Анатолий Уткин - Первая Мировая война

• Название: Первая Мировая война
• Автор: Анатолий Уткин
• Издательство: Эксмо
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5-699-01029-7

Первая мировая война оказала огромное влияние на события XX века: дала импульс технической революции и сделала насилие орудием разрешения международных споров Уроки первой мировой актуальны и для сегодняшнего времени, когда некоторые державы, как некогда Германия, претендуют на мировое господство.

---

Российская конференция пыталась доказать Западу убийственность укрепления Польши за счет России: "Возобновление старых конфликтов между Россией и Польшей неизбежно нейтрализует силу обоих государств в такой степени, что ни одно из них не сможет служить противовесом Германии... Великая Польша не сможет стать заменой Великой России в качестве основы европейского равновесия.

Поскольку население Польши всегда будет в численном отношении меньше населения России, она не сможет принять на себя такую роль. Несмотря на временную военную слабость России, ее огромный резерв людской силы образует твердую основу для восстановления. Польша будет одним из самых слабых соседей Германии; именно поэтому Польша обречена быть одной из первых жертв униженной, уязвленной и полной жажды мести Германии... Сможет ли Польша эффективно противостоять германским амбициям и угрозам?.. В будущем стабильность и мир Европы будут требовать сильной России, полностью владеющей адекватными средствами обороны".

Конференция выразила несогласие в отношении идей расчленения России (Прибалтика), которые могли соответствовать лишь "самым диким мечтам Германии". Если Запад думает таким образом создать буферную зону между Россией и Германией, то она ошибается: получив независимость, эти страны должны будут выбирать себе патрона, и они могут избрать в качестве такового Берлин — это будет то, чего добивался Берлин в Брест-Литовске. То же самое может произойти с Финляндией, а именно — вхождение в германскую зону влияния. Если Россия будет решительно ослаблена, то в конечном счете первой пострадает Франция, ее ждет отчуждение России и изоляция. Надежда на помощь малых стран — опасная иллюзия.

Снова ожили идеи союза с Францией как основы национальной безопасности России. И это вызвало буквально агонию во Франции, которой — смертельно боящейся Германии — нужно было спешно выбирать между опорой на Россию и поддержкой лимитрофов. В идеале Клемансо хотел бы быстрого восстановления могущественной России, и он помогал Колчаку. Так сказать, "искреннее", чем другие западные страны. Они потребовали от президента Вильсона вмешаться в русскую политику на стороне русской социальной демократии. И нет сомнения, что колебания Вильсона и Ллойд Джорджа в отношении признания Колчака явились (по меньшей мере, отчасти) итогом посеянных деятелями Временного правительства сомнений.

Парижская мирная конференция

Парижская мирная конференция открылась 18 января 1919 г. Все главные проблемы решала четверка Вильсон — Ллойд Джордж — Клемансо — Орландо. Запад не баловал второстепенных союзников и уж тем менее новообразования. В Париж представители националистов из новых малых стран приглашены не были. Разумеется, туда не была приглашена и красная Россия — ни одна из западных стран не выдвинула идею приглашения большевистского правительства на мирную конференцию. В начале работы конференции французский министр иностранных дел Пишон твердо указал, что главные участники конференции не признают и не позовут в Париж ни представителей Москвы, ни представителей Омска. Запад спешил решить проблемы послевоенного устройства.

Во вступительной речи старший представитель Германии граф Брокдорф-Ранцау неожиданно накалил атмосферу: "От нас требуют признать, что мы одни виноваты в начале войны; признание такого факта в моих устах было бы ложью".

Разразился скандал, ожесточение которого ощутимо было долго — этот спор не погас и сейчас. Британская газета "Дейли мейл" писала тогда: "После этой выходки никто не может обращаться с гуннами как с цивилизованными людьми".

На главном форуме парижской мирной конференции — "встречах четырех" британский премьер, представитель страны, которая приложила самые большие интервенционистские усилия и при этом увидела ограниченность силовых методов, начал развивать ту тему, что "не следует преуменьшать значение факта превалирования большевизма как политического направления в России. Крестьяне — основное население России — принимают большевизм по той же причине, по которой французские крестьяне принимали французскую революцию, а именно: она дала им землю".

Нечего ходить вокруг да около, большевики являются фактическим правительством России. "Возможно, что большевики не представляют Россию. Но определенно, что и князь Львов, как и Савинков, не представляют ее... Мы формально признавали царское правительство, хотя знали, что оно было коррумпированным. Мы признавали Донское правительство, архангельское правительство и омское правительство, хотя ни одно из них не удовлетворяло подлинным критериям демократии, но при этом мы отказываемся признавать большевиков. Думать, что нам принадлежит право самим избирать руководителей великого народа, противоречит идеалам, ради торжества которых мы вели войну. Британское правительство уже однажды, во времена Великой французской революции, совершило ошибку, придя к заключению, что эмигранты представляют собой Францию. В конечном счете такое умозаключение привело к войне с Наполеоном, которая длилась двадцать пять лет"{1071}.

Русские крестьяне, возможно, чувствуют в отношении Троцкого то же, что "французские крестьяне чувствовали в отношении Робеспьера", но они должны сами решить проблему собственной власти{1072}.

Западные лидеры начали придерживаться той точки зрения, что поощрение глубинных сепаратистских настроений в собственно России на данном этапе чревато серьезными осложнениями. Было бы ошибкой заключать мир с Сибирью, представляющей собой половину Азии, и с отдельно взятой европейской Россией — половиной Европы. Не следует пытаться самим избирать представителей стомиллионного народа — провоцирование русской озлобленности чревато серьезными осложнениями.

Великие западные державы согласились неофициально выслушать двух крупных деятелей прошлого — министра царского кабинета Сазонова и первого председателя Временного правительства князя Львова. Но при этом Вильсон и Ллойд Джордж жестко настаивали на непризнании их представителями России. Ллойд Джордж, в частности, не хотел, чтобы вопрос о представительстве вообще рассматривался вне контекста общей политики Запада в отношении России.

Британский премьер все больше приходил к выводу, что попытки военным путем сокрушить большевизм едва ли будут эффективными. Оказалось, что нет на земле силы, которая могла бы оккупировать страну российских размеров. Остается политика блокады, но ее первыми жертвами станут противники большевиков — друзья Запада, русские дворяне. Ллойд Джордж начал искать более рациональный вариант противопоставления прозападных и революционных сил в России. В конечном счете это и привело его к идее организации переговоров представителей всех основных противоборствующих друг другу в России сил. Пусть антагонисты соберутся в одном месте. Говорят, что, если большевикам будет позволено прибыть в Париж, они обратят Францию и Англию в свою веру. "Англия может стать большевистской не потому, что большевикам будет позволено проникнуть в страну, а в том случае, если против большевиков будет развернута широкомасштабная военная кампания".

Вильсона это определенно сбивало с толку. Именно от англичан он услышал год назад слово "интервенция". Британия лидировала в силовом подходе, и Вильсон в конечном счете начал соглашаться, поскольку США были уязвимы в этой классовой схватке. В Америке капитал и труд далеки от дружеской симпатии. Теперь же Лондон начал усматривать в интервенции угрозу для Запада, и Вильсону было трудно не согласиться с тем, что посылка войск в Россию может ожесточить внутренние антагонизмы американского общества. "Мы будем плыть против течения, если будем стремиться мешать России найти свой собственный путь к свободе"{1073}.

Из этого следовало, что замирение в России может соответствовать американским интересам. Если большевики не вторгнутся в соседние страны, президент готов даже встретиться с ними. Тем более следует приветствовать внутрирусский диалог. Пусть выскажутся все группы русских, их замирение откроет дорогу деятельности Лиги Наций. Но французы на данном этапе были настроены в отношении России непреклонно. Можно ли представить себе "диалог с чумой"? Французы сконцентрировались на том, что войска победителей не должны тешить себя иллюзиями. Они должны овладеть контролем над двумя "прокаженными" странами Европы — Германией и Россией. Собственно, именно этим французы уже активно занимались. Они слали помощь полякам, осваивали плацдарм в Одессе, формировали Малую Антанту (союз Румынии, новой Сербии и Чехословакии). В этой ситуации Париж терял черты гостеприимного города для встреч по русскому вопросу. Ллойд Джордж предложил компромисс: нужно найти другое место. Вильсон согласился с Клемансо, что в Париже с большевиками встречаться не стоит, но в отдаленном месте — почему бы и не попробовать замирить этот угрожающий Западу социальный тайфун?