получал помилование с предложением супружества. Экзекуции, которые мотивировались разоблачением политических интриг, иногда получали публичное неодобрение, поскольку формально против народа не совершалось никакого злодеяния. В 1315 г. в городе Сиена, на западе Италии, власти распорядились отрубить ступню каждому из шести представителей своих противников, вошедших в город в нарушение закона. Горожане подняли бунт против таких жестоких мер, и власти свое распоряжение отменили. Однако снисходительность проявлялась лишь в редких случаях, и простолюдины обычно воспринимали ее с негодованием, если речь шла о каких-то поблажках знати. Так, в 1374 г. в той же Сиене, в связи с угрозой восстания, помилование, дарованное богатому семейству, занимавшемуся разбоем, было аннулировано. Как показывает эпизод с несчастным Томасом Элдерсфилдом, толпу, собравшуюся на казнь, не мутит кровавое зрелище. Трупы и части тел казненных часто становились забавой, особенно для мальчишек, которые таскали их повсюду, швыряли и пинали. Многие из таких мальчишек потом стали солдатами.

Несмотря на всепроникающую жестокость этого периода, имеются свидетельства о том, что кое-какие виды казней к XV веку постепенно вышли из употребления. Одно из возможных объяснений — нежелание усугублять то, что уже сделали война и сама природа; эпидемии, голод и нескончаемые военные конфликты и без того сильно сократили живую силу на полях и численность войск, причем последние зачастую набирали в свои ряды осужденных преступников. С другой стороны, уровень преступности на тот момент мог просто упасть. Причиной этого было развитие правового поля, общей грамотности населения и, следовательно, лучшее понимание того, какие преступления заслуживают суровых наказаний, а какие — нет. Все это позволило глубже рассматривать то или иное преступление и соответственно определять судебную процедуру. В книге Клод Говар, посвященной исследованию смертных казней и деятельности французского средневекового высшего суда, указывается, что в период с 1387 по 1400 г. в суде было рассмотрено свыше двухсот уголовных дел, причем к смерти приговорили всего четверых преступников. То, что это был благородный и снисходительный суд, заметно по небольшому числу приговоренных к смертной казни. Семья одного из приговоренных, чтобы избежать позора публичного повешения, позаботилась о том, чтобы виновного ночью тайком утопили. В большинстве случаев приватные переговоры приводили к снижению количества просьб о помиловании: таким образом суд предлагал процесс примирения — чтобы удостоить чести мстителей и не допустить развязывания кровавой междоусобицы между семьей жертвы и семьей осужденного.

Суд в своей деятельности исходил из принципа «око за око», но «смертная казнь в качестве аргумента использовалась намного чаще, чем в реальности». «Низшие» суды (рассматривающие дела «более низких» сословий) не слишком опирались на этот принцип. Влияние римского права все еще сохранялось, и большинство судов руководствовалось утверждением Сенеки о том, что чем жестче наказание, тем сильнее его эффективность для масс. Средневековые законники приводили юридические и философские аргументы в пользу воздействия устрашения и нравоучительной силы смертной казни, ее действенности в поддержании общественного порядка. Население, по большей части, охотно участвовало в распространении таких идей, активно посещая публичные экзекуции.

При обсуждении жестокости Средневековья, нелишне слегка окунуться в окружающую обстановку той же Англии. Здесь, по общему восприятию, жестокость проявлялась, скорее, по отношению к отдельному человеку, нежели к обществу в целом. Однако не всегда. Характер ведения средневековых записей и общая неграмотность населения той эпохи требуют изучения этого вопроса через реестры судебных дел. Это позволит нам узнать официальную точку зрения на факты жестокости внутри страны (а официальная точка зрения, по крайней мере частично, совпадает с общественной) и даст возможность всесторонне изучить ситуацию на примере Англии. Восприятие здесь весьма неоднозначное, с учетом того, что жестокость и насилие в Англии проявлялись во многом по отношению к женщинам, а юридический статус женщины ставил ее в весьма невыгодное положение (хотя невыгодность этого положения очень часто преувеличивают). Вот что написала Филиппа Мэддерн о женщинах и насилии в средние века: «Они занимали низшее положение в иерархии насилия; мужчины, избивавшие жен, согласно представлениям XV века, своими действиями просто подтверждали сложившийся уклад. В то же время жены, нападающие на мужей, воспринимались как жестокие предатели, посмевшие выступить против своих господ».

Такое представление усиливается английским Статутом об измене[11] 1352 г., в котором говорится, что женщина, убившая собственного супруга, совершила акт измены. Поэтому даже в этой области насилия ощущалась забота о стабильности общественного уклада. За такое преступление, как и за многие другие, полагалась смертная казнь. Женщину заживо сжигали на костре; последний такой приговор привели в исполнение в 1789 году (несчастную звали Кэтрин Мерфи, ее сожгли в Ньюгейте 18 марта за фальшивомонетничество, которое тогда причислялось к рангу государственной измены. К этому времени государственных преступников перед сожжением обычно умерщвляли через удушение).

Женщины как исполнительницы преступлений различной тяжести, и в том числе убийств, попадают в судебные записи в несколько раз реже, чем мужчины; во всей Европе доля женщин-преступниц составляет не более 10 % от всех судебных дел. Единственное преступление, статистика которого носит прямо противоположный характер, — детоубийство. Из всего множества социальных, экономических, культурных и нравственных факторов, толкавших мать на убийство новорожденного ребенка, самый сильный заключался в предпочтении средневековым обществом мальчиков, а не девочек. Например, в Каталонии в XIV в. 80 % жертв таких преступлений составляли именно девочки: «Девочки были для бедной семьи большой обузой, поэтому от них избавлялись; мальчики считались куда более ценным и выгодным приобретением, и их оберегали». Таким образом, с самого рождения женщины подвергались неизмеримо большему насилию, чем мужчины. Мы уже отмечали, какие наказания предусматривались в кодексе Карла V за детоубийство, но наказания варьировались, особенно в зависимости от того, где слушалось дело — в светском или церковном суде, — причем последний всегда подчеркивал свою приверженность к раскаянию преступника. Так, в Италии, где убийства новорожденных разбирались светскими судами, в 1344 году в Болонье осужденную мамашу обезглавили. А в эпоху Позднего Средневековья — уже в Англии — за такое же преступление осужденную мать церковный суд приговорил к публичному покаянию. По-видимому, в Англии раньше, чем в других странах, стали учитывать смягчающие обстоятельства. Так, в 1342 году некая Алиса была взята под стражу и ожидала милости короля, поскольку суд, учтя все обстоятельства, пришел к выводу, что своего малолетнего сынишку женщина убила в состоянии безумства.

Замужние женщины подвергались насилию и жестокости, но не в такой степени, как считают многие наши современники. Внутрисемейные убийства на самом деле происходили крайне редко, по сравнению с ситуацией в нынешнем обществе. Барбара Ханауолт пишет следующее: «Семья являлась основной единицей крестьянской экономики, и никак нельзя было рассматривать убийство жены наравне с убийством вола». Известное «правило большого пальца», согласно которому мужьям позволялось бить своих жен палками не толще большого пальца, пришло отнюдь не из Средневековья, как считают многие. Джеймс Брандидж показал, как в церковном праве пытались применить разумную адаптацию библейских патриархальных устоев. Церковники, например, ссылались на такие места в Библии, как призыв Святого Павла к женам о том, что те должны во всем подчиняться своим мужьям, и что в то время как последние обязаны любить жен, они (жены) должны испытывать перед ними страх. В общем, лица более высокого сословия имели право наказывать низших по положению, будь то женщины, слуги или дети. На церемонии вручения степени магистров грамматики в средневековых университетах новоявленному магистру вручали еще и розгу, чтобы тот наказывал своих учеников; устав бенедиктинских монастырей разрешал аббатам пороть простых монахов.