Ольга Ларионова - Сотворение миров. Авторский сборник

• Название: Сотворение миров. Авторский сборник
• Автор: Ольга Ларионова
• Издательство: Параллель
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-86067-033-8

Трилогия «Соната моря», полный цикл рассказов и повестей «Знаки зодиака», а также отдельная повесть и два рассказа.

Содержание:

Соната моря

 Соната моря (повесть), c. 7-150

 Клетчатый тапир (повесть), c. 151-250

 Лабиринт для троглодитов (повесть), c. 251-370

Знаки зодиака

 Сказка королей (повесть), c. 372-440

 Сотворение миров (рассказ), c. 441-460

 Соната звезд. Анданте (рассказ), c. 461-472

 Соната звезд. Аллегро (рассказ), c. 473-484

 Солнце входит в знак Близнецов (рассказ), c. 485-496

 Солнце входит в знак Девы (рассказ), c. 497-510

 Солнце входит в знак Водолея (рассказ), c. 511-522

 Соната ужа (рассказ), c. 523-548

 Перун (рассказ), c. 549-584

Где королевская охота

 Где королевская охота (рассказ), c. 585-614

 Картель (повесть), c. 615-660

 Сон в летний день (рассказ), c. 661-694

---

— Евгений, ты прослушал…

— Давай быстро, Варька, что у тебя?

— Я на корабле разведчиков. Вуда было очень плохо слышно. Поэтому киб, отправивший фонограмму, одно слово не разобрал и подставил самое близкое по звучанию из всех, ему известных. Я слушала неоднократно, и это слово — не «капибары».

— А что?

— Не разобрать. А догадываться я боюсь…

— Понятно. Пять минут назад я бы тебя попросту обругал за панику. Но сейчас… Мы только что нашли сапог.

— Кого?

— Не кого, а сапог. С правой ноги. Висит на дереве, на высоте три метра сорок сантиметров. И не заброшен, а подвешен, и затяжной шнур завязан на два узла. На заклепке второй номер.

Варвара невольно вскинула глаза на стену, где на привычном месте, справа от пульта, в алой рамочке висел список экипажа корабля. Пилоты и пассажиры в галактическом поиске как правило владели таким количеством профессий, что свободно заменяли друг друга. У Гюрга, впрочем, тоже имелся диплом пилота.

Под вторым номером в красной рамочке значилось: Фюстель Монкорбье, штурман, вакуум–механик, ксенофизик.

— А ты не допускаешь, что он сам прятался на этом дереве и зачем–то подвесил ботинок? — спросила Варвара.

— Кто, Монк? Исключено. По этой ветке мог бы забраться только ребенок. И потом…

— Ты что, Сусанин, боишься меня напугать?

— Тебя напугаешь… У меня впечатление, что это… вроде нашего Майского Дуба. На него всякое вешают.

Варвара вспомнила ленточки, крышки от консервных банок и живого ленивца — игрушечную дань памяти о язычестве предков, таком привлекательном с расстояния в доброе тысячелетие.

— Ритуальное дерево, — подсказала она.

— Вот–вот. И под ним — обглоданные кости. Тоже ритуальные.

— Сусанин! — ахнула она.

— Так я и знал, уже и обморок. Да не человечьи!..

— Евгений, миленький, ну что тебе стоит — прикажи скочу прибрать их в какой–нибудь контейнер! Ну хочешь, я тебя поцелую? За одну косточку?

— Варвара, ты серьезно?

— Конечно нет. Но ты понимаешь значение…

В фоноклипсе что–то злобно крякнуло, словно переломилось.

— Варвара, под этот каменный куб уходит лаз… Если не тоннель. Широченный. И следы, только чьи — не разобрать. Мы уходим вниз. Наверху остается Гриша, держи связь с ним.

— Хорошенькое дело, если внизу — ловушка!

— Ты еще тут будешь встревать! — резко оборвал ее Сусанин. — Идем впятером и один скоч. Точка. А то все раскомандовались…

Ага, вот где они сцепились с Гюргом! Но Сусанин — начальник спасательной группы, его голос решающий.

— Жень, ты хоть дай ориентировочное направление, куда эта нора ведет.

— Само собой. Все.

Тик, тик, тик… Она бесшумно, словно могла кого–то спугнуть, вышла из чужой рубки, еще раз перешагнула через бесполезного киба и замерла, стоя на верхней ступеньке лестницы. Совсем недавно — и тоже на закате — она вот так же стояла, не решаясь ступить на почву первой незнакомой планеты. И была чертовски занята собой: так ли поздоровалась, и что подумали, и как посмели до плеча дотронуться, и куда бы ей провалиться…

Теперь перед ней была незнакомая планета номер два, и не просто почва, а поверхность, скрывающая подземные ходы, горбатые пещеры, ледяные и мутные ручьи… И туда ушли ее ребята. Пятеро. На поверхности, если что случится, только они с Гришей Эболи. Если снизу придет призыв о помощи или, что гораздо хуже, все затихнет и долго–долго не будет доноситься ни единой весточки — Грише придется слетать за ней, и тогда пойдут они с оставшимися скочами.

Так что ей, возможно, придется сунуться в совершеннейшую неизвестность, а она, вместо того чтобы приготовиться к этому, раскинула тут себе персональные тоннели, словно боится по травке пройти…

— Трюфель, убрать защиту между кораблями!

Только теперь, когда ровный снежный вал, соединяющий два звездою лета, мгновенно превратился в кисель и растаял, словно впитавшись в землю, стало видно, насколько же здешняя луна светозарнее земной. Солнце, уже скрывшееся за правой грядой, еще освещало снежные горы и подсвечивало чудовищные скалы Фермопил, придавая им зловещий темно–лиловый отблеск, а вся долина уже светилась ровным серебристым сиянием, и только на том месте, где пролегал тоннель, осталась темная, точно влажная, дорожка примятой травы.

— Двинулись, — сказала Варвара и пошла по этой дорожке. Там, где трава была не вдавлена в землю утюгом силового поля, она топорщилась и поблескивала, словно была вырезана из тончайших полосок белой жести, и даже, казалось, звенела — а может, это подымалась на промысел вечерняя мошкара. Все усиливающийся фиалковый запах мешался с неистребимым металлическим, и это странно сочеталось с сухостью долины — наверное, надо было ожидать ночного тумана. Девушка прибавила шаг.

Внезапно метроном, щелкающий из фоноклипса, умолк.

— Внимание, — раздался голос Трюфеля, на этот раз звучавший скорее как женский, а такое изменение значило, что скоча обуревают отрицательные эмоции. — На нижней террасе большого экваториального хребта появилась стая крупных, предположительно копытных, животных. Направляются в долину. Ориентировочное расстояние четыре целых четыре десятых километра.

Варвара остановилась и обернулась к снежным горам. Вершины еще розовели, но подножие совершенно не просматривалось, — видно. Трюфель пользовался инфракрасной аппаратурой. Ну что ж, как раз добраться до «Дункана», выпить чашечку кофе, поговорить с Гришей и тогда готовиться к первому контакту с чартарумской фауной. А света хватит — луна забирается все выше, и у здешней травушки–муравушки феноменальные отражательные способности… И правда, в долине сделалось светлее и свет этот был ровен, без прежних игольчатых бликов; дорожка размывалась, но это было не страшно — «Дункан» высился чужеродной нездешней громадой, и до него оставалось всего половина пути. Вот только запах стал насыщенным до омерзения. Не зацвела ли травка?

Цветов видно не было, но стали неразличимыми и отдельные травинки: они были утоплены молочным туманом, который стремительно растекался от черного ущелья.

— Ишь ты, — сказала Варвара, — а если нас скроет с макушкой, найдешь дорогу домой?

— Найду. — Вафель, как всегда, был лаконичен.

— Ну и ладно. В случае чего пойдешь первым, а я буду держать тебя за хвост.

Хвостов у скочей не было, но Вафель правильно понял, что в качестве такового может быть использован запасной опорный манипулятор, а поняв, промолчал.

Туман подымался, густея, хотя казалось, что дальше некуда, был уже выше колен и приводил в изумление тем, что совершенно не мешал движению. Напротив, стало легче, и мелькнула шальная мысль: вот станет по грудь — поплыву…

— Расстояние до стаи три с половиной километра, — прорезался Трюфель.

А, ерунда — три с половиной километра! До корабля рукой подать. Вот только захлюпало под ногами, и это противно, но при такой влажности иначе и быть не могло: идет стремительная конденсация, и накопившаяся вода сразу же утекает — вон как тянет ботинки, словно по ручью идешь, вот и у Монкорбье ботинок сорвало, ничего удивительного (неправда, экспедиционный ботинок, пока он не расшнурован, не стянешь и лебедкой…), и то–то было бы смешно, если бы на здешнем Майском Баобабе красовалась вот такая золушкина туфелька, — ой, да она еще и светится (наведенная люминесценция, осторожно, наведенная люминесценция…), и ничего удивительного, ведь светится этот белый кисель, и не белый он, а перламутровый, и проступает какой–то узор (ячеистые структуры типа эффекта Бернара…) шестигранный, а вон там змейка закруглилась голубая на желтовато–медовом фоне, ну прямо Жучка со своим хвостом, и еще, и дальше целых три — красота–то какая! Ногам только холодно, и тянет, тянет (глубина не меньше полуметра, скорость течения метров шесть–семь в секунду — как это я еще держусь на ногах?..), а то бы так и села и смотрела всю ночь и на эти громадные белые кувшинки, что распускаются на глазах и тут же обрастают тысячью лепестков, и на тонкие колоннады, просвечивающие в толще тумана…

— Расстояние до головного животного — две тысячи метров. Стая насчитывает двадцать семь особей.

…и особи со мной вместе полюбуются, подогнут коленки, сядут на плоские задницы и поднимут добрые морды к луне, как скоч мой миленький, — ты не утонул там, Вафель (роботы стратегической разведки приспособлены для передвижения под водой…), ау, не слышу ответа, утопленничек (я не говорю вслух, а мысленную информацию скоч не принимает…)

— Прошу разрешения поставить индивидуальную силовую защиту. В воде могут находиться мелкие животные, смытые со склона.

Утеньки, трусишка ты кибернетический! Тебе бы только заткнуть мне уши и заслонить глаза, чтобы не видела я всей этой красоты, — и золотого купола, что медленно–медленно подымается из перламутровых глубин, как зачарованный остров (используются все частоты видимого спектра, следовательно, можно опасаться сильного ультрафиолетового излучения…), и звенящие лимонные шары, скатывающиеся с этих пизанских башен, чтобы у их подножия раскрыться огромной королевской лилией, — и чтобы всего этого не увидеть за колпаком защиты?