Савитри Деви - Радость Солнца: Прекрасная жизнь Эхнатона, Царя Египта, рассказанная молодому поколению

• Название: Радость Солнца: Прекрасная жизнь Эхнатона, Царя Египта, рассказанная молодому поколению
• Автор: Савитри Деви
• Жанр: Философия

Есть всего несколько столь же прекрасных моментов в истории любой страны или эпохи, как короткая жизнь Эхнатона, царя Египта начала 14 века до н. э. Некоторых людей отмечал их незаурядный ум, другие стали известны как великие художники, третьи обрели бессмертную память благодаря благодеяниям. Но немногие были и интеллектуальными гениями, и художниками, и святыми в одно и то же время, совершенными существами по своей природе. Эхнатон был одним из тех редчайших исторических деятелей, самого существования которого достаточно, чтобы гордиться своей принадлежностью человеческому роду, несмотря на все зверства, которые обесчестили наш вид с его зарождения и до наших дней.

---

Ему было немногим больше двенадцати, и царица Тия в течение некоторого времени управляла Империй сама, как это было и раньше. Но она помогала сыну в том, чтобы он все больше и больше интересовался укреплением собственной власти. Когда посыльные из далеких стран принесли ему глиняные таблички, написанные на вавилонском — письма, адресованные ему иностранными Царями — она следила, чтобы он читал их вслух очень внимательно, и обсуждала их содержание. Она рассказала ему об авторах этих посланий то, что знала из своего многолетнего опыта. «Смотрите, — сказала она, указывая на последние строчки письма от Тушратты, Царя Митанни, — даже поздравляя Вас с Вашим вступлением на престол, он не забывает попросить золота. Однако он мне нравится. Со времен Вашего дедушки его семья была связана с нашей. Его скорбь по Вашему отцу искренна. Он любил его и любит Вас»

«Так значит Царь Вавилона любит меня?»

«Конечно, — ответила Тия с некоторой иронией, — он занимается постройкой нового храма каждый раз, когда пишет Вам и нуждается в золоте, чтобы закончить его. Но он безопасен». А затем продолжила, напоминая сыну о царе Малой Азии, посол которого ожидал своей аудиенции: «Что касается Хетта, то он похож на лукавого старого паука со своей паутиной. Не верьте и половине того, что он говорит. Ему нужны Ваши земли, а не Ваша дружба».

Вскоре ребенок привык быть "добрым богом" Египта, как называли всех фараонов, и воспринял свои возвышенные обязанности всерьез. Это было так, как если бы все во дворце и за его пределами, регулярно внушали ему мысль о его божественном происхождении. Высшие должностные лица, министры и генералы, делегаты из провинций и иностранные посланники склонялись до земли, как только он появлялся, и обращались к нему как к одному из бессмертных. Если бы он шел по улице, целый ряд глашатаев предшествовал бы ему и объявлял о нем, а люди ложились бы прямо на землю лицом в пыль, в то время как он проезжал мимо них в своей великолепной повозке, на троне, инкрустированном драгоценными камнями. В самом деле, когда по таким торжественным случаям он сидел, облаченный в самые красивые драгоценные камни и с блестящей Царской тиарой на голове, он действительно блистал как молодой бог.

Он также стал менее свободным, чем прежде. Давняя традиция установила последовательность его повседневными делам. Но и этикет, и пышность двора были слишком хорошо известны и слишком естественны для него, чтобы быть скучными или слишком приятными. Только временами, когда он позволял себе расслабляться, он все больше предпочитал компанию своей собственной души. В жаркие часы дня, отдыхая на своем ложе из слоновой кости, он часто смотрел на небо, так, как делал это прежде. И так же, как и тогда, ему казалось, будто он тает в далекой бездне из небытия и света, как будто окрашенные стены его комнаты и весь мир исчезали, и не было ничего, кроме бездонного неба и него самого. Свет и душа были единым целым. Через узкое окно вверху стены лучи всемогущего солнца тянулись вниз по полутемной комнате. Они ласкали обнаженное тело молодого фараона. Как будто через их светящиеся прикосновения, тонкие как любовь, он чувствовал трепет жизни, которая поддерживает весь мир, звезды и Млечный Путь. И он был счастлив.

С тех пор, как однажды его сердце восстало против жестокости Амона, молодой фараон разлюбил великого бога Фив. Он преклонялся перед солнцем под разными его именами и под тем, что было известно в священном городе Óн, где стоял его самый древний алтарь. Фараон отказался поверить в то, что Амон был еще одним воплощением солнца.

На своей коронации он настоял на том, чтобы его не называли так же, как и других фараонов "верховным жрецом Амона", его должны были называть "верховным жрецом Атона" — диска солнца — за сменой имен в дальнейшем последовало его официальное обозначение. Но его мать, поклоняющаяся диску, решила, что в официальном списке будет лучше использовать более популярное и не такое простое имя бога Óна, и окончательный вариант гласил: «Верховный жрец Ра-Хорахти-Двух-Горизонтов, ликующий на горизонте в имени своем: «Жар Диска». Царица Тия даже добавила к множеству титулов сына "любимого Амоном", в угоду жрецам Фив, потому что была мудрой женщиной, знавшей искусство правления. Молодой фараон протестовал, но было слишком поздно. Официальный список его титулов уже был направлен в письме, написанном от его имени, к губернаторам провинций и вассалам, и вся Империя знала это.

Фараон построил прекрасный храм Атону. На его стенах он был изображен с воздетыми в молитве руками, а солнечный диск над его головой, концами своих лучей касался его рук — рук Атона, а на концах лучей изображался петельный крест "анкх", иероглифический знак, обозначающий слово "жизнь". Часть дохода назначенного бывшими фараонами храмам Амона была переведена в новый храм. И все знали, что Атон стал богом фараона. Жрецы Óна были довольны, но жрецы Фив, слуги бога Амона, разгневались. Они не показывали свое недовольство открыто; они начали шептаться и распространять слухи о фараоне. Но вряд ли кто-нибудь прислушался к ним, народ любил своего фараона, и ему было все равно, какому богу покланяться до тех пор, пока было достаточно кукурузы, и жизнь была легкой. Кроме того, сам фараон, хотя и выступал за Атона, других богов не отрицал и не преследовал.

Со дня правления отца фараона, религиозные рассуждения при дворе стали очень популярными. Царица Тия любила слушать рассказы жрецов о разных богах, объяснять старые мифы в свете надуманных аллегорий и странные иноземные религиозные обычаи и предания других стран. Она любила новое. Но молодой фараон почти никогда не говорил о религии, даже если на этом настаивали. «Слова — всего лишь слова», — сказал он в разговоре с придворными. «Они толкуют о том, чего даже не знают, это пустая трата времени». И в одиночестве своей комнаты он думал о своем боге — всемогущем Солнце.

Далеко в безоблачном небе над ним сиял прекрасный диск, сиял так ярко, что ни один человек не смог бы остановить на нем свой взгляд. Его лучи наполняли комнату и опускались прямо на фараона. Именно те лучи, которые он так хотел изобразить на разноцветных рельефах, украшавших стены храма Атона, хотя ни одна работа человека не смогла бы выразить всю их красоту.

«Они могут говорить, что хотят», — подумал фараон, вспомнив простые обсуждения жрецов, "но Атон не похож на тех богов, которые живут в определенном месте. Он назван в честь Óна, но весь мир видит Его свет и живет его прикосновением. Его обитель на небе, Его лучи обнимают весь мир так же, как и меня. Атон есть Бог всего мира».

Он думал об этом, и как будто все пространство мира открывалось перед ним. Он знал, что за границами его империи были другие страны: Вавилония и Митанни, земли хеттов и Крит, а также острова среди моря и неведомые страны за пределами пустыни и водопадов. У этих народов были другие боги, но небо, распростертое над ними всеми, было все тем же небом; над ними всеми Солнце освещало Его славу, и это было одно и то же Солнце — Атон. Они знали своих местных богов солнца, но не знали Его. Где-то, может быть, дальше, чем Вавилон, среди племен Абенаки, от земли которых Он поднимается, были люди, которые знали Его. Трудно сказать. Но независимо от невежества или знания все люди стремились поклоняться Ему.

Молодой фараон чувствовал трепет восторга, проходящего по телу, как будто он уже был там, вне времени и пространства, видел то, о чем никто раньше не мечтал: один Бог — Солнце, и единый народ — человеческая раса — объединен любовью к Нему.

И он сочинил гимн единому богу:

Великолепна твоя заря в горизонте небес,

Живущий Атон, Бог и начинание жизни.

Когда ты восходишь на Востоке,

Каждую землю наполняешь ты своей красотой

Было справедливым, чтобы Бог всего мира занимал в сердцах людей больше места, чем те боги, чья власть была ограничена городами, царствами и даже империями. Фараон решил почитать Атона выше всех богов Египта. И он подготовил два указа, в котором одна часть дополнительных доходов, ранее приписываемых храмам Амона, должна была использоваться для прославления единого Солнца; а в другом указе говорилось, что он желает, чтобы впредь Фивы, город Амона, назывались «Городом-ярчайшего-Атона».

Царица Тия слушала с сочувственным интересом все, о чем рассказывал ей сын о своем представлении Атона, однако она была против этих указов. «Возможно, Вы правы», — сказала она ему, хотя его идея Бога, кто был Богом всех народов, казалась довольно странной даже ей. «Но религия — это одно, а управление страной — другое. Вы только спровоцируете священников своими указами, и они, в свою очередь начнут подстрекать народ на восстание»

«В таком случае, что я должен сделать?».

«Оставьте всё как есть. Позвольте священникам зарабатывать деньги, как они к тому и привыкли, и позвольте своим людям почитать многих богов, согласно их старинным обычаям. Нельзя заставить верблюда пить, если он не хочет; так же и нельзя дать знание тем, кто его не ищет».