Шон Макглинн - Узаконенная жестокость: Правда о средневековой войне

• Название: Узаконенная жестокость: Правда о средневековой войне
• Автор: Шон Макглинн
• Издательство: Русич
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 13-978-0-297-84678-9 (англ.), 978-5-8138-1010-7 (рус.)

Несмотря на бытующие до сих пор представления о рыцарском благородстве и кодексе чести, средневековые войны были неизбежно сопряжены с деяниями, которые в наши дни считались бы чудовищными военными преступлениями. Разорение сел и городов, беспощадная резня мирного населения, массовое истребление пленников, несоразмерные по суровости наказания за нетяжкие преступления — вот типичная практика и традиции того кровавого времени.

Путем всестороннего исследования битв, осад и походов, а также недолгих периодов затишья автор воспроизводит убедительную и шокирующую картину далекой, но отнюдь не романтической эпохи.

---

Тактика и стратегия шотландцев во многом диктовались необходимостью. Их аристократия, а следовательно, и высшие армейские чины, были, скорее, похожи, нежели отличались от своих английских «коллег», кроме того, существовали тесные придворные связи. Любые культурные пробелы в XII веке быстро устранялись. Шотландские походы состояли не только из резни, грабежей и угонов в рабство, они — особенно в пограничных регионах — включали в себя также и осады: настойчивость и упорство Давида под Уарком, в конце концов, оправдались, когда измученный голодом гарнизон сложил оружие в конце 1138 года. Однако разорение являлось, конечно, главной задачей и, как показывает первый Даремский договор со Стефаном, согласно которому Карлайл и Донкастер перешли к Давиду, еще одним средством завоевания крепостей. Характерный для Давида принцип отказа от сражений, когда он в спешке отступал, едва заслышав о приближении английского войска, являлся вполне обоснованной, практической реакцией на лучшие доспехи, обученность и оснащение англичан. Его собственная пехота, легко вооруженная и плохо дисциплинированная, не могла сравниться с английской, что и было продемонстрировано в битве Штандартов. Но чем глубже шотландцы проникали на территорию Англии, тем меньшее значение приобретали осады. Многие замки попросту обходились стороной, поскольку шотландцы намеревались лишь разорить окрестности и оказать давление на противника в надежде добиться каких-нибудь территориальных уступок. В этом смысле боевой поход превращался в разбойничий набег, предпринимаемый для быстрого прохождения по территории врага, ее разорения и возвращения с богатой добычей обратно. Жилища, имущество и жизни мирного населения являлись не сопутствующими потерями, а целью таких походов.

Как же получилось, что король Давид, стремящийся прослыть благородным рыцарем и считавшийся в глазах Вильгельма Мальмсберийского «цивилизованным», допускал, чтобы его войска совершали такие жуткие деяния и проявляли такую жестокость? Как мы уже не раз убеждались, даже самые известные и признанные носители рыцарских регалий, не колеблясь, совершали акты кровавой резни, если это диктовалось военной необходимостью. Давид в этом смысле не был исключением. Часть проблемы, как всегда, имела под собой чисто финансовую подоплеку. Шотландия, подобно Уэльсу и Ирландии, была в экономическом смысле развита гораздо хуже, чем Англия. Простые шотландские воины редко получали плату и, следовательно, серьезно рассчитывали на добычу во время своих набегов. Они забирали все, что имело хоть какую-то ценность и могло быть вывезено. И при повсеместной бедности, свирепствующей на «кельтской окраине», всегда находились люди, готовые присоединиться к походу ради будущей добычи. Как и в случае с валлийцами, «это были люди, которые жили войной и ради войны, для которых равенство между миром и процветанием было абсолютно противоположным истине». Если бы Давид не предоставлял этим людям полную свободу буйствовать и грабить, то тогда его войско оказалось бы гораздо малочисленнее и слабее, поскольку у него не имелось средств для того, чтобы платить своим воинам жалованье.

О добыче беспокоились все воины без исключения, в том числе и самые знатные рыцари. Для основной же пешей части шотландского войска она была целью первостепенной важности. И Генрих Хантингдонский, и автор «Деяний Стефана» утверждают, что король Давид специально приказал своим солдатам вести войну самым жестоким способом. Такое утверждение одинаково трудно и подтвердить, и опровергнуть. Так или иначе, Давид четко представлял себе шотландский «стиль» войны и, естественно, рассчитывал на него, чтобы добиться намеченных целей. Король, возможно, и сожалел о крайностях, творимых собственными воинами на неприятельской территории, однако, скорее всего, это могло служить для него удобной отговоркой — якобы он был не в силах сдержать свое разнузданное войско. Поэтому лучшим выходом для неприятеля, чтобы остановить эти безобразия, было вступить в переговоры и пойти на кое-какие уступки. Это обычная уловка, к которой во все времена прибегали воюющие стороны. Давиду для ведения войны как раз и требовались воины, склонные к зверствам, резне и одобряющие рабство. Кейт Стрингер отмечает: «Их тактика террора проводилась в масштабах, сравнимых разве что с Великим Разорением Севера войском Вильгельма Завоевателя в 1069–1070 гг., и имела под собой четкую цель деморализовать Стефана и его северных сторонников, чтобы вынудить их принять шотландские завоевания или хотя бы заключить перемирие, которое в той или иной степени соответствовало устремлениям Давида».

Примерно то же самое происходило и на войне 1173–1174 гг., когда, согласно хронике Жордана Фантосма, шотландский король Вильгельм I призвал своих воинов к повсеместному разорению, чтобы «не оставили ни одного дома, ни церкви» и «убивали всех». Кое-какие усилия были предприняты по сдерживанию зверств в эпоху войн короля Эдуарда I Английского спустя целое столетие, однако едва ли их можно назвать менее жестокими. Все осталось на том же уровне и в XVI веке, во время той же Флодденской битвы.

Здесь мы ограничились сообщениями англичан о зверствах шотландцев на их территории. Отсюда возникает довольно односторонняя картина, на которой единственными преступниками выступают шотландцы. На самом деле это, естественно, не так. Данная книга призвана, в том числе, дать понять читателю, что на протяжении всей эпохи Средневековья едва ли нашелся хоть один военачальник, который не совершил бы того, что в наши дни считается военным преступлением; другое дело, что жестокость порождает жестокость. Будьте уверены: англичане с лихвой вернули «должок» шотландцам и совершили свою долю зверств во время бесконечных англо-шотландских войн. Стоит напомнить о письме Джона Балиола, короля Шотландии, адресованного в 1296 году Эдуарду I, в котором первый в жестких тонах отказывается от феодальной верности последнему:

Ты сам и подданные твоего королевства (с твоего ведома, ведь ты не мог не знать, что они творят) снова и снова (о чем известно каждому), применяя грубую силу, причинили тяжкие и невыносимые страдания, неуважение и зло нам и жителям нашей страны, на земле и на море; а также имуществу нашему и наших подданных; убивали торговцев и прочих жителей королевства, насильно угоняли людей наших в свои вотчины… Теперь вы подошли к границам нашего королевства с войском, перешли их и вторглись на наши земли, совершая убийства и все сжигая.

Чего же добился Давид своими разбойными набегами? В каком-то смысле он получил немалую выгоду, хотя на этот счет единого мнения нет. К моменту заключения второго Даремского перемирия в апреле 1139 года Давиду дали неплохой откуп. Власть Давида в Карлайле и права его сына на графский титул в Хантингдоне были подтверждены, и сын его также стал графом Нортумберленда. Примечательно, что после поражения в битве Штандартов Давид отступил в Карлайл, а не в Шотландию. Здесь он провел совет с папским легатом и вождями своего королевства, как светскими, так и духовными, потому что Карлайл, очевидно, «считался главным местом заседания шотландского правительства». По существу, Стефан признал в договоре области, которые Давид превратил в свою собственность. Тем самым английский монарх получил передышку и смог сосредоточиться на многочисленных проблемах в других местах своего королевства.

К несчастью для него, все эти проблемы, в конечном итоге, привели к тому, что после битвы при Линкольне в 1141 году он оказался в тюрьме. При этом Давид смог восполнить собой возникший политический вакуум на Севере, без лишнего шума и каких-либо конфликтов приняв там управление. Северные хронисты, которые столь ожесточенно осуждали шотландского короля и его войска за чинимые злодеяния, теперь из кожи вон лезли, восхваляя своего нового, такого благочестивого, добродетельного и милосердного господина и повелителя.

Зимний поход короля Иоанна, 1215–1216

Война, разразившаяся в Англии в 1215 году, назревала уже давно, и король Иоанн Безземельный явился ее беспомощным зачинателем. Его тираническое и капризное правление легло тяжелым финансовым бременем на подданных, которых Иоанн использовал ради возврата утраченных территорий во Франции. Эти потери — и, прежде всего, Нормандия, которую Филипп Август присоединил в 1204 году после своей ошеломляющей победы под Шато-Гайаром, — бросают мрачную тень на правление Иоанна. Эту тень могли отвести только ощутимые результаты на поле боя.

Иоанну как нельзя кстати пришлись бы помощь и поддержка собственных баронов, но король предпочел довериться наемникам. Это требовало большого количества денег, которые Иоанн вознамерился заполучить от своих баронов, тем самым серьезно ожесточив их против себя: лишение прав владения, захваты заложников, штрафы, двойные грамоты на единоличную собственность, выданные разным людям, и прочие весьма сомнительные меры оставили Иоанна в фактической изоляции. Он еще больше усугубил собственные проблемы, оказывая покровительство недостойным, раздавая почетные должности иностранцам и новичкам. Наиболее жестко и решительно королевские сборщики налогов действовали на Севере, породив там огромную волну неприязни к Иоанну. Неудивительно поэтому, что именно «северяне» впоследствии и стали инициаторами мятежа.