Виталий Абанов - Город Эйч

• Название: Город Эйч
• Автор: Виталий Абанов
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Этот город вокруг тебя всегда. Сверни в переулок, открой дверь забегаловки, вдохни влажный воздух, пропитанный бензином и дорогими духами, посмотри в глаза бродяге, что сидит в подворотне... Это город. Новый Вавилон? Содом и Гоморра? А может быть Авалон? Или все таки Утопия? Решайте сами... я просто записал все как было...

---

– Лиля! Привет! Мне нравится твой новый серый взгляд.

– Алекс! – под паутиной вуали влажно блеснули глаза: – Ты не изменился.

– Что может изменить меня теперь?

– Да, в этом мире уже ничего!

Он улыбнулся так весело, что его глаза засияли:

– Я соскучился, Лиля.

– Я тоже, Алекс.

Они подошли к столику, мужчина отодвинул ей стул. Катарина шикнула на Марику, собравшуюся принять заказ, и направилась к третьему столику сама. Больно уж хотелось рассмотреть чудную парочку поближе.

– Чего изволите?

К ее досаде, молодая женщина листала меню, наклонив голову, поэтому Катарина могла наблюдать лишь пучок каштановых волос, заколотых простой деревянной шпилькой. Она удивленно воззрилась на деревянную палочку, так не сочетающуюся с дорогим и безупречным образом молодой женщины. Вдруг посетительница подняла голову и посмотрела прямо в глаза Катарине.

– "Райские кущи"?

– Да, мэм. Мой покойный муж придумал. Уже пять лет как он на самом деле там, – Катарина скорбно поджала губы, не забывая отметить приятные черты лица, цветные линзы в глазах и исключительную бледность кожи посетительницы.

Молодая женщина ободряюще кивнула, ее глаза выражали сочувствие, и Катарина заметила, что, несмотря на серые линзы, они чуть отливают краснотой.

Да она альбинос!

Катарина чуть не выпалила это вслух, хорошо, что собеседница уже не смотрела на нее. Она повернулась к своему кавалеру:

– "Райские кущи"! Мне всегда нравилось твое чувство юмора, Алекс! Надеюсь, нас не выгонят отсюда, как предыдущих?

– Не заказывай яблок, и все обойдется, – он тоже улыбался.

Женщина засмеялась и, захлопнув меню, обратилась к Катарине:

– Я голодна, несите все самое вкусное. Только никаких яблок, пожалуйста!

Катарина посмотрела на мужчину.

– Все самое вкусное для дамы. Мне же – кусок мяса. Просто целый кусок мяса.

– Это называется бифштекс, сэр.

– Да, конечно, я знаю. И бутылку красного сухого вина.

Катарина чиркнула в блокноте и поплыла распоряжаться на кухню. Ну и забавная парочка! Абсолютно разные внешне, они были похожи друг на друга тем, что отличны от всех остальных. Однако, в чем именно это отличие, хозяйка "Райских кущ" сказать не могла.

Большая Катарина не любила загадки. Она была любопытна, но чисто житейским любопытством. Мистика не для нее. В мире Катарины Дэвис все объяснимо и рационально. Конечно, она хочет знать, кто с кем спит, где прячется этот ублюдок Грендель (О, у нее есть несколько версий! И если бы полиция удосужилась поинтересоваться... Но нет, копы в этом городе не способны найти даже пистон засунутый им в трусы!), ну и еще изредка ее занимает вопрос, к кому сегодня зайдет Иванов. Все же "необъяснимые явления" и "парадоксальные загадки" могут не беспокоиться, – Большой Катарине до них дела нет.

Так вот над этой парочкой будто витало облако "нерациональности" и "необъяснимости". Катарина раздумывала над этим, когда появилась Марика:

– Там Фил пришел, говорит, дождь будет.

– Скажи Сильверу, чтобы дал ему мяса. Только свежего, от замороженного у него зубы ноют, он мне в прошлый раз жаловался... Хотя, ладно, я сама выйду, перекинусь с ним парой слов. А ты обслужи третий столик.

– Ты выбрал этот городок... – Лиля посмотрела в окно, оглядела зал.

Четыре столика в кафе было занято: высокий брюнет и русоволосая девушка только пришли и делали заказ; за столиком у окна вели оживленную беседу два подвыпивших типа (один – в помятом костюме-тройке, а второй чуть ли не в телогрейке); напротив – рыжеволосый папа угощал мороженым не по возрасту серьезную дочку.

– ...почему? Я добиралась сюда двумя самолетами и поездом.

– Жаль, что мы не можем летать, да?

– Ты так захотел.

– Поэтому есть самолеты.

Она сострила рожицу в ответ.

Они помолчали. И вдруг спросили одновременно:

– Ты скучаешь?

Он улыбнулся, она откинулась на спинку стула:

– Отвечай первым ты!

– Хорошо. Ты спрашиваешь, скучаю ли я по миру, где дети подчиняются приказам? Скучаю ли я по войне, в которой мы заведомо должны были проиграть? Нашими игрушками были машины-монстры. Наши матери умерли, чтобы дать им жизни, а родной отец каждый день посылал меня на смерть... Нет, я не скучаю.

– А я да.

– Лиля, на самом деле ты не скучаешь. Это просто ностальгия по твоему детству. По нам, какими мы тогда были. Ты была ребенком...

– Я ведь смогла родить, а ты – зачать.

Казалось, он немного смутился, затем бросил взгляд за окно и ответил:

– Да, чудесное дитя.

– Чудесное? Ты хоть иногда смотришь вечерние новости?

– Вспомни новости из нашего детства.

Она замолчала, подошла официантка и стал выставлять заказ.

– Ты просила вкусное, а тебе принесли все меню по списку!

– Ну, какой хозяин признается, что в его меню есть что-то невкусное? И я буду есть с удовольствием, ведь платишь-то ты!

Она с аппетитом приступила к трапезе.

– А вот ты изменилась, – сказал он.

– Мм?

– Ты улыбаешься, смеешься, хорошо ешь. Этот мир для тебя.

Она покачала головой:

– Нет, это я для него. Так же как и ты, папочка.

– По крайней мере, у тебя есть еще дети. Настоящие дети. А у меня только это, – он развел руками вокруг.

– Все дети этой планеты – твои дети, Алекс.

Он промолчал.

– Мы с Дэвидом решили завести третьего.

– Ты прирожденная мать.

– Скорее, у меня на роду было написано стать матерью.

– Как дела у Дэвида?

– Его повысили. Он хочет купить нам новый дом.

Глотнув вина, она посмотрела прямо в глаза мужчине:

– Говорит, я кричу по ночам.

Алекс отвел взгляд.

– Это наше прошлое...

– Нет, это не прошлое. Ночью я чувствую боль своего ребенка. Каждую смерть, каждый взрыв.

Лицо молодой женщины застыло. Алекс вздрогнул: Лилит вернулась. Он вспомнил ее красные глаза и белые волосы; он вспомнил ее холодное "Так точно!"; вспомнил, что машина, в которой она сидела, казалась человечнее ее самой.

Лилит, девочка-солдат с бесстрастным лицом и бесстрашным взглядом. В ее сердце был долг, в голове – приказ. Она убивала и была готова умереть. Она стала матерью.

Но тут взгляд женщины потеплел, губы дрогнули в улыбке, лицо ожило:

– Алекс, а помнишь мушмулу?

– Лиля, сколько можно вспоминать об этом?

– Ты ненавидел мушмулу и сделал так, что в этом мире ее нет. Это так... так по-детски!

– Но я ведь и был ребенком! И ты тоже ненавидела мушмулу. Ее все ненавидели, а нас пичкали ею каждое утро. Бррр!

Он сел на стуле прямо, вытянул вперед руку и торжественно провозгласил:

– Дети этого мира избавлены от мушмулы!

– На ее место пришли овсянка и шпинат.

– Свято место...-Алекс вздохнул: – Но, согласись, мушмула в сто раз хуже овсянки!

– А Хелене она нравилась.

– Хелена всегда была сумасшедшей, ты же знаешь.

– Я ведь видела ее. Около полугода назад.

Алекс уставился на нее. Он был напряжен, но молчал. Лиля понимала, почему он так испытывающе с надеждой смотрит в ее лицо. Она сама так же трепетно вглядывалась в лицо Хелене на той идиотской вечеринке в Нью-Йорке, куда притащил ее Дэвид.

– Она теперь известная журналистка. И все такая же сумасшедшая.

Алекс молча не сводил с нее глаз. Лиля ковыряла десерт маленькой ложечкой.

– Ты помнишь, как она спасла нас в том пекле под Катаром? Господи, а как она все время кричала на тебя!

Алекс пошевелился:

– Лиля...

– Нет. – сказала она с внезапно затвердевшим лицом: – нет. Она не помнит ничего. Думаю это был сознательный выбор, Алекс... она столько всего пережила... но все же жалко. Что мы одни тут. – Лиля отвернула лицо в сторону.

Алекс опустил плечи и откинулся на спинку. Грустно посмотрел на Лилю.

– Мы не одни. У них другая жизнь, это правда. Но они живут, и это ты им дала такую возможность.

Лиля повернулась к нему, в глазах стояли слезы.

– Она ненавидела меня, помнишь?

– Она всех ненавидела. Я был между вами, как между молотом и наковальней.

– А теперь мы так мило болтали с ней, окруженные светским обществом с коктейлями в руках.

– Мы и делали все ради этого.

– Но все-таки она осталась собой. Когда какой-то кретин сказал ей что-то о ее последней работе, она кинула в него вилку! Представляешь? Вилка воткнулась в дверь в двух сантиметрах от его лица.

– Хелена осталась Хеленой. Хотя... прежняя она не промахнулась бы...

Они помолчали. Лиля ковырялась в десерте. Официантка принесла кофе и оставила счет.

– Лиля, посмотри на ту пару. На нее. Ты видишь?

– Угу. Заметила.

– Он идет в туалет. Извини меня.

– Брось, Алекс. Им хорошо.

– Я скоро вернусь.

Шум спускаемой воды. Эрик подошел вымыть руки. Рядом, уже вытирая их бумажным полотенцем, стоял молодой азиат.