Алексей Пантелеев - Зеленые береты

• Название: Зеленые береты
• Автор: Алексей Пантелеев
• Жанр: Прочая детская литература

---

Но девчонка так ловко и так сильно пырнула его в бок, что он ёкнул и осекся. Мы поняли, о чем хотел сказать белобрысый: будто у нас как в тюрьме.

- Да, вы правы, сэр, - повернулся к нему Янкель. - К нам попасть нелегко. У нас привилегированное закрытое учебное заведение. Вроде Кембриджа или Оксфорда. Слыхали о таких?

- Ребята, мы к вам не шутки шутить пришли, а по делу, - сердито сказала девчонка. - Вы можете говорить по-человечески?

- О миледи, сделайте одолжение! - воскликнул Янкель.

- Тогда слушайте! Мы хотим взять над вами шефство и помочь вам организовать в вашем интернате пионерскую дружину.

Трепливое настроение сразу оставило шкидцев.

- Шефство? - переспросил Янкель, поскребывая в затылке. - Гм. Да. Это интересно. Но, между прочим, у нас уже есть шефы - Торговый порт.

- Да? А пионеры? Почему же вам шефы не помогли организовать пионерскую дружину? Мы лично вам с удовольствием поможем.

Что мы могли сказать этой девчонке? Что мы не имеем права состоять в детской политической организации? Что мы - малолетние преступники? Что у нас детдом с полутюремным режимом?

И тут нас выручил Мамочка. Вообще-то он, конечно, совершил преступление. Он нарушил или вот-вот готов был нарушить клятву.

- Спасибо, цыпочка! - пропищал он, игриво подмигивая пионерке своим единственным глазом. - Спасибо... У нас уже есть.

Шкидцы похолодели. Все взгляды устремились на Мамочку.

- Что у вас есть? - не поняла пионерка.

- Что надо, то и есть, - так же кокетливо ответил Мамочка.

- Пионерская организация? Дружина?

Мамочка метнул растерянный взгляд на товарищей. Но сейчас на него смотрели не товарищи, а три хищных зверя.

- Я спрашиваю: у вас что - пионерская организация есть?

- Ага, - с трудом выдавил из себя Мамочка. - Вроде.

Шкидцы заволновались.

- Ребята, пошли, опаздываем, - сказал Янкель.

И, помахав пионерам рукой, он первый зашагал в сторону Петергофского проспекта.

За углом шкидцы остановились. Купец грозно откашлялся.

- Ну, Мамочка, - сказал он после зловещей паузы, - имеешь.

- За что? - пролепетал Мамочка. - Я же ничего не сказал. Я только сказал "вроде"...

Обсудив на ходу этот вопрос, мы решили, что Мамочка заслужил пощаду. Ведь, в конце концов, он и в самом деле спас нас, выручил из очень трудного положения. А кроме того, мы очень спешили в кино. И посовещавшись, мы решили проявить на этот раз снисхождение и простили Мамочку.

А дня через два наша подпольная организация самым глупым образом провалилась. Дворник Мефтахудын, обходя поздно вечером школьную территорию, заметил в развалинах флигеля бледный дрожащий огонек, услышал доносившиеся из-под лестницы глухие голоса и, решив, что в развалинах ночуют бандиты, со всех ног кинулся за помощью к Викниксору.

Таким образом вся наша маленькая организация была захвачена на месте. Ни одному подпольщику не удалось скрыться.

Мы ждали жестокой расправы. Но расправы не последовало. Тщательно обдумав этот вопрос и обсудив его на педагогическом совете, Викниксор разрешил нашей организации легальное существование.

И вот наш Юнком из темного подполья вышел на солнечный свет...

Мы получили помещение - комнату, где находился раньше школьный музей. У нас появилась своя газета. Число членов Юнкома стало расти. Были утверждены новый устав и новая программа. Был избран центральный комитет. Открылась юнкомовская читальня.

Единственное, чего мы не имели, - это формы. Даже галстуков или значков каких-нибудь у нас не было.

Но вот как-то вечером, когда мы кончали ужинать, в столовую бодрым и даже молодцеватым шагом вошел Викниксор. Уже по одному виду его можно было догадаться, что он собирается сообщить нам нечто весьма приятное.

Так оно и оказалось. Походив по столовой и потрогав несколько раз мочку уха, Викниксор остановился, внушительно кашлянул и торжественно объявил:

- Ребята! Могу вас порадовать. Мне удалось раздобыть для вас через губернский отдел народного образования двадцать пар брюк и почти столько же беретов.

- Каких?

- Куда?

- В кино?

- В какое? - загалдели шкидцы.

- Не билетов, а беретов, - с благодушной улыбкой поправил нас Викниксор. - Бархатных беретов с ленточками... И главное - представьте себе! - оказалось, что эти ленточки наших национальных цветов!

Мы дружно закричали "ура", хотя далеко не все поняли, о каких ленточках и о каких национальных цветах говорит наш президент.

- Виктор Николаевич, - сказал, поднимаясь, Янкель, - а какие это наши национальные цвета?

- Эх, Черных, Черных, как тебе не совестно, братец! - добродушно ухмыльнулся Викниксор. - Неужели ты не знаешь своего национального флага? Цвета подсолнуха: черный и оранжевый!

Мы были заинтригованы. Поднялся невероятный галдеж. Шкидцы в один голос требовали, чтобы им показали эти береты с национальными ленточками цвета подсолнуха.

Улыбаясь, Викниксор поднял руку.

- Хорошо, - сказал он. - Дежурный, поднимись, пожалуйста, наверх и попроси у кастелянши от моего имени один берет.

Через две минуты дежурный вернулся и мы получили возможность воочию лицезреть этот оригинальный головной убор. Темно-зеленый бархатный или плюшевый берет с мохнатым помпончиком на макушке был действительно украшен сбоку двумя короткими георгиевскими ленточками.

Шкидцы молча и даже с некоторым страхом разглядывали и ощупывали это удивительное произведение швейного искусства, неизвестно как и откуда попавшее на склад губнароба. После того как берет побывал на всех четырех столах и снова очутился в руках Викниксора, тот сказал:

- Таких беретов мне удалось, к сожалению, получить только семнадцать штук. На всех, увы, не хватит. Я прикинул, каким образом распределить их между вами, и пришел к такому решению... Право носить береты мы предоставим лучшим из лучших, нашим передовым, нашему авангарду - членам Юнкома.

На этот раз никто не кричал "ура", даже юнкомовцы почему-то молчали, и никто не смотрел на них с завистью. Только какой-то новичок из второго отделения, обидевшись на Викниксора, крикнул:

- А мы что, рыжие?

- Нет, Петраков, - ласково сказал Викниксор, - ты не рыжий. Но ты еще не заслужил чести состоять в организации Юных коммунаров. Добивайся этого, и в один прекрасный день ты тоже получишь право носить форму.

Это слово заставило многих из нас вздрогнуть и насторожиться.

- Виктор Николаевич, - поднялся над столом Купец, - а что, разве это обязательно?..

- Что обязательно?

- Носить эти беретики?

- Да, Офенбах... разумеется, как и всякую другую форму.

Мы ясно представили себе Купца в этом детском головном уборчике с розовым помпоном на макушке, и нам стало не по себе. У многих из нас появились дурные предчувствия. И предчувствия эти, увы, очень скоро оправдались.

В тот же вечер Купец подошел к Янкелю и Японцу, обсуждавшим очередной номер юнкомовской газеты, и сказал:

- Вот что, робя... Вычеркивайте меня.

- Откуда? Что? Почему?

- Из Юнкома. Я выхожу, выписываюсь...

Напрасно мы уговаривали его: решение его было непоколебимо Купец навсегда был утрачен для нашей организации.

Остальные держались более или менее стойко.

Я говорю "более или менее", потому что ходить по улицам в этих гамлетовских головных уборах и в самом деле требовало немалой стойкости и геройства. Особенно если учесть, что ситцевые брюки, которые раздобыл для нас Викниксор, оказались самых фантастических расцветок: голубые, светло-зеленые, канареечно-желтые...

Куда там пионерам с их короткими штанами и кумачовыми галстуками! К пионерам в городе скоро привыкли. Одни смотрели на них с гордостью и любовью, другие - с затаенной ненавистью. Что касается юнкомовцев, то к их форме население Петрограда привыкнуть не могло. Не было случая, чтобы человек шел по улице и, повстречавшись с юнкомовцем, не вздрогнул, не оглянулся и не сказал ему вслед что-нибудь вроде: "Эва как вырядился, дурак!" или: "Ну и чучело с помпончиком!.."

Когда мы шли строем, было еще туда-сюда - в строю мы были солдатами, мы чувствовали локоть соседа, идти же в одиночку было нестерпимой пыткой.

И не все эту пытку выдерживали.

Не выдержал ее, между прочим, и одноглазый Мамочка.

Вот что случилось однажды в субботний вечер.

Три шкидца, три юнкомовца, три члена центрального комитета - Янкель, Японец и Пантелеев, - получив отпускные свидетельства, бодро и весело шагали по Петергофскому проспекту в сторону центра. Несколько опередив их, на другой стороне улицы шел Мамочка. Шел он тоже довольно быстро и тоже был в юнкомовском берете, но берет ему попался, как назло, очень большой, плоский, так что щупленький Мамочка был похож издали на какую-то сыроежку или поганку. Кто-то из юнкомовцев увидел его, ребята посмеялись, поострили немножко на Мамочкин счет и снова увлеклись беседой. Но тут Янкель, бросив рассеянный взгляд на противоположный тротуар, вдруг остановился и воскликнул: