П. Люкимсон - Царь Давид

• Название: Царь Давид
• Автор: П. Люкимсон
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03461-7

Книга о легендарном библейском царе Давиде – выдающемся поэте, воине, государственном деятеле, почитаемом всеми тремя мировыми религиями как пророк. Автор исследует его сложную, насыщенную событиями жизнь на основе библейского текста, малоизвестных еврейских и христианских источников и исторических исследований. В результате перед читателем предстает внутренне противоречивый человек, много переживший на пути превращения из простого пастуха в блестящего полководца и великого монарха. Скромному, но убежденному в своем высоком призвании, нежному и жестокому, подверженному греховным страстям и искренне кающемуся, глубоко религиозному и преданному Богу Давиду было суждено основать династию, с которой иудаизм и христианство связывают будущее человечества.

В оформлении переплета использованы фрагмент иконы XV века «Пророк Давид», миниатюры «Давид отрубает голову Голиафу» и «Давид, играющий на арфе» из рукописных книг «Псалмы»

---

Но так это или нет, получить Мелхолу назад было для Давида лишь вопросом чести, а никак не чувства. Оказавшись в пустыне, Давид недолго оставался в одиночестве и вскоре женился на Ахиноаме – девушке из Изреельской долины, которая и сопровождала его в течение всего периода бегства от Саула.

* * *

Из Кеиля Давид направился в пустыню Зиф с ее голыми, неприступными и изрытыми пещерами скалами. Здесь было непросто добывать пищу, но зато с высот хорошо просматривались все окрестности, и у Саула не было никакого шанса застать лагерь Давида врасплох.

«И искал его Шаул все время, но не предал его Господь в руки его» (I Сам. 23:14).

В дни нахождения Давида в пустыне Зиф произошло еще одно событие, о котором рассказывает Первая книга Самуила, – Ионафан тайно отправился на поиски друга, чтобы еще раз встретиться и поговорить с ним. Чисто событийно, с точки зрения развития сюжета рассказ об этой встрече друзей выглядит совершенно излишним; он, по сути дела, ничего не добавляет к тому, что нам уже известно. Но именно это как раз и является косвенным подтверждением того, что такая встреча и в самом деле имела место, и автор «Первой книги Самуила» решил, что не имеет права не рассказать о ней.

Комментаторы Писания говорят, что после того, как Ионафану стало известно, что «урим» и «туммим» находятся в лагере Давида и Авиафар-коэн вопрошает через них для него Господа, Ионафан окончательно уверовал в то, что Давид станет следующим царем Израиля – ибо «урим» и «туммим» вопрошают только для царя. Но – что весьма любопытно и вместе с тем необычайно убедительно психологически – он отодвигает от себя мысль, что будущее воцарение Давида неизбежно связано со смертью не только его отца Саула, но и его, Ионафана. Нет, он спешит в пустыню, чтобы известить Давида о том, что окончательно утвердился в мысли о его предназначении на царство и что он, Ионафан, будет верно служить ему, заняв второе по значению место в государстве – роль главнокомандующего царской армией, а потому Давиду не придется принимать каких-либо мер ни против него, ни против членов его семьи:

«И встал Йонатан, сын Шаула, и пошел к Давиду в Хоршу, и поддержал его упованием на Бога. И сказал он ему: не бойся, ибо не достанет тебя рука Шаула, отца моего, и ты будешь царствовать над Исраэлем, а я буду вторым после тебя; и Шаул, отец мой, знает это. И заключили они союз пред Господом, и остался Давид в Хорше, а Йонатан пошел в дом свой» (I Сам. 23:16-18).

Тем временем жители пустыни Зиф – зифяне – также, как и жители Кеиля, хорошо помня о страшной судьбе Нова, направили к царю посланцев, которые не только предельно точно указали место, где скрывается Давид, но и выразили готовность помочь в его поимке. Саул, безмерно благодарный зифянам за эту преданность, тем не менее просит их еще об одной услуге: разведать все убежища, в которые Давид может отступить, и составить ему подробную карту местности. И уже затем, ведомый проводниками-зифянами, Саул со значительной частью своей армии вышел на поиски Давида.

Это был самый настоящий охотничий гон – шаг за шагом Саул и его верный военачальник Авенир оттесняли Давида из пустыни Зиф в еще более безжизненную пустыню Маон, где практически негде было укрыться. Наконец, и «дичь», и «охотники» оказались возле возвышающейся в Маоне огромной скалы – но по разные ее стороны. Дальше по всем правилам военного искусства Авенир окружил скалу, заставив Давида с его людьми подняться вверх и ощутить всю безвыходность своего положения. Теперь Авениру оставалось лишь все туже и туже затягивать петлю, а Давиду и его бойцам со страхом ждать того часа, когда они столкнутся с воинами царя, и придет время выбирать: сдаться ли им в плен или вступить в схватку со своими братьями-евреями.

Но тут происходит чудо: к Саулу является вестник, чтобы сообщить о новом набеге филистимлян, и царь оставляет охоту на Давида, чтобы отразить это нападение врага.

Талмуд утверждает, что этот гонец был не кто иной, как ангел, посланный Богом с целью отвлечь внимание Саула от Давида и таким образом спасти Своего помазанника. Д. Малкин в своем «Короле Шауле» также обращает внимание на нелогичность действий Саула: ясно, что гонец сообщил царю не о большой войне, а об очередном набеге филистимлян. Таких набегов было множество (и, как уже говорилось, судя по всему, они были двусторонними – соседи не упускали случая пограбить друг друга). Ради отражения этого набега Саулу не было никакого смысла отказываться от продолжения погони за Давидом, в котором он видел главную угрозу своему трону, особенно если учесть, что цель была необычайно близка. Тем не менее Саул уходит, повергая этим своим поступком в недоумение своего верного Авенира.

Малкин убежден, что этот шаг вновь доказывает то раздвоение личности, которое переживал Саул. С одной стороны, он жаждал во что бы то ни стало настичь Давида и предать его смерти, и эта жажда подпитывалась и страхом потерять власть, и тревогой за судьбу семьи, и ревностью к славе героя-зятя, а с другой… Саул испытывал немалые угрызения совести и понимал, что его подозрения в адрес Давида совершенно бездоказательны и, преследуя его, он, возможно, идет против воли Бога. И потому в тот момент, когда появлялся гонец с сообщением о набеге филистимлян, Саул, по Малкину, с облегчением вздыхает: что ж, значит, опять не судьба поймать ему этого Давида.

А Давид и его воины, уже приготовившиеся к смерти, в эти мгновения ликуют и славят Бога за то, что Он в самый последний момент даровал им спасение.

Проходит еще немного времени – и Саул получает, кажется, совершенно неопровержимое доказательство того, что Давид отнюдь не ищет его смерти, для того чтобы захватить престол.

Воспользовавшись передышкой, которую вольно или невольно подарил ему Саул, Давид перебрался со своим отрядом в расположенный неподалеку от Мертвого моря оазис Ен-Гадди (Эйн-Геди), и вскоре здесь появился и Саул со всей своей дружиной в три тысячи человек.

Преследуя Давида, Саул почувствовал потребность справить естественные надобности и в поисках места, где можно было бы это сделать, обратил внимание на расположенный в скале неподалеку от овечьего загона вход в пещеру. Ему и в голову не пришло, что Давид может спрятаться в этой находящейся возле оживленной пастушьей тропы и вдобавок совсем неглубокой пещере.

Между тем, поясняет мидраш, пещера эта была необычной. В ней был еще один, куда более просторный, чем первый, зал, который то ли находился на втором ярусе, то ли в него вел из первого зала узкий пролом. Как бы то ни было, в тот момент, когда в пещеру вошел Саул, в этом втором зале укрывался Давид с частью своих людей, и они мгновенно заметили появление высокого гостя.

Вслед за этим между Давидом и его приближенными вспыхивает длившийся, возможно, меньше минуты, но необычайно страстный спор. Друзья Давида считали, что, приведя Саула в эту пещеру, сам Бог отдал его им в руки. Убийство Саула, по их мнению, решало все проблемы Давида, а значит, и их самих – никто больше не будет их преследовать, ну а станет после этого царем Давид или Ионафан, покажет будущее.

Однако Давид категорически отверг эту идею. И не потому, что он испытывал к Саулу какие-то дружеские или сыновние чувства, как предполагает романтизирующий отношения этих двух царей Д. Малкин. Нет, для Давида было немыслимо поднять руку на Саула только и исключительно потому, что тот был помазанником Божиим, а значит, посягнуть на его жизнь – означало бросить вызов самому Всевышнему. Такой шаг противоречил бы той вере, на которой Давид был воспитан с рождения, и пойти на него он был попросту не в состоянии.

И все же исключать обычные сантименты из побудительных мотивов Давида тоже не стоит. Как-никак он видел Саула в минуты его слабости, сидел с ним за одним столом и потому знал, насколько противоречива натура царя, как причудливо в его душе соединились самые разные качества – подлинное благородство и зависть, доброта и жестокость…

Поэтому Давид, наотрез отказавшись стать цареубийцей, делает нечто иное: подкравшись в темноте пещеры к сидящему на корточках Саулу, он срезает сзади край полы его длинного кафтана или мантии, а затем так же незаметно удаляется во вторую залу пещеры.

И уже после того как Саул вышел из пещеры, омыл руки и тронулся со своими воинами в путь, Давид поднялся на вершину горы и с нее окликнул удаляющегося Саула: «Господин, царь мой!»

Далее следует… нет, не диалог, а два страстных монолога – Давида и Саула, каждый из которых может по праву считаться образцом ораторского искусства. Давид взывает к чувству справедливости Саула и в качестве доказательства своей невиновности показывает ему край его одежды – ведь если он сумел отрезать его, то с той же легкостью мог бы убить царя, но он этого не сделал. При этом Давид, будучи уже довольно искушенным царедворцем, делает вид, что не верит в то, что обвинения в его адрес исходят от самого царя, – во всем виноваты, дескать, некие подлые клеветники: