Юрий Леж - Леж Юрий

• Название: Леж Юрий
• Автор: Юрий Леж
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

   Вошедшего Ворон признал мгновенно. Именно ему несколько дней назад он стрелял по ногам, именно он лежал мертвый и холодный на полу Зеркальной Комнаты. Но сейчас живой и невредимый оборотень, мгновенно уловив опасность, чуть склонив голову, буравил Алексея тяжелым взглядом своих разноцветных глаз. Наверное, этот пристальный, злой и обеспокоенный взгляд смог на мгновения скрыть от штурмовика истинные намерения оборотня. И когда, без разбега, прямо от дверей тот прыгнул на Ворона, время невероятным образом замедлило свой ход. Алексей, с труднопередаваемой тоской в душе, понял, что не успевает... ни достать из-за пояса пистолет, ни выстрелить, защищая своих товарищей, стоящих за его спиной... еще мгновение-другое, и тяжелое, налитое ненавистью тело оборотня собьет его с ног, клыки вонзятся в шею и... все еще инстинктивно он тащил и тащил пистолет, в душе уже согласившись со своей обреченностью... как рядом, в полушаге, оглушительном взрывом в тесном помещении рявкнул выстрел...

   Пуля оборвала прыжок оборотня, изменила его траекторию, и тяжелое, почти мертвое тело рухнуло в двух шагах, чуть левее Ворона на подогретый, красивый кафельный пол, выгнулось дугой и - стало совсем мертвым...

   Каким образом Маха успел достать старенький, затертый множеством прикосновений револьвер, прицелиться, нажать на спусковой крючок, не смог понять никто. А она, уже запихнув оружие обратно куда-то под бушлат, не обращая внимания на выпученные глаза и окончательно открывшийся рот паренька, все еще продолжающего свои древние движения, ласково взяла Алексея за руку и зачастила, приговаривая:

   - Это ничего... не твоя беда, он же в полтора раза почти быстрее... тут никто бы не успел... а ты не думай, все правильно сделал, как надо было... ты пока присядь... вот, давай-ка сюда...

   Все еще пребывая в шоке, Ворон покорно пристроился на краю бассейна, совсем неподалеку от пребывающей в не меньшем шоке парочки, которую, впрочем, вывел из их состояния резкий и властный голос Голицына, с ходу объявившего:

   - Всем оставаться на местах! Жандармский Корпус! Специальная операция!!!

   И тут же, практически без паузы, подполковник ткнул пальцем в наконец-то завершивших любовную игру Санчо и Танюху:

   - Вы! Перейдите вот сюда, сядьте и ждите...

   Послушные повелению жандарма, все еще оглушенные звуком выстрела, падением мертвого тела, неожиданно возникшими в помещении мужчинами и женщинами в похожей, как военная форма, одежде, молодые люди, даже не прикрывая наготы руками, как это обычно бывает, перешли от бассейна на лавочку у стены и покорно сели рядышком, как два манекена.

   - Ворон, проконтролируй тут... - обратился было Голицын к Алексею, но его перебила Маха:

   - Я прослежу, делай, что надо...

   Подполковник бросил быстрый взгляд на худенькую, маленькую девку, на распластавшееся тело оборотня... и уже через несколько секунд из соседней комнаты доносился его голос, отдающий распоряжения по телефону: "Пятерых ко мне, в сауну в подвале, с ними трех экспертов, вызовите труповозку, как приедет - проводите сюда же санитаров. Всё сделать скрытно, гостей в залах и комнатах не пугать, удостоверениями не размахивать! Исполняйте!"

   Маха, непонятно как и когда успевшая сбегать в соседнюю комнату и остаться при этом незамеченной подполковником, присела рядом с Алексеем на бортик бассейна и сунула ему в руки красивую, граненую бутылку наполненную темной янтарной жидкостью.

   - Ты выпей, - посоветовала она штурмовику. - Полегчает, отпустит быстрее... и я с тобой выпью, чтоб не скучно и за компанию...

   Она едва успела запрокинуть бутылку, чтобы хлебнуть ароматный напиток прямо из горлышка, как прикрывающая альков портьера откинулась, и только-только заметивший что-то неладное, происходящее в соседнем помещении, Степка шагнул было из глубины интимного уголка в заполненную посторонними людьми комнату.

   - А ну, брысь! - зло скомандовала недовольная тем, что её оторвали от коньяка, Маха. - Не видишь, что ли - жандармская операция!

   Она кивнула на смирно стоящих у стены репортершу и Сову в дядиных еще комбезах, распахнутых от жары бушлатах и кажущихся странными в этом мире яловых сапогах.

   - Сидите там тихо, - продолжила Маха, указывая горлышком бутылки за спину Степки. - И ждете, когда за вами придут... Марш!

   Наверное, если бы вместо странных девиц в полувоенной одежде по комнате шустрили привычные широкоплечие молодчики Жандармского Корпуса, Степка и смог бы найти нужные слова, чтобы затребовать для разговора их начальство, ну, или, по крайней мере, сделать вид, что затребует. Но при взгляде на Нину, Сову, а особенно почему-то Маху, ему совершенно расхотелось задавать вопросы и чего-то требовать. Он молча отступил назад, задергивая портьеру и что-то невнятно объясняя своим сокоешникам больше жестами, чем словами. В голове у Степки внезапно всплыл невольно подслушанный давным-давно монолог отца. Тот, объясняясь с кем-то из пришедших к нему на дом просителей, говорил: "Нет, уж. За дело против жандармерии я не возьмусь и под угрозой Страшного Суда. Вы, милостивый государь, просто понять не в состоянии, что же это за организация такая - Жандармский Корпус. Держаться от них надо как можно дальше, а уж если так получилось, что пересеклись ваши пути-дорожки, то лучше всего - улыбаться и кланяться... кланяться беспрестанно и выполнять все, что они скажут..."

   Вернувшийся в комнату Голицын внимательно оглядел мизансцену, хмыкнул удовлетворенно, совсем-совсем по-режиссерски, бесцеремонно отобрал у Махи бутылку и сделал прямо из горлышка большой, совсем не аристократический глоток. Вытирая губы все-таки носовым платком, подполковник отметил:

   - Хороший коньяк... правильно, что пьете...

   И обратился к оглушенным выстрелом и стремительностью дальнейших действий жандарма репортерше и Сове:

   - А вы бы, барышни, переоделись, что ли? Сейчас сюда набегут мои помощники, представляете, сколько будет ненужных вопросов и излишнего внимания?

   - Я бы еще и переобулась, - отозвалась Нина. - Если бы не каблук на туфлях...

   За прошедшие дни все, казалось бы, напрочь забыли о тех неприятностях, что достались на долю обувки репортерши. К сожалению, и сейчас с поломанным каблуком ничего сделать было нельзя, и подполковник только пожал плечами.

   - И где же здесь переодеться? - спросила будто сама себя Сова и тут же позвала Нину: - Пойдем, и в самом деле, стоит сменить это...

   Она легким жестом указала на собственный измазанный в земле бушлат и запыленные сапоги. Ведь до попадания в сауну своего мира всем им пришлось и поваляться на земле, соскочив с поезда, и побродить по грязным, захламленным строительным мусором комнатам "Черного дома".

   - А мне, вот, не во что переодеваться, - в спину уходящим девушкам сказала Маха, принимая обратно из рук Голицына бутылку. - Не знала я про ваши моды, и ничего женского и не захватила...

   - С тобой это не главная проблема, - вздохнул подполковник. - Чувствую, что мороки будет - хоть отбавляй...

   Из соседней комнаты, выходящей в небольшой тамбур, а следом и в коридор, послышались невнятные звуки и топот без малого двух десятков ног. Похоже, что вызванные жандармом пятеро оперативников и трое экспертов добрались-таки до места назначения...

   - Выстрел возьмешь на себя, - требовательно, но только ради того, чтобы все еще находящийся в шоке Алексей понял, чего от него хотят, сказал Голицын.

   Ворон покорно кивнул, окружающее сейчас было для него безразлично, а вот Маха ловко сунула ему под локоть, упертый в колено, свой старенький, затертый револьвер и, подмигнув совсем по-человечески, предупредила: "С возвратом..."

Эпилог. Уйти, что бы вернуться... или десять лет спустя. О несчастных и счастливых, о добре и зле, О лютой ненависти и святой любви... Что творится, что творилось на твоей земле, Все в этой музыке, ты только улови...

К.Никольский

36

   В дневном респектабельном ресторане невозможно встретить подгулявшую компанию, бурно и весело празднующую чей-то день ангела или рождения, получение внеочередного повышения по службе или премии за успешно оконченную работу. И разухабистых, кабацких, так любимых подвыпившими гражданами и господами мелодий среди дня не слышно. С маленькой эстрады едва заметным намеком до крайних столиков доносится полонез "Прощание с Родиной", что в свете недавних событий в бывших польских губерниях звучит по меньшей мере двусмысленно. Но оценить таковое иносказание, как впрочем и тоскливые звуки скрипки, и партию фортепьяно, мог бы только хороший знаток или искренний любитель классической музыки. И вряд ли среди зашедших сюда пообедать солидных, представительных господ и скучающих от безделья дамочек набралось бы много по-настоящему ценящих и любящих именно классику прошлых веков.