Сергей Зверев - Не жди, не кайся, не прощай

• Название: Не жди, не кайся, не прощай
• Автор: Сергей Зверев
• Жанр: Боевик
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-5599

Отслужив в армейском спецназе, Константин Рощин устроился работать в службу безопасности к предпринимателям, а по сути, бандитам – братьям Александру и Сергею Мотылям. Служил он им верой и правдой, а когда на Александра напали киллеры, не задумываясь бросился к нему на помощь и расстрелял троих убийц. Но за этот самоотверженный поступок братья расплатились с Константином черной неблагодарностью. Они объявили, что Рощина знать не знают, никогда он у них не работал, а парней убил по собственной инициативе. Костю засадили на долгий срок. И сидеть бы ему на нарах до скончания своих дней, но подвернулся случай совершить побег. А у Кости на воле остался неоплаченный счет к Мотылям, и месть его будет суровой…

---

– И какого ты мнения обо мне?

– У тебя никого нет. Не пьешь и не куришь, чтобы держать себя в руках, потому что больше держать тебя некому. Наверняка воевал или что-то в этом роде. Денег не нажил, семью не завел.

– А ты?

– Я? – небрежно сказала Мария и повела плечами. – У меня есть очень богатый и влиятельный муж. Был тринадцатилетний сын, Дима, но он умер. Так что теперь живем вдвоем. Сосуществуем, точнее говоря. Любовь прошла, увяли розы.

Константин покосился на новую знакомую:

– Почему же тогда не разведетесь?

– Говорят же тебе, мой Степчик богат и влиятелен.

– А-а! Тогда понятно.

Мария подпрыгнула от возмущения.

– Ничего тебе не понятно! Степчик меня ни за что не отпустит. Я его любимая игрушка, а он не из тех, кто упускает свое. Дать мне свободу – это для него все равно что подарить кому-то свою квартиру или… ну, я не знаю… машину. Как там в поговорке? Трубку, коня и жену не отдам никому… Это могло бы стать девизом для Степчика.

Константин снова покосился на Марию, а потом перевел взгляд на улицу, по которой шагали люди, наверняка тоже скрывающие какие-то свои маленькие и большие тайны. Никто из них не спешил откровенничать с незнакомцами. Даже с живущими по соседству.

– Не боишься, что Степчик нас увидит? – спросил Константин.

– А ты? – вопросом на вопрос ответила Мария.

– Я свое отбоялся.

– Вот одна из причин, по которой я здесь. Ценю в мужчинах смелость. А что касается Степчика, то он постоянно занят на службе. Время от времени за мной ведется так называемое внешнее наблюдение…

– Наружное, – поправил Константин.

– Ну да, – согласилась Мария. – За мной ведется наружное наблюдение, но я давно научилась вычислять «хвост». В данный момент слежка не ведется, так что беспокоиться не о чем. А теперь предложи мне что-нибудь. Что хочешь. Я заранее на все согласна.

Ошеломленный столь откровенным предложением, Константин посмотрел на Марию. Она смело встретила его взгляд. Ее ноздри слегка подрагивали, но в остальном она сохраняла полное спокойствие.

Константин уставился в истрескавшийся асфальт под ногами.

– Расскажи мне о сыне, – тихо предложил он. – Каким он был? От чего умер?

В то же мгновение Мария вскочила со скамьи, злая, негодующая, с резко изменившимся лицом.

– А вот это тебя не касается! – выкрикнула она так громко, что обратила на себя внимание двух молодых мам, пристроившихся неподалеку с колясками. – Не лезь ко мне в душу, Костя! Остальное к твоим услугам, но душу не трожь!

– Без души, – промолвил Константин, – все остальное просто мясо. Я сыт, спасибо. В подачках не нуждаюсь.

Разрумянившись, словно от пары пощечин, Мария собралась уходить, но, удалившись от Константина на несколько шагов, вернулась.

– На тот случай, если вдруг все-таки проголодаешься… – Она достала из сумки визитную карточку и сунула ее Константину. – Здесь два номера, домашний и мобильный. Звони только по мобильному. С восьми утра до шести вечера, не раньше и не позже. Чао.

Не давая ему возможности попрощаться, она удалилась стремительной походкой по аллее, свернула за деревья и пропала.

– Чао-какао, – запоздало ответил Константин.

Его пальцы обхватили визитку. Подержали немного, словно пробуя на ощупь, а потом Константин сунул картонный прямоугольничек в задний карман джинсов. Вопреки своему заявлению, он таки изголодался по женской плоти. Очень.

Глава 4. Новые олимпийцы

Отель «Олимпийский» вырос в центре города на месте гостиницы «Дружба», где во время войны размещалось гестапо. А первоначально здание принадлежало НКВД, так что подвал был построен на совесть, со знанием дела. Когда пришло время сносить «Дружбу», Александр Викторович Мотыль распорядился подвальные помещения не трогать а, наоборот, сохранить в целости и сохранности.

«Олимпийский» был возведен на старом фундаменте и снабжен несколькими тайными ходами, позволяющими незаметно опускаться в подземелье. За бронированными дверями и сдвигающимися бетонными плитами находилось несколько настоящих тюремных камер, великолепно оборудованный тир, тренажерный зал, сауна, бассейн, печатный цех, кладовые и, главное, секретные выходы наружу – в канализационную сеть и подвалы соседних домов.

Все это влетело в копеечку, но Александр Викторович не привык экономить на собственной безопасности. По пьяни ему до сих пор снился тот страшный вечер, когда его чуть не прихлопнули в собственном подъезде, как в мышеловке. Спасло его тогда божье провидение, иного объяснения у Мотыля-младшего не было. Он не должен был остаться в живых, но остался. И до сих пор не знал, кто подослал к нему трех киллеров.

Чудом вырвавшись из засады, он ввалился в квартиру и, налетая на мебель, добрался до дивана.

– Звони в милицию, – сказал он жене, ощупал свои намокшие штаны и завизжал во всю силу голосовых связок: – И «Скорую» вызывай, «Скорую». Я ранен! Они все-таки меня достали, паскуды!

К счастью, это была не кровь и срочная госпитализация не понадобилась. Но в ночных кошмарах Мотыль истекал именно кровью, а не мочой, и это заставляло его постоянно подозревать всех окружающих в измене. Включая родного брата. В первую очередь родного брата…

Сережа всегда был успешнее и расторопнее Саши. За столом ему доставались лучшие куски, в школе – хорошие отметки, на улице – уважение сверстников. Он первым освоил гитару, тогда как Сашу родители заставляли пиликать на скрипке под присмотром нанятого преподавателя. Когда Саша без памяти влюбился в белобрысую Иру Соболеву из пятого «А», Сережа из чувства соперничества отбил ее у брата. Заявился домой и с довольной улыбкой объявил:

– А мы с Иркой друг другу показали.

– Что показали? – не понял Саша.

– А все. Сняли трусы и показали.

Разумеется, Саша набросился на старшего брата с кулаками и, разумеется, получил в глаз. Фингал рассосался. Обида осталась.

С тех пор дух соперничества не угасал, а только набирал силу. Не раз и не два Мотыли устраивали друг другу всевозможные пакости, ссорились, даже дрались, но потом все-таки мирились. Дело было не столько в родственных чувствах, сколько в повязавшем их бизнесе. Они начинали с совместного капитала, а потом не сумели поделить приобретенную собственность. Ни Мотыль-старший, ни Мотыль-младший не желали поступиться даже киосками, не говоря уже о заправках, рынках и супермаркетах.

Наконец Сергей Викторович прибрал к рукам спорткомплекс, а Александр Викторович оставил за собой отель. Эти объекты сделались как бы их феодальными замками, где каждый заправлял по-своему. Но и спорткомплекс, и отель «Олимпийский» сохранялись за фирмой «Интеринвест», в которой оба Мотыля имели равные доли. И ситуация сложилась патовая. Братья и рады были бы разойтись по-хорошему, но жадность не позволяла им достичь компромисса. Уступать не желал ни один, ни второй. И каждый искал способы обойти другого.

Александру Викторовичу Мотылю так и не удалось выяснить, кто напал на него в подъезде шесть лет назад. Но он был почти уверен, что киллеров нанял его родной брат. Интуиция подсказывала ему это. Здравый смысл – тоже. Задай вопрос «кому выгодно?» – и получишь правильный ответ. Мотыль-младший задавал себе этот вопрос неоднократно. Результат всегда получался одинаковым. Перед мысленным взором возникало преувеличенно озабоченное лицо брата, заявившегося сразу после нападения. Только за встревоженной маской читалась тщательно скрываемая досада. Даже если и не он организовал покушение, то, несомненно, предпочел бы, чтобы младший брат сыграл в ящик. Пышные похороны, венки с трогательными надписями, трагические речи и тосты… А после похорон Мотыль-старший стал бы в два раза богаче и обрел бы полную свободу.

Размышляя об этом, Александр Викторович даже мог невольно прослезиться и явственно услышать заунывную музыку похоронного оркестра. Но в воображении своем хоронил он не себя и слезы проливал тоже не по своей персоне. Место в гробу оставлял он за родным братом.

Проковыляв на кривоватых коротких ногах по ярко освещенному туннелю, Александр Викторович Мотыль добрался до выложенной белой плиткой комнаты, сверкающей в свете неоновых ламп, как операционная. Комната была оборудована со знанием дела. На полу имелся желоб для стока, стены и потолок были оснащены звуконепроницаемым волокном, вентиляционный канал исправно втягивал сигаретный дым и неприятные запахи.

В дальнем углу приткнулся оцинкованный стол с приваренными наручниками. С потолка свисал мясницкий крюк на свободно ходящей цепи. В центре помещения стояло стоматологическое кресло с ремнями на подлокотниках. В кресле, уронив голову на грудь, сидел раздетый до пояса мужчина. Рядом возвышался Кит, ловко справляющийся с обязанностями палача. На кушетке у стены пристроился еще один тюремщик, известный Александру Викторовичу по кличке Шапокляк. Едва босс переступил порог помещения, Шапокляк бросился закрывать дверь, дабы не была нарушена предписанная инструкцией звукоизоляция.