Сергей Городников - Порученец Царя. Персиянка

• Название: Порученец Царя. Персиянка
• Автор: Сергей Городников
• Издательство: КРЫЛАТОЕ СОЛНЦЕ
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1997

Для воспитания предпринимательской и буржуазно-городской культуры отношений в России обязательно должен появиться и развиться авантюрный жанр и русский герой такого жанра, близкий и понятный зарождающемуся национальному среднему классу. Как было и в других, ныне считающихся развитыми капиталистических державах, он появится только через мифологизацию определённых периодов истории государства. Предлагаемый читателю цикл приключенческих повестей «Тень Тибета» является продолжением намерения предложить и разработать такого героя. Впервые в русской культуре эта задача была поставлена тем же автором в книге "АЛМАЗ ЧИНГИЗ-ХАНА" (1993, из-во "РОСИЧ"). Как и герои в романе "АЛМАЗ ЧИНГИЗ-ХАНА", герой данного цикла действует в переломную для Московской Руси эпоху середины 17 века. Рождённый среди русских первопроходцев в Забайкалье он волей обстоятельств попадает в Тибет, где воспитывается воином Далай-ламы, а затем направляется на службу к русскому царю.

Композиционно цикл построен из двух больших повестей дилогии "ВОИН УДАЧА" и романа "ПОРУЧЕНЕЦ ЦАРЯ" из трёх развёрнутых повествований, в каждом из которых герой оказывается участником сложных переплетений противоборствующих интересов в разных местах Восточной Европы и Азии.

В первой повести «Тень Тибета» рассказ ведётся о месте и обстоятельствах рождения героя, о причинах вовлечения его во внутренние дела преодолевающего феодальную раздробленность Тибетского государства, об интригах, в которые он был втянут против своей воли, о его первой любви и связанном с нею приключении в Индии.

Во второй повести «Золотая роза с красным рубином» рассказывается о посольстве шаха Персии к Русскому царю в связи с женитьбой молодого царя Алексея Михайловича, об украденном у посла свадебном подарке и о приключениях, в которые был вовлечён герой в связи с этими событиями.

В первом повествовании романа «Порученец царя» герой оказывается русским разведчиком в Ливонии и в Нарве накануне Большой войны, которая потрясла Восточную Европу и которая началась войной Московской Руси со Швецией за возвращение северных земель у Балтийского моря, отторгнутых у Московского государства во время Великой Смуты.

Во втором повествовании – «На стороне царя» герой попадает в сеть интриг московской знати, когда нарастает боярское сопротивление реформам виднейшего деятеля русской истории середины XVII века, духовного отца будущих Преобразований Петра Великого, псковского дворянина Ордин-Нащокина, - реформ, которые поддерживает царь Алексей.

В последнем повествовании романа, «Персиянка», герой по поручению царя и его ближайших помощников отправляется в Астрахань для попытки предотвратить восстание казаков во главе с Разиным. Это, последнее повествование было отмечено в 2006 году литературной премией «Золотое перо Руси» и грамотой Княжеского Совета России.

---

– Ты чего шумишь? – сверху мягко спросил его молодой худощавый стрелец.

Кузнец приподнял, запрокинул голову. Пошатываясь на руках, осклабился и воскликнул с пьяной радостью:

– Дитрих! Мой ласковый сын! – Цепко ухватившись за подол его кафтана, он стал упорно приподниматься на ноги. Обхватив стрельца для опоры, ткнулся лицом ему в плечо и заплакал, продолжая бормотать сквозь всхлипывания: – Твоя мать хорошая женщина. Она говорит мне: «Бёлен, ты показал наконец-то своё истинное лицо. Ты свинья! Ты свинья, Бёлен!»

– Ну и разит же от него, – через лохматую голову кузнеца сказал обхваченным им стрелец товарищу. – Нажрался, действительно, свинья свиньёй.

Замечание привлекло слух кузнеца. Он обхватил стрельца за шею, смачно облобызал в щёку.

– Свинья! – выговорил он обрадовано. – Очень хорошо, Дитрих! Я есть Свинья!

– Новый какой-то, – отстранился от него молодой стрелец. – Лопочет не совсем по нашему. Я его ещё не видел.

– Немец, верно, – согласился его товарищ, чьё внимание больше привлекали бутыль и полтинники на земле, рассыпанные, будто для чудесного прорастания. – Вон сколько зарабатывает, чёрт, за кандалы для нашего православного брата.

Оба вскользь отметили, как из-за двери на крыльцо неуверенно вышел парень с разбитым до синяков и распухших губ лицом, опасливо спустился к ним, крепко прижимая к груди тяжёлую сумку, из которой торчали рукоятка молотка и щипцы. Парень настороженно приостановился за спиной кузнеца, потянул его за рукав и, вроде глухонемого, замычал, просительно умоляя не останавливаться. Кузнец отпустил стрельца, шатаясь развернулся и обвалился на плечи парня. И уже на его плече слезливо забубнил:

– Я свинья, Дитрих. Я и вправду свинья. Прости меня. Прости за всё.

– Ишь ты, – произнёс молодой стрелец с осуждением. – Сперва ему под глаз синяки пристроил. А теперь прощенья просит.

– Так кузнец же, – неопределённо выразился его товарищ, стараясь полой кафтана укрыть от парня и кузнеца часть земли, где были полтинники и бутыль.

– М-м-м, – глухонемой исказился лицом от напряжённого мычания и, пошатываясь под тяжестью обвисающего на нём кузнеца, не то потащил, не то повёл его прочь от крыльца приказных палат.

Но не прошли они и десяти шагов, как кузнец споткнулся, а опрокидываясь, завалил на себя и глухонемого. Не выпуская сумки, тот проворно и живо поднялся, умоляя кузнеца вытаращенными синими глазами и мычанием вставать поскорее. Поднятый им на ноги, кузнец вдруг хлопнул по пустому карману передника и вспомнил что-то. Обернувшись, он стал пьяно высматривать место, где падал с крыльца, однако там рядышком, словно воркующие голубки, стояли оба стрельца и, как будто были недовольны, что он не поторапливается домой. Кузнец изумлённо задрал голову, на нетвёрдых, расставленных для лучшего равновесия ногах осмотрел звёздное небо.

– Мой Бог! – пробормотал он растеряно и от потрясения в былых представлениях о миропорядке. – В русской земле водка прячется!

Под впечатлением о существовании таких чудес он покорился глухонемому парню, позволил тащить себя к началу широкой улицы. Однако каждые несколько шагов он порывался задержаться, склонялся и пальцами щёлкал у земли, повторяя, как заклинание:

– Цып-цып. Водка! Водка! Цып-цып-цып ...

Товарищ молодого стрельца приподнял бутыль над головой, показал старшему дозора и, когда парень тащил пьяницу мимо будки, тот строго отвернулся, чтобы не разбудить в кузнеце желание пожаловаться о пропаже. Едва парня и кузнеца поглотила тень углового белокаменного терема, стрельцы подобрали с земли полтинники и возвратились от воеводиных палат, словно разбойники с удачного набега.

– Чёртов немец, – весело заметил держащий бутыль. Передал её молодому товарищу и в кармане кафтана выловил пригоршней несколько серебряных монет. – Ну что? Как поделим?

– Думаешь, не хватится? – засомневался старший дозора, но, казалось, сказал это больше для того, чтобы не сразу уступить соблазну.

– А ты б хватился, будь на его месте? – возразил предлагающий делить. – А проспится, только чёрта и вспомнит.

Старший дозора махнул рукой и согласился:

– А-а! Дели поровну и открывай. Водка, тминная? Носом чую, она, дорогая. – Он первым сделал глоток и крякнул от удовольствия. – Чтоб кузнецу успешно добраться домой и не получить жёнину взбучку! – провозгласил он, возвращая бутыль товарищу. – А и то, сказать. Попались бы с деньгами и водкой к лихим ночным людям, ещё б их и прибили.

5. Снаружи крепости

Серебряная монета заставила десятника поста ночного дозора у крепостных ворот распорядиться приоткрыть тяжёлую створку, без лишних расспросов выпустить за неё запоздалых гуляк. Антон за воротами крепости облегчённо вздохнул и оживился с тем большим удовлетворением от успеха побега, что новый товарищ не собирался отбирать у него сумку с деньгами.

– Ну, ты даёшь! – восхищённо проговорил он, когда Удача преобразился и в его облике не осталось и намёка на поведение горького пьяницы. – Ловко у тебя получается.

Оставив слова парня без ответа, Удача на ходу снял пропитанный запахами кузницы передник, отбросил его под старое дерево. Антон тут же избавил сумку от молотка и щипцов. Они без договорённостей признали, что обоих связывает общее желание покинуть город, и парень ни о чём не расспрашивал, доверился старшему товарищу. Скорыми шагами они удалились от ворот крепости к ночному посаду, уже безлюдному и без единого огонька в притихших домах, как будто недовольных, что жизнь внутри некоторых из них всё же выдавала себя дымком из печных труб. Свернули на короткую для Нижнего Новгорода купеческую улицу и вскоре вышли к площади, пересекли её напрямую к постоялому двору. Нигде не было ни души, и, чудилось, настойчиво стучать в крепко сбитую калитку постоялой гостиницы всё равно, что пытаться разбудить мертвецов. Наконец в ней со скрипом приоткрылось смотровое отверстие. Пожилой сторож с повадками отставного вояки намеренно показал сначала шестигранный ствол ружья, а потом стал выспрашивать, кто они такие, и пристально высматривать их овалы лиц. Удачу он вспомнил, принюхался к парам водки, которые ещё не выветрились из его одежды, и неохотно впустил в подворье.

– А этого я не знаю, – с недоверчивой подозрительностью заявил он насчёт его спутника, босого, с синяками похожего на жулика.

– Он со мной. – Удача холодно оттеснил прихрамывающего сторожа от входа, сразу давая понять, что денег не даст и вступать в подробные объяснения не будет.

Ставни на окнах двухъярусного строения были закрыты, и странным казалось, войдя в большую переднюю, которая одновременно была и столовой, увидеть затянувшийся неторопливый ужин постояльцев, будто стать невольным свидетелем тайной вечерни. В закопчённых медных и оловянных подсвечниках горели оплавленные свечи, а за столами на лавках удобно расположились в основном приезжие купцы и приказчики. Вечеряли они дружно и дружно примолкли с появлением вошедших приятелей. Внешность парня сразу вызвала к нему общее неприязненное внимание. Однако решительный настрой Удачи, который вёл себя таким же, как и они, постояльцем и первым делом заплатил хозяину за двойной ужин, удержал их от возражений и иных проявлений недовольства, и они предпочли не замечать, что парень опустился на край лавки в ожидании исполнения заказа.

Хозяин принёс то же, что ели остальные, – большой кусок холодной осетрины на блюде с грибной приправой и две кружки пива. Антон с жадностью голодного волчонка набросился на еду. Прижимая тяжёлую сумку и часто глотая, он исподлобья пронаблюдал, как новый товарищ, который не сел есть вместе с ним, поднялся скрипучей лестницей к спальным комнаткам, а там, в полумраке вдруг стал похожим на осторожно ступающую кошку.

Удача приостановился, на мгновение обратился в слух возле крайней, низкой дверцы близ ската крыши. Слабый шорох за нею перемещался, как будто в его спальне хозяйничали крысы. Мягким рывком толкнув дверную ручку, он змеёй проскользнул внутрь и тут же прикрыл дверцу. Спальня была вытянутой, шириной всего шага три, а в четырёх шагах от порога, возле узкого и распахнутого настежь окна в отсветах наружного лунного сияния растерянно застыл тот самый гонец, которого он утром спас от грабителей. Казалось, со времени их случайного знакомства на лесной дороге пролетела вечность. Гонец отбросил распоротую подушку на постель, которая была перерыта и свисала с узкой деревянной кровати, схватился за рукоять сабли у пояса и, как загнанный в ловушку и показывающий клыки волк, частично обнажил сталь клинка.

– Пришёл вернуть мне долг? – с откровенной насмешкой произнёс Удача. – Помнится, утром ты посчитал себя моим должником.

Гонец не нашёлся, что ответить.