Вадим Рабинович - Алхимия

• Название: Алхимия
• Автор: Вадим Рабинович
• Издательство: Изд-во Ивана Лимбаха
• Жанр: Химия
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-89059-180-7

Основой настоящего издания является переработанное воспроизведение книги Вадима Рабиновича «Алхимия как феномен средневековой культуры», вышедшей в издательстве «Наука» в 1979 году. Ее замысел — реконструировать образ средневековой алхимии в ее еретическом, взрывном противостоянии каноническому средневековью. Разнородный характер этого удивительного явления обязывает исследовать его во всех связях с иными сферами интеллектуальной жизни эпохи. При этом неизбежно проступают черты радикальных исторических преобразований средневековой культуры в ее алхимическом фокусе на пути к культуре Нового времени — науке, искусству, литературе. Книга не устарела и по сей день. В данном издании она существенно обновлена и заново проиллюстрирована. В ней появились новые разделы: «Сыны доктрины» — продолжение алхимических штудий автора и «Под знаком Уробороса» — цензурная история первого издания.

Предназначается всем, кого интересует история гуманитарной мысли.

---

33

Король-демонолог Яков I, беседуя с Шекспиром, будто бы сказал: «У шотландских ведьм нет бород, это вы их спутали с немецкими. И поют они у вас не то. Как достоверно выяснено на больших процессах, ведьмы в этих случаях читают «Отче наш», только навыворот» (Домбровский, 1969, с. 174–175). Дьявольская изнанка христианского канона. Алхимическая изнанка.

34

Здесь необходимо уточнение. Универсальность от неумения (топор каменного века, изготовленный одним мастером, в равной мере специалистом и по лезвию, и по топорищу) и универсальность более высокого порядка (архитектурный замысел Парфенона, когда вовсе не обязательно быть «спецом» и по дверным ручкам) — вещи разные. Примерно то же можно сказать и о специализации. Такое различение применимо и к средневековью, не однородному в своих горизонтальных и вертикальных срезах.

35

«Хочешь, продам я тебе за сто золотых секрет получения чистого золота?» — сказал один алхимик неудачливому адепту.

«Хочу», — ответил тот.

По вручении ста золотых гульденов последовал очень длинный и очень подробный рецепт, предписывающий все, что надо делать. Довольный адепт, сияя, быстрехонько распрощался, чтобы скорее взяться за дело.

«Послушай! — крикнул ему вслед продавший тайну. — Я забыл сказать тебе самое главное: когда будешь делать золото, выполняя предписания рецепта, не думай при этом о белом козле. Иначе ничего не получится».

На утро горожане увидели спятившего герметиста, потерянно бродящего по городу и бормочущего: «Белый козел, белый козел…»

Приходит время, когда никакие запреты уже не действуют.

36

возгласят своей эмблемой — где-то во времена Парацельса (XVI в.). Так эликсир злато-серебротворящий в игре произвольных сближений обернется эликсиром долголетия, вечного здоровья, вечной жизни.

37

В этом одна из существенных технических трудностей анализа алхимических текстов.

38

’ Изобретение символа — всегда сокрытие (раскрытие) тайны. Символотворче-ство — и возвышение земного объекта, и раскрытие его тайны, явленной в символе.

39

Купеляция — одна из алхимических процедур, которая сводится к нагреванию купелируемой смеси (10 весовых частей свинца на 1 весовую часть серебра) в специальном тигле при 1000 °C. Окислы свинца и других примешанных к серебру металлов впитываются в материал тигля, а серебро в виде расплава остается на дне тигля в чистом виде (Berthelot, 1889 [1938], с. 264–265).

40

Позднее (XIV–XV вв.) драконов станет уже целых три. Совершенство круга будет поколеблено, зато возникнет новое совершенство — совершенство алхимической троицы (ртуть, сера, соль).

41

Кадуцей — жезл египетского бога с головой Ибиса. Над головой Солнце и рога — знаки плодородия. Атрибут египетского пантеона с легкостью переносится на Олимп. И здесь уже действуют боги-олимпийцы или их римские дублеры: Аполлон — золото, Диана или Геката — серебро, Бахус — материя земли.

42

Золото-здоровье (целение) и золото-нетление — наиболее существенны для алхимии. Апокатастасис (врачующее «восстановление») и нетленность, восходящая к мумифицированию. В символике золота воспроизводится двуфункциональная роль египетского жреца-врача и мумификатора одновременно, исцеляющего живое и освобождающего от порчи мертвое.

43

Свет гасится светом, мрак высвечивает мрак, «образ входит в образ», а «предмет — как и следовало ожидать — сечет предмет» (Пастернак, 1965, с. 344).

44

Помните, как у Томаса Манна: «Узнать одного в другом вовсе не значит сделать из двоих одного и облегчить свою грудь криком «Это он!»» (Манн, 1968, 2, с. 759). Но, может быть, как раз значит. Только тогда мы имеем дело именно с символом как эстетической определенностью.

45

«Граница между земным и небесным зыбка, и стоит только остановить взгляд на каком-либо явлении, как оно уже начинает двоиться» (там же, 2, с. 78). Но символ как знак вещи и сама вещь не двоятся, а раздваиваются, взаимно отражаясь; хотя и двоятся тоже, и делают все то, что им советует делать Лосев и я вслед за ним. Но… все это происходит уже не с символом и вещью, а с деталями, на которые разобран символ.

46

Александриец Ориген (III в.) различал три смысловых уровня текста: телесный (буквальный, историко-грамматический); душевный; моральный и духовный (аллегорический). Данте вслед за схоластами зрелого средневековья раздваивает третий оригеновский смысл, превращая триаду в четверицу, разведя таким образом аллегорию и анагогию (возведение души ввысь). См. об этом комментарий С. С. Аверинцева к статье П. А. Флоренского «Строение слова» (Флоренский, 1973, с. 372).

47

Но лишь в том случае, если настаивает на полной подлинности знака, и тогда — опять-таки — символ выдает себя за вещь, потешаясь над вещью, а воспринимающего водя за нос и обводя вокруг пальца. Алхимическая вещественность, выдающая себя за христианскую духовность.

48

Планеты связаны с металлами не всегда однозначно. У персов, например, Венера — олово, а Меркурий — железо. Есть и другие варианты. Не важно, как связаны, а важно, что связаны. Лишь золото неизменно связывается с Солнцем, начиная с Ветия Валенса (II в.) (Lindsay, 1970, с. 217).

49

«Шар катится, и никогда нельзя будет установить, где берет свое начало какая-то история — на небе или на земле. Истине служит тот, кто утверждает, что все они соответственно и одновременно разыгрываются здесь и там, и только нашему глазу кажется, будто они опускаются и вновь подымаются… то, что вверху, опускается вниз, но то, что происходит внизу и не смогло бы случиться, оно, так сказать, не додумалось бы до себя без своего небесного образца и подобия» (с. 399, 400).

50

Ибо «земное и небесное сцеплено… таким образом, что одно непременно заставляет заговорить или умолчать о другом…» (с. 626). Или: «…природа несказанного… (такова. — В. Р.), что о нем самом нельзя говорить, и чтобы его выразить, нужно говорить о другом» (2, с. 406). Но это другое тут же отражает в себе свой прототип, раздваиваясь, двоясь.

51

Желтый цвет не всегда включают в число главных.

52

Рассказывая о числе, ограничусь лишь некоторыми замечаниями из-за недостаточной разработанности этой темы.

53

10 — совершеннейшее космическое число, снимающее хаотический беспорядок «Ада» и земного мира вещей — Эмпирей Дантова «Рая», символ вселенской гармонии.

54

Я уже говорил в первой главе о тенденции к ослаблению синтетически целостной структуры рецептурного числа, а также о смехе Рабле по этому поводу. Но вновь отсылаю читателя к замечательной книге Бахтина.

55

Чудо и тайна числа сопровождали быт человека в пору его очеловечения, становясь существенным моментом человеческого бытия. Солнце и Луна приплюсовывались к пяти еженощно наблюдаемым блуждающим светилам, образуя устойчивую семерку. Семь планет-приказоносцев двигались по семи кругам вокруг кружной насыпи созвездий зодиака. 60, 12, 7, 4, 3 — божественность меры. 12 месяцев по тридцати дней. «Но большому кругу соответствовал малый, и стоило разделить его тоже на двенадцать частей, как получался отрезок времени в шестьдесят раз больший, чем солнечный диск, и это был двойной час. Он был месяцем дня и поддавался такому же остроумному делению… Это ли не были гармония, порядок и лад?..» (Манн, 1, 1968, с. 381). Алхимия начинается с числового порядка, хотя и игрового, кончается же незыблемым и неукоснительным беспорядком. «Солнце и Луна давали число два, как всё в мире и в жизни, как «да» и «нет», — продолжает Манн (там же).

56

присовокупляется, а не отнимается. «…Они хотели разорвать его не меньше чем на четырнадцать кусков» (с. 516). Но и не больше. Акция зла также облагорожена удвоенной магической семеркой.

57

«…Прощай в третий раз! Ибо я уже сказал это дважды, а чтобы слово имело силу, его нужно произнести трижды» (с. 753).

58

«Был ли он младшим из семерых или у Исайи было восемь сыновей? Первое вероятнее, ибо гораздо прекраснее и правильнее иметь семерых сыновей, чем восьмерых» (2, с. 811). Сначала освящение, а затем ссылка на этот аргумент, ставший священным.

59