Филип Дик - Лабиринт смерти (сборник)

• Название: Лабиринт смерти (сборник)
• Автор: Филип Дик
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-50782-5

Его называли поэтом паранойи. О нем говорили: что не успел Франц Кафка в первой половине XX века, то доделал Филип К. Дик во второй. А он всего лишь переносил в придуманные миры непридуманных людей - и кропотливо, беспристрастно, как и положено великому «визионеру от фантастики», записывал все ими изреченное и содеянное.

Содержание:

Друг моего врага (роман, перевод М. Кондратьева), стр. 5-268

Лабиринт смерти (роман, перевод Г. Корчагина), стр. 269-450

Мы вас построим (роман, перевод Т. Мининой), стр. 451-717

---

Внезапно музыка прекратилась. Наступила тишина, а затем раздался профессионально безразличный голос диктора:

— Пресс–секретарь директора Ллойда Барнса только что сделал заявление о том, что государственный преступник Эрик Кордон, приговоренный к тюремному заключению за акты насилия по отношению к гражданам, был переведен из Брайтфортской тюрьмы в тюремные сооружения в Лонг–Бич, штат Калифорния. На вопрос, означает ли это, что Кордон будет казнен, от представителя ПДР получены заверения, что такого решения пока не было принято. Хорошо информированные, независимые от ПДР источники открыто заявляют, что все это свидетельствует о готовящейся казни Кордона, указывая, что из последних девятисот заключенных ПДР, в разное время переведенных в тюремные сооружения Лонг–Бич, без малого восемьсот были в конечном счете казнены. Вы слушали новости из…

Эрл Дзета судорожным движением надавил на выключатель своего нательного радио; выключив его, он порывисто сжал кулаки, зажмурив глаза и раскачиваясь взад–вперед.

— Проклятые скоты, — прошипел он сквозь зубы. — Они собираются убить его. — Глаза его раскрылись, лицо исказилось в гримасе глубокой и сильной боли… Затем он постепенно взял себя в руки; его мучения, казалось, смягчились. Но они не ушли совсем; его бочкообразное тело было все так же напряжено, когда он пристально посмотрел на Ника.

— Ты Низший Человек, — проронил Ник.

— Ты уже десять лет меня знаешь, — проскрежетал Дзета. Он достал красный носовой платок и тщательно вытер лоб. Руки его тряслись. — Послушай, Эпплтон, — сказал он, уже стараясь придать своему голосу естественность. Спокойствие. Но он все еще не мог унять незаметную для глаза внутреннюю дрожь. Ник чувствовал ее, знал, что она по–прежнему там. Скрытая и погребенная от испуга. — Они и до меня хотят добраться. Если они казнят Кордона, то потом пойдут дальше и выметут нас всех, даже мелюзгу вроде меня. И мы отправимся в лагеря — в эти проклятые, вшивые, вонючие лагеря для интернированных — на Луну. Ты знал о них? Туда–то мы и отправимся. Мы — Низшие Люди. А не ты.

— Я знаю об этих лагерях, — сказал Ник.

— Ты собираешься меня выдать?

— Нет, — покачал головой Ник.

— Они все равно до меня доберутся, — с горечью проговорил Дзета. — Они годами составляли списки. Списки в милю длиной, даже на микрокассетах. У них есть компьютеры; у них есть филеры. Каждый может оказаться филером. Каждый, кого ты знаешь или с кем ты когда–то общался. Слушай, Эпплтон, — смерть Кордона будет означать, что мы боремся не просто за политическое равенство, а за само наше физическое существование. Ты понимаешь, Эпплтон? Возможно, я не слишком тебе по вкусу — видит Бог, мы не очень–то ладим друг с другом, — но неужели ты хочешь, чтобы меня прикончили?

— А что я могу сделать? — спросил Ник. — Не могу же я остановить ПДР.

Дзета выпрямился, его коренастое тело оцепенело в мучительном отчаянии.

— Ты мог бы умереть вместе с нами, — сказал он.

— Хорошо, — ответил Ник.

— Хорошо? — Дзета уставился на него, пытаясь понять. — Что ты имеешь в виду?

— Я сделаю все, что могу, — отозвался Ник. От сказанного у него перехватило дыхание. Теперь все было кончено: у Бобби не оставалось никакого шанса, и династии нарезчиков протектора суждено было продолжаться и дальше.

«Мне следовало бы выждать, — подумал он. — Как–то уж слишком легко это произошло со мной; я даже не ожидал — толком–то я этого до сих пор не понимаю. Наверное, все из–за того, что Бобби провалился. И все–таки я здесь, и я говорю об этом Дзете. Дело сделано».

— Давай зайдем ко мне в кабинет, — хрипло выговорил Дзета, — и откупорим бутылочку пива.

— У тебя есть спиртное? — Этого Ник и вообразить не мог, наказание могло быть слишком велико.

— Мы выпьем за Эрика Кордона, — сказал Дзета, и они пошли.

Глава 6

— Никогда раньше не пил алкоголя, — сказал Ник, когда они сели за стол друг против друга. Его охватило какое–то поразительно странное чувство. — Все время читаешь в газетах, что люди от этого становятся одержимыми, подвергаются полной деградации личности, поражается их мозг. По сути…

— Просто запугивание, — сказал Дзета. — Впрочем, верно, поначалу тебе не следует торопиться. Пей не спеша; пусть оно там уляжется.

— А какое наказание следует за распитие спиртного? — спросил Ник. Он вдруг обнаружил, что ему стало трудно выговаривать слова.

— Год. Окончательно, без возможности досрочного освобождения.

— И дело стоит того? — Комната вокруг него стала казаться нереальной; она потеряла свою вещественность, свою конкретность. — А разве не формируется привыкание? В газетах пишут, что, один раз попробовав, человек уже никогда…

— Да пей ты пиво, — прервал его Дзета; он отхлебнул из своего бокала, опорожняя его без видимых трудностей.

— Знаешь, — пробормотал Ник, — что скажет Клео насчет того, что я выпил?

— Жены все такие.

— Не думаю. Это она такая, а некоторые не такие.

— Да нет, все они такие.

— Почему?

— А потому, — ответил Дзета, — что муж для них — только источник материальных средств. — Он рыгнул, скроил гримасу и откинулся на спинку вращающегося стула, зажав в здоровенной ручище бутылку пива. — Для них… ну вот, смотри. Скажем, у тебя есть какая–то машина — какой–нибудь хитрый, замысловатый механизм, который приносит тебе кучу юксов, если работает как следует. Теперь предположим, что этот механизм…

— И что, жены действительно так относятся к мужьям?

— Точно. — Дзета снова рыгнул, кивнул и передал Нику бутылку пива.

— Но это же не по–человечески, — сказал Ник.

— Точно. Клянусь твоей багрово–зеленой жопой — так оно и есть.

— Я думаю, что Клео беспокоится обо мне потому, что ее отец умер, когда она была еще совсем маленькой. Она боится, что все мужчины… — Он искал нужное слово, но не мог его найти; его мыслительные процессы были теперь сбивчивыми, туманными и необычными. Он никогда раньше не испытывал ничего подобного, и это напугало его.

— Да не беспокойся, — сказал Дзета.

— Я думаю, Клео какая–то пресная, — пробормотал Ник.

— Пресная? Что значит «пресная»?

— Пустая. — Он махнул рукой. — Или, я хотел сказать, пассивная.

— Женщины и должны быть пассивными.

— Но это служит помехой… — Он споткнулся на этом слове и почувствовал, что краснеет от смущения. — Это служит помехой их взрослению.

Дзета наклонился к нему.

— Ты все это говоришь потому, что боишься, что она тебя не одобрит. Ты говоришь, что она «пассивная», но ведь теперь–то, в этом случае, тебе как раз это и нужно. Ты хочешь, чтобы она шла еще дальше; то есть одобряла то, что ты делаешь. Но зачем вообще ей рассказывать? Почему она должна об этом знать?

— Я всегда ей все рассказываю.

— Зачем? — громогласно вопросил Дзета.

— Я обязан так поступать, — ответил Ник.

— Когда мы допьем это пиво, — сказал Дзета, — мы с тобой кое–куда смотаемся. Где, если нам повезет, мы сможем подобрать кое–какой материал.

— Ты имеешь в виду материал о Низших Людях? — спросил Ник и почувствовал, как в груди у него похолодело; он понял, что его затягивают в опасное предприятие. — У меня уже есть брошюра, которую один мой знакомый расценивает как… — Он замолчал, не сумев выстроить фразу. — Я вообще не собираюсь рисковать.

— Ты уже рискуешь.

— Но этого достаточно, — сказал Ник. — Вполне. Сидеть здесь, пить пиво и разговаривать, как мы разговариваем.

— Только один разговор имеет значение, — заявил Дзета. — Тот разговор, который ведет Эрик Кордон. Настоящий материал; не те поделки, что передаются на улице с рук на руки, а то, что на самом деле говорит, вся суть. Я ничего не хочу тебе говорить: я хочу, чтобы он сказал это тебе. Через одну из своих брошюр. И я знаю, где мы можем ее подобрать. — Он встал из–за стола. — Я говорю не о «словах Эрика Кордона». Я говорю о подлинных словах Эрика Кордона, о его иносказаниях и предостережениях, о планах, известных только настоящим членам мира свободных людей. Низким Людям в подлинном смысле, действительном смысле.

— Я не хотел бы делать ничего, что не одобрила бы Клео, — сказал Ник. — Муж и жена должны быть честны друг с другом; если я займусь этим…

— Если она не одобрит — найди себе другую жену, которая одобрит.

— Ты серьезно? — спросил Ник; голова его к тому времени так затуманилась, что он даже не мог понять, серьезен ли Дзета. И действительно ли он имеет в виду именно то, что говорит, — не важно, прав он или нет. — Ты хочешь сказать, что это могло бы разделить нас? — спросил он.

— Это уже разрушило множество браков. В любом случае, разве ты так уж с ней счастлив? Ты же сам сказал, что она «пресная». Это твои слова. Это сказал ты, а не я.