Альфред Хейдок - Рассказы

• Название: Рассказы
• Автор: Альфред Хейдок
• Жанр: Классическая проза

Оглавление:

Рассказ деда Маркела

Переодетые

Лжеучитель

Песнь торжествующей любви

Навсегда

Очерк о Змеиногорске

Переодетое счастье

В пургу

Как Камушкин пошёл на первомайский парад

Мотылёк

Дождь

Летят утки…

Сказание о царе Юдхиштхире

---

Хорошо, что Саша не был в числе верующих в приметы, последние испортили бы ему настроение в пятницу вечером, когда он, опять взволнованный предстоящей встречей с Солнечной Радостью, готовился к поездке в Демичево.

А приметы, если можно таковыми считать мелкие неудачи, прямо-таки сыпались…

При выходе из дома перед самыми его ногами прошмыгнула черная кошка. Саша вспомнил об этой примете, предвещавшей неудачу, но тут же отогнал ее как нелепость. Рейсовый автобус в Демичево пришел на стоянку, где ожидал Саша, переполненный горожанами, спешащими на свои огороды и дачи, — нечего было и пытаться в него попасть. Притом рейс был последним в тот вечер.

— Эх, надо было садиться на автовокзале, а не на остановке! — мудро помыслил он и бросился в автопарк, заказывать такси, но там все машины оказались в разгоне. Расстроенный, размышляя о том, что предпринять и какие силы стараются помешать его встрече, — он стоял у въезда в автопарк, когда его окликнули и перед ним остановилась машина.

— Николаев, куда собрался? Если по дороге, подвезу! — за рулем сидел и, улыбаясь, смотрел на Сашу один папаша из «клуба плазмодиевых». Машина была полна его ребятишками, но одно место еще оставалось.

— Мне в Демичево, — сказал обрадованный Саша.

— Жаль, — покрутил головой папаша. — Я еду в Акутиху к теще, это в пяти верстах, не доезжая Демичева. Жена уже там. Хочешь подвезу?

Саша подсел к нему, невольно подумав, как мудра поговорка: «Для милого дружка — семь верст не околица».

Когда папаша высадил Сашу в Акутихе, с запада надвигалась туча. Поднялся ветер. Саша храбро зашагал вперед. Дождь настиг его в сосновом бору. Закачались, зашумели верхушки сосен, и на лицо упали первые тяжелые капли налетевшего шквала. Напрасно Саша искал укрытия под деревьями, редкая хвоя сосен мало защищала от дождя, перешедшего в ливень. С дороги донесся шум проезжающего грузовика. Саша выскочил на дорогу с поднятой рукой, и шофер без лишних вопросов распахнул перед ним дверцу кабины, оказалось, что водитель сам из Демичева возвращается домой.

— А вы в Демичево к кому? — обратился шофер к Саше. Тот оказался в довольно глупом положении: он не знал ни имени, ни фамилии тетки своей возлюбленной и пытался отделаться от вопроса описанием одинокого домика при спуске с горы в село.

— А, знаю! — воскликнул шофер. — Это Свистуниха! Это ее дом. Стало быть, вы едете к ней. Вчера к ней из города приехала племянница, — при этом шофер как-то особенно пристально посмотрел на Сашу и замолчал.

Быстро налетевший дождь так же быстро перестал. Снова засияло вечернее солнце, заблистали капли на деревьях. Светло и как-то празднично стало на омытой земле и на душе Саши. Машина остановилась у калитки палисадника, за которым, сверкая в лучах заходящего солнца, стоял уютный домик. С крыльца, по ступенькам сбежала девушка и быстрыми шагами направилась к калитке… да, он сразу узнал ее. Солнечная Радость шла ему навстречу.

До тех пор пока Саша не увидел быстро приближающуюся к нему девушку дорожные злоключения, дожди, разговоры с шоферами, настолько отвлекали его мысли от предстоящей встречи, что он не успел толком подумать, как себя вести. И теперь, когда живое воплощение его грез находилось всего в нескольких шагах, он мучительно ломал голову — следует ли ему просто броситься навстречу и молча заключить в объятия, что было проще всего… Но она ведь еще не сказала своего решающего, последнего слова… Так лучше снять шляпу, изящно поклониться и произнести какое-то приветствие…

К счастью, девушка облегчила его положение, мгновенно засыпав его ласковыми восклицаниями:

— Бедный! Попал под дождь! Ждала вас раньше. Что, не было транспорта?.. Шли пешком, и плащ у вас весь мокрый — скорее в комнату.

Теплая, ласковая рука взяла его за руку и повела в дом, как давно знакомого, старого, желанного друга. Эти же ласковые руки сняли с него мокрый плащ и шляпу и затем подвели к накрытому белой скатертью столу с холодным ужином. В двух глиняных кувшинчиках, меж веточек пихты, расположенных по краям, красовались красные и белые цветы.

Среди тарелочек с маслом, сыром, грибочками поблескивал никелированный кофейник и приковывал взор совершенно черный молочный кувшин. Скованность Саши исчезла. В легком, шутливом тоне стал рассказывать, какие затруднения ему пришлось преодолеть по дороге сюда, рассказал о кошке, перебежавшей дорогу. Елена подкладывала ему вкусные пирожки и подливала кофе. Оба они смеялись, но в то же время Саша осознавал, что оба они говорят не о том, о чем хотелось говорить, и играют какую-то навязанную самим себе роль. Надо же было сказать ей о самом главном — о том, что он нашел в ней свою грезу, что он счастлив и ждет ее согласия разделить с ним ту волшебную смесь радостей и печалей, падений и взлетов, надежд и разочарований и вечного зова вперед — в неизвестную даль, имя которой — ЖИЗНЬ.

Но невысказанными остались слова. Был момент, когда, он, приняв от Елены чашку кофе, перехватил ее руку и поцеловал ладонь. Она ничего не сказала, тихо улыбнулась, потрепала этой ладонью по его щеке, провела по волосам.

Взявшись за руки, они вышли в палисадник перед домом. Ночь уже развернула звездный покров, стала укутывать поля и леса, и дальние холмы, и протекающую под горой речку в нежную дымку синих сумерек. Благоухала клумба белоцветного табака и ночных фиалок. Если чувства имеют цвет и запах, то так может благоухать лишь нежная зарождающаяся страсть. Другое дело — жасмин. Кусты его по обе стороны калитки, усыпанные белыми цветами, источали зов, полный томления.

Черный шелк, туго облегающий бедра Елены, сильнее оттенял белизну открытых рук, шеи и лица, обрамленного волнами пышных темно-каштановых волос. И о красной горячей крови, полной огня жизни, говорила алая роза на поясе Елены.

Под горой в деревне заиграла гармонь и тут же замолкла. Прогудел в небе самолет, и опять тишина — тишина до звона в ушах. Какую-то наполненность стал ощущать Саша, как-будто неведомая сила вливалась в него.

Они глянули друг на друга и поняли, как хороши и красивы они в этот миг; как прекрасно звездное небо, земля и цветы, аромат, и то невыразимое чувство, охватившее их обоих, как и то, что этот миг необратим, никогда не повторится. Стоя, они обнялись. Затем он поднял ее на руки и бережно понес в дом. Он нес ее, как нес бы драгоценный сосуд с волшебным напитком, и неся отпил…

Она показалась ему легкой, как облачко, тяжести которого не чувствует весенний ветер… Потом звездное небо как бы потемнело в его глазах — он видел только лицо Елены, томное и покорное. На миг он остановился, как пьяница перед тем, как залпом выпить огненную влагу, — ему хотелось полнее осознать, прочувствовать миг, когда держишь в руках пойманную синюю птицу, голубую мечту. Да, он любил ее страстно, исступленно. Это она, которой он писал письма, смутно догадываясь о ее существовании…

Тихий ангел отделился от стены домика, где он стоял незамеченным и, закрыв за Сашей дверь, стал у нее на страже.

Внизу, в деревне под горой, опять заиграла гармонь, и два голоса, мужской и женский, запели:

«Сердце к сердцу любовь влечет,
А Волга знает, куда течет…»

Волга, конечно, — река жизни. Плавно и величественно катит она свои бездонные воды из неописуемого начала в неописуемую Беспредельность. Она синяя, как сине отраженное в ней небо, — она без конца и края… Нет силы, способной остановить ее, ибо она сама есть сила сил, порожденная осью Мира — Любовью. Сладки ее воды, но могут быть и горькими и обжигать уста пьющего.

Крепко спал Саша. Ласковое прикосновение разбудило его — кто-то нежно ворошил его волосы. Он поймал эту руку и стал целовать пальцы Елены. Аромат только что сваренного кофе приятно щекотал ноздри. Надо было вставать. Елена в цветастом пеньюаре, который удивительно гармонировал с волнами ее каштановых волос, подкладывала ему бутерброды и маленькие пирожки с груздями. Елена выглядела прелестно, казалось, проведенная с ним ночь сделала ее еще краше, женственнее. Хотя разговор за завтраком сопровождался легким смехом и ласковыми прикосновениями, Саша не мог не заметить в ней некоторой озабоченности. Она то и дело поглядывала на часы. Иногда внезапно замолкала и вопрошающе смотрела на Сашу.

Но Саша попросту не хотел придавать этому значения — он был счастлив. Только, когда до него донесся резкий сигнал, каким обычно шоферы такси извещают о своем прибытии, он удивленно поднял брови и уставился на Елену.

— Это такси, — сказала Елена, — я заказала его к сегодняшнему утру. Я пойду и скажу, чтобы таксист подождал, и все тебе объясню, — при этих словах Саша заметил, что лицо ее стало каким-то каменно-спокойным.

— Нам предстоит очень серьезный разговор, — сказала она, вернувшись. Мне очень жаль, что я должна причинить тебе боль, но это неизбежно так лучше.