Георгий Миронов - Заговор, которого не было...

• Название: Заговор, которого не было...
• Автор: Георгий Миронов
• Издательство: ТЕРРА—Книжный клуб
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-275-00131-2

Первую книгу серии «Уголовные тайны» составили две до­кументальные повести: «Заговор, которого не было...» — об инспирированном петрочекистами в 1921 году деле профессора В. Н. Таганцева, по которому было безвинно расстреляно около ста человек, офицеров русской армии и питерской интеллиген­ции, в том числе известный поэт Н. Гумилев; «Братья по крови» — о деле братьев Гусейновых, банда которых несколько лет терроризировала население приволжских городов, занима­ясь похищением автомобилей…

---

— И что «но»?

— А то, что микрочастицы пота, обнаруженные экспер­тами на той веревке, которой душили Мухачева, принадле­жат не тебе, а Дробову. Значит...

— Значит, подтверждается, что и он участвовал в убий­стве?

— Во, соображать начинаешь; дальше больше, доказали мы с тобой, что вы с Дробовым точно убивали Мухачева.

—Так мы этого уже и не отрицаем... Я дал чистосердеч­ные, он тоже.

— Какие же это «чистосердечные», если ты брал все на себя одного, хотя убивали втроем, Дробов — на себя и на тебя все брал, а третьего-то и выгораживаете.

—Ладно, припер ты меня, начальник, к стенке. Колюсь. Пиши: «Я, Эдя Алиев, чистосердечно признаю, что нас было трое».

— Кто был третьим?

— Мой кент по Надвоицкой колонии. Случайно встре­тил его на вокзале в тот день. Показалось, что втро­ем надежнее. Позвал с собой. Серега не возражал. Тем бо­лее, что у моего кента тоже личная ненависть была против Клопа — он у него электробритву в колонии спер из тум­бочки. Ну, значит, пошли на дело...

— Ты мне «романы» не пой тут. Короче. Он из непри­язненных отношений с Мухачевым пошел или из ко­рыстных?

— Имеет значение?

— Имеет.

— И — из корыстных: мы с Серегой обещали ему отдать часы Мухины.

— Какой марки, не помнишь?

— Помню. Марки «Заря» (кварц с браслетом)...

— Это вот не эти ли часы, № 756916?

— О, кажись эти! — растерялся Алиев. — Вы что же, за­держали моего кента?

— Мы задержали его, твоего кента, только вот накладка вышла, в одной колонии с ним ты никогда не сидел. Мы его в колонии и нашли. Он там отбывал срок за неза­конное хранение и ношение оружия. Вот с его руки мы там и сняли эти часики. Мать Мухачева их тоже однозначно признала, — даже царапины на оборотной стороне указа­ла, не глядя.

— Значит, совпадает мое показание с натурой? — нагло спросил Алиев.

—  Не, Эдя, не совпадает. Часики-то мы с руки Романа Ахтаева сняли. Он и был третьим?

— Не... Часы, я, значит, перепутал, эти Серега, видно, я запамятовал, подарил Роману. Они в корешах.

— А какие же часы достались твоему кенту из Архан­гельска?

—  А может, эти... желтого металла, на кожаном ре­мешке?

— Нет, Эдя, эти часы сняты братьями Ахтаевыми и Дро­бовым с руки убитого ими Кордина. Значит, признаешь, что и ты в том убийстве участвовал?

— Мне лишнего не надо. Так и до «вышки» насобираете мне статей.

—  Насобираю, если правду не начнешь говорить. Лад­но, чтобы не мучился, дам тебе еще один шанс на «чисто­сердечное». Послушай.

И Михаил включил магнитофон.

Из магнитофона полилась, как ни странно, довольно складная речь Сереги Дробова... Тихим, с хрипотцой голо­сом он рассказывал, как Алиев предложил, и они втроем — Алиев, он, Дробов, и Роман Ахтаев — осуществили убий­ство Мухачева в районе биохимзавода. Чем купили Дробо­ва, чем его на испуг взяли, чем к стенке приперли, этого

Алиев не знал и узнать уже не мог. Но то, что это был точно голос Сереги, и что он первым сдавал «пахана», это было реально, как в морге. И запираться больше не было смысла.

В ушах его еще звучал голос Дробова:

— «По протоколу обыска признаю... найденные у меня связки ключей, подошедшие к проходящим по делу ав­томобилями «Москвич», «Жигули» и три «Волги», дейст­вительно оставлены мной в качестве трофеев, автомо­били были нами взяты и проданы на Кавказ, а водители убиты».

— Признаю, — выдохнул горячо Алиев, — убили Муху втроем, третьим был... Роман Ахтаев.

Криминальная интермедия

«...Странно все-таки, рассуждал сам с собой по дороге домой Михаил, сколько времени потрачено на этих подон­ков... Если сосчитать все допросы, встречи, выезды, не один месяц за три года наберется. Кто же они, эти братья по крови? Удивительно, но каждый в отдельности не ли­шен не только человеческих, но и каких-то привлекатель­ных черт. Каждый из них мог стать отличным профессио­налом в своем деле, если бы научился чему-то. Роман даже красивым может показаться. Дробов — культурист, отлич­ная фигура. Алиев вообще, посмотришь, милый, немного даже женственный юноша, на первый взгляд добрый и от­крытый. Младший, Вениамин, быстро реагирующий на окружающие события паренек, моторный такой, мобиль­ный. Старший — Александр, наоборот, медлительный, ту­годум немного, но и это может произвести благоприятное впечатление на окружающих... рассудителен, вдумчив, об­стоятелен.

А если соединить эти бросающиеся в глаза их черты с та­кими фактами, взятыми из материалов следствия?

Роман сидит с 15 лет, за это время, прошедшее со дня первой «посадки», на свободе был всего месяцев 9. Часто добивал убитых. Нож втыкал в сердце, а потом ногой сверху... Да еще пяткой покрутится на рукоятке. Пригова­ривал при этом: «Чтоб наверняка, чтоб наверняка».

Сергей Дробов душил свои жертвы удавкой. На след­ствии, как уже говорилось, все пытался доказать, что «недодушивал», сил, дескать, не хватало, что жертвы вырыва­лись и их потом добивали братья Ахтаевы. Но, по данным судебно-медицинской экспертизы, смерть наступала и от удавки тоже. Я попросил Дробова показать, как он это де­лал. И когда Сергей развел руки с удавкой, как на тренаже­ре, свел их с усилием вместе, в глазах его мелькнуло удов­летворение.

Алиев — типичная «шестерка». И как «шестерка» свой «кайф» ловил. Просил у Романа: «Папа-Рома, разреши я!» И добивал ножом под ребра уже израненные жертвы. А по­том снова и снова тыкал заточкой в шею, спину, ягодицы убитого. Убивал труп.

Вениамин Ахтаев в 13,5 лет участвовал в своем первом убийстве: он со сверстниками ногами забил насмерть кур­санта школы милиции...

Старший Ахтаев Александр старательно выполнял все, что приказывал семейный «авторитет» Роман. И когда Ро­ман, а вслед за ним, с разрешения Романа, и младший Ве­ниамин стали спать с женой Александра, тот не возражал и не спорил. Что уж он чувствовал в эти минуты, находясь здесь же, в квартире, бог весть. Но в камере плакал, скучал по жене...

Такая вот компания. Мстители. Лет пять назад Вениа­мина курсанты-речники сильно побили. Роман обещал всех трупами сделать. Еще не потерял надежду тех курсан­тов разыскать и убить. Первая реакция на любое внешнее раздражение — «Убью!» Это — у Ахтаевых. У Дробова первая реакция — «Ненавижу!» У Алиева — «Разреши, я ударю...»

И все на «ментов» — с лютой ненавистью. Как будто милиционеры виноваты во всех их неудачах, бедах, комп­лексах....

У каждого, как выяснилось, в детстве свой «мент» был: у Вениамина тот, которого они с группой подростков нога­ми забили, у Романа тот, кто его за первое преступление брал, у Дробова — свой, у Алиева — свой. Но все «ментов» ненавидели. Даже странно, что среди жертв оказался лишь один милиционер. Наверно, если б дали им подольше по­гулять, было б больше. Потому что злобу свою они накап­ливали, лелеяли.

У каждого из них могла бы сложиться нормальная жизнь, повернись судьба иначе. Но стоило им собраться в банду, жестокую и беспощадную...

Вместе они становились неуправляемы, заражаясь от­рицательной энергией, бациллами злобы друг от друга. Они нашли друг друга, чтоб быть вместе. И вместе совер­шать убийства. Такая была у них запрограммированность. Конечно, Роман был главарем, «паханом», «авторитетом», инициатором большинства преступлений. Но он им нужен так же, как они ему.

Потому что все они — не убийцы-одиночки, а волки, «люди банды».

Да и с главарем все не так просто. Им мог быть и Дро­бов, не столько мудрый, сколько хитрый. Злоба уже много лет переполняла его. Физической силы хватило бы, чтобы бить и убивать в одиночку. Но, видимо, не хватало той злой храбрости, рискованности, куражливости, которой обла­дали Ахтаевы. И они нашли друг друга. Каждый считал себя в душе главарем банды. А главарем, «авторитетом» была злоба. Дробов придумывал, возможно, некоторые из преступлений, часто был основным исполнителем, нано­сил первый удар, но Роман нужен ему был, чтобы ввести всю отрицательную энергию банды в нужное русло. Сло­вом, настоящий «кайф», похоже, они хватали только когда убивали свои жертвы все вместе. А дополнительный кайф получали от безнаказанности. Их всегда было больше, чем жертв, они были вооружены, нападали неожиданно. И ста­рательно заметали следы.