Вера Панова - Собрание сочинений (Том 5)

• Название: Собрание сочинений (Том 5)
• Автор: Вера Панова
• Жанр: Русская классическая проза

---

Рассказывая о работе над этой повестью, Панова отметила, что необходимый материал для нее она черпала у знаменитого историка России С. М. Соловьева, а потом в ее руках оказался "Киево-Печерский патерик", позволивший расширить сюжетные рамки повести, ввести в нее очерки лиц, окружавших Феодосия или как-то с ним связанных: "...Возникла возможность написать несколько кратких вставок о других братьях монастыря, в том числе сюжетные истории об отце Исаакии, страстотерпце Иоанне, а также о пострижении Варлаама, сына боярина Вышаты, и вражде между попом Титом и дьяконом Евагрием, о знаменитом Шимане, предке князей Шуйских, и о ряде мелких бытовых подробностей в жизни монастыря. В ходе работы возникло разделение повести на три части: "Восход", "Полдень" и "Закат" - это три эпохи религиозной идеи" ("О моей жизни..." С. 524).

"Сказание о Феодосии" обнаруживает реальную логику развития религиозной идеи в лице человека, доводящего свою идею до крайности. Из кроткого затворника Феодосий превращается в фанатика своей веры, безжалостного и нетерпимого. Пренебрегший в юности личным богатством, он на склоне лет неустанно печется об умножении огромного монастырского имущества. Бежавший когда-то от мира, он проникается действительными интересами церковной власти, оспаривающей княжескую власть. Перевернутый крест становится мечом.

Ф е о д о р е ц Б е л ы й К л о б у ч о к. Главное лицо этой повести - поп Феодор, духовный спутник князя Андрея Боголюбского, принявший сан епископа Владимирского, а затем осужденный и разжалованный Киевским церковным собором. "Эта жалкая, с двойным дном и непомерными претензиями фигура, одна из ярчайших в княжении Андрея Боголюбского, привлекла мое внимание, - замечает Панова, - как почти точный прототип знаменитого Никона, вызвавшего своей деятельностью столько волнений в царствование Алексея Михайловича, отца Петра Великого. Как Никонова патриаршая панагия, иерейский крест Феодорца залит кровью. То же властолюбие, та же заносчивость беспримерная" ("О моей жизни..." С. 525 526).

Таким образом, и в самой русской истории, духовной и светской, внимание Пановой привлекали не просто колоритные лица, яркие индивидуальные фигуры, чем-либо знаменитые и известные, но фигуры типические, повторявшиеся, по которым отчетливо вырисовывается психология и типология личной власти.

К т о у м и р а е т. Повесть о последних днях и кончине московского самодержца Василия III (1479 - 1533) принадлежит к числу наиболее значительных в художественном отношении произведений Пановой. По мастерству портретно-исторической живописи, глубине и масштабности замысла эта короткая повесть может быть поставлена в ряд с лучшими образцами советской исторической прозы.

Панову занимает в повести традиция самодержавной власти, уходящая в сумрак средневековья, когда эта традиция только складывалась, а мысль о "божественности единоначальной власти" получила практическое осуществление на русской земле.

Произвол неограниченной власти создает ситуации, с которыми сама власть уже не в состоянии справиться. Если деспот не считается с жизнью, то смерть не считается с деспотом. Умирающий властелин оставляет после себя непомерно тяжелое наследство, вокруг которого закипает ожесточенная борьба. Его наследники поневоле должны начинать все сначала, причем не столько в государственных, сколько в своих собственных интересах.

Строгая объективность, с которой Панова судит об итогах правления одного из первых русских самодержцев, исключает апологетическое отношение к истории. Даже признавая прогрессивность тех или иных практических шагов Василия Ивановича, писательница не снимает вопроса о его реальном нравственном облике; низменные, бесчеловечные, деспотические его черты выявлены резкими и контрастными мазками. Нравственная оценка закономерно входит в общий итог как неотъемлемая часть исторической правды.

По признанию К. М. Симонова, откликнувшегося на книгу Пановой "Лики на заре" аналитическим личным письмом, наибольшее впечатление на него произвела история внутреннего нравственного перерождения игумена Киево-Печерского монастыря Феодосия: "...Наверное, она, эта история, самая главная в этой книге. И самая поучительная для нас, грешных, живущих в нашу сложную эпоху... А в смысле прямой изобразительной силы удивительно хорошо написана кончина великого князя Московского. Некоторые страницы да что там некоторые! - большинство страниц этой вещи читал с прямым восторгом и завистью. Это настоящая история, во всем жесточайшем сплетении ее противоречий, столкновений судеб, взглядов, страстей. В общем, это очень хорошо, по-моему..." (С и м о н о в К. Сегодня и давно. М., 1976. С. 400 - 401).

В письме к Е. В. Стариковой от 6 февраля 1970 г. Панова высоко оценила ее критическую статью, посвященную исторической проблематике "Ликов на заре". "Эта статья не только умна и добра, что так редко перепадает на долю нас, бедных литераторов, - писала Панова, - эта статья буквально вернула мне веру в себя. Я тут сделала некий шаг - прочла два знаменитых исторических романа. Один - "Последний путь Владимира Мономаха", второй - "Великий государь" - об Иоанне III, дедушке милого нашего Иоанна IV. Я, впрочем, не уверена, что они точно называются так, а не как-либо иначе, а фамилии авторов, при моем склерозе, и вовсе не запомнила, но наверняка вы догадываетесь, о чем идет речь, так как эти два романа все читали и все очень хвалят, очень, говорят, интересно. А я прочла, и на этом интересном фоне мои бедные "Лики" показались уж очень бедными, какими-то необстоятельными, несолидными... А это мне как-то очень было ни к чему, так как я начала было - и с большим рвением - работать над XVII нашим веком, работать, что называется, заново, по-своему стараясь пересмотреть и Марину, и Василия Шуйского, и обоих Лжедмитриев даже" (Цит. по ст.: С т а р и к о в а Е. Три письма Веры Пановой // Воспоминания о Вере Пановой. М., 1988. С. 425).

Панова имела в виду исторические романы С. Скляренко из времен Киевской Руси - "Святослав" и "Владимир", где основные герои, вопреки исторической истине, выступают скорее в роли народных вождей, а не своевольных феодальных властителей, державших в кабале своих смердов. Та же тенденция - апология ранней феодальной эпохи и возвеличение великокняжеской власти - проявилась в повести опытного исторического романиста Вс. Н. Иванова "Иван Третий". Книга повестей Пановой "Лики на заре" по сути своей противостояла украшательской, идеализирующей тенденции исторической беллетристики 60-х гг. Стремлением осмыслить важнейшие противоречия национальной истории отмечены и последующие исторические замыслы Пановой, относящиеся к эпохе XVII века.

СМУТА

Мозаики

Впервые: Болотников. Каравай на столе // Аврора. 1969. No 4; Начинался век семнадцатый: Мозаики: Голод; Черный день Василия Шуйского; Марина. Кому набольший кусок // Звезда. 1975. No 3; Гибель династии: Рассказ // Аврора. 1976. No 1; П а н о в а В. Избранные произведения: В 2 т. Л., 1980. Т. 2.

На протяжении 60-х гг. параллельно историческим повестям Панова работала над циклом мозаик из эпохи Смутного времени. Только один рассказ "Болотников. Каравай на столе", принадлежащий к этому циклу, был опубликован при жизни автора в 1969 г. На вопрос М. Г. Козловой из ЦГАЛИ о судьбе рукописей названного цикла Панова ответила 31 марта 1971 г.: "Что касается черновиков по Смутному времени, то занимаюсь я этим уже давно, примерно с 1960 года и, видимо, кончить не сумею. По замыслу это не роман и не повесть, а бестолковое сборище новелл и эссе типа моих "Ликов на заре" (ЦГАЛИ. Ф. 2223, оп. 2, ед. хр. 65, л. 30).

Сама Панова назвала свои рассказы о Смуте "мозаиками". Это жанровое определение нуждается в разъяснениях. Мозаичное изображение, как известно, выполняется из готовых твердых материалов - разноцветных камней, смальты, керамики. Необходима большая точность укладки и сочетания каждого отдельного кусочка мозаики, чтобы разные цветовые пятна слились на одной плоскости и дали в перспективе необходимый художественный эффект.

Сходный принцип создания общей картины из отдельных небольших частей, или фрагментов, Панова применила в своем цикле о Смутном времени. Она использовала технику исторической мозаики и в каждом отдельном рассказе, и в общей композиции цикла, к сожалению, не завершенного до конца. Даже название цикла не было твердо установлено автором.

"Вы спрашиваете о предполагаемом названии новелл о Смутном времени, отвечала Панова М. Г. Козловой 17 апреля 1971 г. - вот оно (сугубо условное): "Был век семнадцатый". Увы, я очень отошла от этой работы, и, думаю, у меня уже не хватит сил к ней вернуться, тем более что замах (мысленный) был, видимо, слишком широк для моих возможностей" (ЦГАЛИ. Ф. 2223, оп. 2, ед. хр. 65, л. 31).

Несмотря на незавершенный характер цикла, основные очертания замысла Пановой отчетливо выступают в ее рассказах. Главные их герои - реальные исторические лица Смутного времени: Борис Годунов, Василий Шуйский, Иван Болотников, Марина Мнишек.