Виктор Беньковский - Анахрон (полное издание)

• Название: Анахрон (полное издание)
• Автор: Виктор Беньковский
• Издательство: Шико
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-966-492-202-6

Впервые обе книги «Анахрона» — под одной обложкой.

Городская сказка, перенесенная на страницы и немедленно зажившая собственной жизнью. Поразительно точный срез нашей с вами действительности, чем-то напоминающий классическое «Собачье сердце», но без злобы, без убивающего цинизма. Книга, несущая добро, - что так редко случается в нашей жизни.

Книга первая (роман), с. 7-394

Книга вторая (роман), с. 397-755

---

— Я вас разбудила?

— Почему? — оторопело спросил Сигизмунд.

— Голос у вас какой–то странный… — Вика помолчала. — Сигизмунд, у вас… У вас Анастасии нет?

— Аськи? Нет… Ее здесь и не бывает почти… А в чем дело?

— Ее дома нет.

— Господи, и всего–то…

— Давно нет.

— С утра?

— Меня не было три дня… Я пришла — дома никого. Сегодня она не приходила. И не звонила. А реж ничего не знает.

— С Аськой еще и не такое бывало, — сказал Сигизмунд. — Загуляла, небось.

Вика странно всхлипнула в телефон.

— Сегодня из театра приходили. Искали… Говорили, два дня уже ищут. Она всегда звонит. Хоть в каком загуле, хоть из вытрезвителя, хоть из ментовки… — Вика помолчала и призналась: — Мне страшно.

Сигизмунда взяла досада. Взрослая баба, университет, Рейкьявик, редуплицирующие глаголы — а звонит с разными глупостями. Страшно ей, видите ли.

— Чего вы испугались, Виктория?

— У нас календарь на стене…

Сигизмунд поморщился, вспомнив тошнотворно–сладкий ужас с котятами и бантиками, которым Аська преискусно маскировала матерную надпись на обоях.

— Я уходила двадцать третьего… Ну, в день Советской Армии… Они и гуляли по этому поводу…

— Им только повод дай, — проворчал Сигизмунд.

Но Вика как будто не слышала.

— А следующий день, двадцать четвертое, на календаре замазан. Черным маркером.

— Ну и что?

— Не знаю… Гляжу и страшно… И еще…

— Ну что там еще?

— Поперек котят… Котят помните?

— Да помню! — взорвался Сигизмунд. — Что поперек котят? Вы можете говорить по–русски или разучились?

Вика сказала еле слышно — сдерживая слезы:

— Она написала черным маркером: «ЭТОТ МИР — СРАНЬ!»

У Сигизмунда разом все оборвалось.

— Да ничего, найдется, — сказал он нарочито небрежно. — Мало ли что Аське в голову стукнуло.

— Вот именно, — деревянно отозвалась Вика. — Мало ли, что ей стукнуло.

И положила трубку.

Глава пятая

Федор Никифорович жил на Московском проспекте, недалеко от станции метро «Электросила», в просторной квартире, где было полно вещей шестидесятых годов. Вещей в деревянных корпусах. Вещей, с которыми аккуратно обращались. Вещей, в свое время очень престижных и дорогих. Из нового в квартире была только стальная дверь.

Сигизмунд вошел и мгновенно погрузился в мир своего детства. Мебель Федор Никифорович с дедом, очевидно, брали в одном распределителе.

Правда, сам Федор Никифорович мало походил на зачарованную королевну из заснувшего на сто лет замка. Это был очень старый человек, костлявый, с пигментными пятнами на тонкой, пергаментной коже рук. Легко было представить себе его в гробу. Он улыбнулся Сигизмунду, показав длинные желтые зубы.

— Вы Стрыйковский! — сказал он, открывая дверь. — До чего же похожи на Сигизмунда!

— Я и есть Сигизмунд, — отозвался Сигизмунд.

Старик понравился ему с первого взгляда.

Федор Никифорович сразу потащил Сигизмунда на просторную кухню, загроможденную круглым массивным столом, деревянным диванчиком с плюшевой обивкой и неизбежным ковриком на стене — с грузинкой, горами и оленем. На подоконнике, рядом с проросшим луком в майонезной баночке, стоял старый телевизор «Горизонт».

Проходя мимо открытой двери в комнату, Сигизмунд машинально бросил туда взгляд. Все как у деда. Только на необъятном, как аэродром, сталинских времен письменном столе стоял компьютер. На экране змеились нарядные разноцветные графики (ай да дедок! идет в ногу со временем!)

— Садитесь, Стрыйковский, — кивнул Федор Никифорович на диванчик, — а я пока чайку соображу…

Сигизмунд уселся на диванчик.

— Простите, Федор Никифорович, можно я закурю?

— Курите, курите, — не оборачиваясь, отозвался старик. — Берите «Беломор», если хотите.

— Спасибо, у меня свои.

— Ну, как угодно…

Старик поставил чайник и принялся ворчать, что чая хорошего не стало, что индийский со слонами совершенно испортился, а все эти новомодные — сущая дрянь.

Сигизмунд с охотой поддержал старика. Федор Никифорович заварил крепкий чай, разлил по тонким стаканам в подстаканниках, поставил на стол рафинад в коробке, сел напротив Сигизмунда и задымил «Беломором».

— Так что у вас стряслось, Стрыйковский?

На очень краткий миг, но от этого не менее остро, Сигизмунд ощутил яростную зависть к большевикам. Блин, какая защищенность! Как одна семья! Видит старика пять минут — а кажется уже ближе отца…

— В общем, так, — начал Сигизмунд осторожно, — появился у меня в гараже запах… А потом выветрился…

Старик пристально глядел на Сигизмунда и курил.

— Бывает, — согласился Федор Никифорович, — запахнет да выветрится… Я–то здесь при чем?.. А долго запах держался?

— Три дня, — бойко сбрехнул Сигизмунд.

Федор Никифорович придавил папироску. Помолчал. И сказал с неожиданно доброй улыбкой:

— Вы что, врать сюда пришли, Стрыйковский? Зачем звонили?

— Гараж, — сказал Сигизмунд.

— Рассказывайте, — приказал Федор Никифорович. — Только правду. Иначе я не смогу вам помочь. Постарайтесь не врать. Правдоподобности не нужно. Я пойму. И еще: мы с вам оба сейчас — неофициальные лица. Это уж вы мне поверьте.

— В общем, не воняло у меня, — сознался Сигизмунд. Выговорил — и сразу стало легче.

Старик сразу подобрался, напрягся, вцепился в новую папиросу. Стал молча сверлить Сигизмунда глазами. Сигизмунд мимолетно подумал о том, каким был этот человек в молодости. Небось, одним взглядом впечатлительных интеллигентов в обморок ронял.

— Не знаю, с чего и начать…

— Только не надо мямлить, Стрыйковский, — совсем уж жестяным голосом промолвил Федор Никифорович. — Вы не институтка.

— Хорошо, не буду мямлить, — слабо улыбнулся Сигизмунд. — В общем, в первых числах декабря нашел я у себя в гараже девушку.

Старик закашлялся. Выронил изо рта папиросу — прожег дырку на скатерти. Кашлял долго, надрывно. Сигизмунд даже испугался. Вскочил, стал Федора Никифоровича стучать по спине, поить его чаем. С перепугу чай ему на брюки пролил. Все еще кашляя, старик выговорил:

— Что за порода такая… Аспид тоже нашел… Да уберите вы стакан, Стрыйковский, вы меня удушите…

Сигизмунд, смущаясь, вернулся на диван.

— Рассказывайте! — все еще кашляя, прикрикнул старик. — Во всех подробностях!

Сигизмунд честно поведал, как утерял ключ, как гараж сутки стоял со сломанным замком, как в гараже была обнаружена странная девка, принятая поначалу за угонщицу, а затем за наркоманку. Про все рассказал. Даже про золотую лунницу.

Старик слушал очень внимательно, не позволяя Сигизмунду пропускать «неинтересное». Мгновенно улавливал и впивался вопросами, ликвидируя пробелы.

Когда Сигизмунд сказал, что оставил девушку у себя, чтобы не подвергать ее опасности, старик с партийной прямотой осведомился:

— Вы с ней сожительствовали?

Сигизмунда покоробило, но тем не менее он ответил «да». Федор Никифорович заметно повеселел. Вопросы сделались еще въедливее.

— Вы ее осматривали?

— В каком смысле?

— Во всех. Она здоровый человек?

— Вначале она болела… грипп.

— Это естественно, — перебил старик.

— А вообще она была абсолютно здоровым человеком. И токсикоза у нее не было, не то что у нынешних… — Сигизмунд отогнал видение блюющей Натальи.

Федор Никифорович аж подпрыгнул.

— Вы хотите сказать, что она забеременела?

— Именно.

Вот тут старика действительно проняло. Он вскочил и забегал по кухне, нещадно дымя «Беломором». Наконец остановился перед Сигизмундом и закричал, брызгая слюной и дыша тяжким табачным смрадом:

— Да вы понимаете, Стрыйковский, что это значит!

— Понимаю.

— Что вы понимаете? Что вы МОЖЕТЕ понимать?

— Что потерял любимую женщину и ребенка.

— Ни хрена вы не понимаете, Стрыйковский! НИ–ХРЕ–НА!.. Извините. Дальше, дальше. Как она исчезла?

Сигизмунд послушно рассказал и это. Не пропустил даже своих хождений с иконой.

— Время! Когда она исчезла? Вы помните, сколько было времени?

Сигизмунд поднатужился и выдал примерное время.

Старик помолчал, глядя в окно, а потом страшно выругался, помянув Аспида и его дурацкие затеи.

— Кто такой Аспид? — спросил Сигизмунд.

Федор Никифорович повернулся к Сигизмунду, глянул с ухмылкой.

— А вы что, не знали?.. Это ваш дед. Его многие под этим прозвищем знали…

Федор Никифорович уселся за стол.

— Значит, так, Стрыйковский. Сейчас я буду говорить, а вы — слушать. И не перебивать. Как я вас слушал.

— Вы меня перебивали.

— Когда вы начинали вилять. Я вилять не буду.