Джим Нисбет - Тайна "Сиракузского кодекса"

• Название: Тайна "Сиракузского кодекса"
• Автор: Джим Нисбет
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Детектив
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-050668-2, 978-5-403-01067-2

Великосветская красавица убита на пороге собственного дома.

Главный подозреваемый — Дэнни Кестрел, специалист по изготовлению багетов, который провел с убитой последнюю ночь ее жизни.

Однако Дэнни преследует не только полиция, но и загадочные преступники, уверенные, что незадолго до смерти девушка успела передать ему нечто важное.

Что?

Дэнни не имеет ни малейшего представления.

И если он хочет выжить и очистить себя от подозрений в убийстве, ему поневоле придется понять, что за бесценное сокровище спрятала его случайная подружка, — и постараться найти утраченное…

---

Были и некоторые психологические факторы. Например, его отец сделал карьеру в морской пехоте и презирал сына, ставшего художником. Джон, чувствительный мальчик, все детские годы слушал, как отец пилит мать за то, что та защищала, и тем более развивала, яркий талант их единственного сына. Когда добродушный местный портретист, случайно оказавшийся гомосексуалистом, взял Джона к себе под крыло, давая ему уроки и материалы, бесплатно или за особую цену, трещина в семейной жизни внезапно превратилась в раскол. Отец Джона, серьезно и неподдельно стыдившийся компании, с которой водился Джон, пришел к странной, но навязчивой идее, что мальчик, которого он растил как своего, не мог быть — и в действительности не был — его плотью и кровью.

Простейшим побочным эффектом всего этого стало стремление Джона посредством сурового и редко нарушаемого режима остаться в свои пятьдесят три года в такой же форме, в какой его отец был в двадцать, когда выпрыгивал с плавучего танка на остров Иво Джима, неся на себе пятьдесят пять фунтов выкладки. Впрочем, возраст и выпивка брали свое.

Клиентам Джона ни к чему была картина без рамы. Поэтому рама Кестрела входила в цену покупки. «Портрет. Джон Пленти» гласили выставочные этикетки, а ниже и мельче шло: «с лакировкой, рамой, доставкой и размещением». Рамы бывали и простого багета, и со сложной резьбой; цены, которые запрашивали Джон или его агенты, основывались на моей оценке и эстетическом вкусе Джона. Нас обоих это устраивало. Прежде всего, если им не приходило в голову явиться в мастерскую и проинспектировать все в натуре, я мог не иметь дела с клиентами Джона, которые в большинстве своем были утомительны, избалованны и однообразны. Мне эти черты представлялись нежелательными, а вот Джону нравилось с ними спорить и даже издеваться над ними. Мне не было дела до его хищных забав, а мое скромное финансовое положение не касалось его. Уже много лет, в промежутках между щедрыми чеками и бутылками изысканных вин, мы оставались в каком-то смысле друзьями.

Когда я пришел стучаться в проржавевший фасад студии Джона, давно стемнело, и он был уже изрядно пьян.

Он приветствовал меня невнятным ворчанием и явственным запашком ружейного пороха. Закрывая дверь, Джон махнул мне на пару стульев в углу студии, а сам отправился за стаканом и льдом. Между стульями на низком столике, рядом с ополовиненной бутылкой «Джемисон», лежала коробка патронов и длинноствольный автоматический пистолет 25-го калибра. Вокруг на столе и под ним валялись гильзы. Одна залетела даже в стакан с виски и тускло поблескивала под кубиками льда.

На дальнем конце студии подвешенная к потолку лампочка бросала направленный луч на портрет без рамы, висящий на высоте человеческого роста на стене. Я подошел посмотреть. Картина располагалась в добрых пятидесяти футах от стула, с которого стрелял в нее Джон. Если он поставил себе целью обвести пунктиром пробоин милое нарисованное личико, то работа была выполнена на треть и выполнена неплохо. На портрете была Рени Ноулс.

— Лед, — глухо сказал Джон. — Стакан.

Он был сильно пьян.

— Спасибо.

Я вернулся к столу и Джон подал мне выпивку. В стакане лежали два кубика льда, остальное — виски. Крепкий коктейль.

Он наполнил свой стакан, после чего бутылка опустела на три четверти, и упал на стул.

— В ближайшее время больше не получишь.

Немного виски выплеснулось из стакана на его свободную итальянскую рубаху и осталось незамеченным.

— Если мы не выберемся за новой.

— Я за рулем, — бодро сообщил я и уселся на стул.

Джон сделал длинный глоток, поставил стакан на стол и поднял пистолет. Не сказав ни слова, навел его на мишень и спустил курок. Раздался щелчок, по выстрела не было.

— Дрянь!

— Терпеть не могу, когда такое случается, — из вежливости поддержал я.

— Я как раз перезаряжал, — пояснил он, выщелкивая пустую обойму, — когда меня грубо прервали.

Он пальцем выталкивал патроны из пенопластовых гнезд и забивал в обойму.

— Что, заряженных нет? — равнодушно спросил я.

— Увы.

— Но ты бы мог их достать.

— Дэнни, — устало проговорил Джон, — достать можно все что угодно. Неужели ты до сих пор не замечал?

— Нет, — задумчиво отозвался я, — не замечал.

Он ладонью забил обойму на место, загнал патрон в ствол и послал пулю. Со шлакоблочной стены за портретом осыпалось немного пыли. Пустая гильза звякнула о бетонный пол.

— У тебя двадцать пятый? — спросил я. — Для стрельбы по мишеням?

— Да.

— Пристрелян хорошо?

Он выстрелил.

— Очень.

Он выстрелил еще и еще раз. После короткой паузы опустошил обойму — еще пять или шесть патронов, — все по портрету.

— Пойди, посмотри, — сказал он, прихлебывая виски.

— Мне плевать, — сказал я.

— Точно, — сказал он, — так и надо.

Я оглядел длинное помещение.

— Тебе тоже?

Он обдумал вопрос.

— Трудно рисовать то, чего больше нет.

Джон никогда не мог рисовать по представлению по той простой причине, что свой запас воображения он исчерпал во Вьетнаме — еще один побочный эффект конфликта с отцом. Так что модель должна была ему позировать, и сеансы затягивались надолго. Это только подогревало близость, которая неизбежно возникала между ним и его моделью.

— Ты уже писал Рени.

— Уже писал.

— Два или три раза.

— Верно.

— Ноулс заплатил за картины?

— За эту — нет.

— Она не закончена.

Джон поставил виски и выщелкнул пустую обойму.

— Нет, еще не закончена.

Я подумал.

— Почему бы не всадить ей пулю в лоб?

Он посмотрел на меня. Я посмотрел на него.

— И покончить с этим.

Его глаза угрожающе вспыхнули, но он овладел с собой, и взгляд снова стал тусклым.

— Я художник, а не мясник.

В этом был смысл. Он знал, о чем говорит. Это различие удерживало его на грани здравого рассудка.

Я ждал. Когда стало ясно, что ждать нечего, спросил:

— Значит, так?

Он возился с коробкой боеприпасов.

— Кто ее убил?

Он пальцем заталкивал патрон в пружинную обойму.

— Парень с пушкой.

— Парень?

Он пожал плечами.

— Расскажи мне о ней.

— Тебе какое дело?

— Ты разве не слышал? Возможно, это я ее убил. И хотел бы знать зачем?

Он резко рассмеялся.

— Рени Ноулс на тебя бы и не оглянулась.

— Почему бы и нет?

— Потому что у тебя нет того, что ей нужно — было нужно, — вот почему.

— Так просто?

— Так чертовски просто, Дэнни бой.

Он вставил обойму и перебросил мне пистолет.

— Заряжен и взведен.

Я поймал оружие и бросил обратно, даже не взглянув. Он поймал.

— Так чертовски просто.

— А ты где оказываешься?

— Впереди тебя, Дэнни.

— По дороге куда?

Он навел пистолет на портрет.

— А это, Дэнни, дьявольски хороший вопрос.

Он выстрелил.

— Но не тот вопрос.

Новый выстрел.

— Ты, как обычно, задаешь не тот вопрос, не в то время и не в том месте.

Он сделал еще два выстрела.

— А пока ты задаешь не те вопросы.

Выстрел.

— Не в то время…

Выстрел.

— …и не в том месте…

Выстрел.

— …людей убивают.

Он палил, пока не опустела обойма.

— Ничего себе, — сказал я в наступившей тишине. — Что подумают соседи?

Он уронил дымящийся пистолет на стол и выругался. Взял бутылку, отозвался:

— Соседи боятся меня до усрачки.

— Это не улучшает стиль, — заметил я, пока он наливал себе.

Он предложил мне бутылку. Я отказался. Он перевернул ее над своим стаканом. Серебристая капелька упала из горлышка и бутылка опустела.

— Чем была для тебя Рени, Джон, что ты так завелся?

Он поставил бутылку на стол.

— Она была совсем ребенок, Дэнни. Это ты наверняка заметил.

— И что с того? С каких пор ты заботишься о женщинах, которых писал? Прежде я от тебя слышал одни жалобы.

— Верно, — признал он, — с морфологической точки зрения все они — несовершенные копии Мэри.

Мэри была первой и единственной женой Джона, и эта пластинка проигрывалась не в первый раз. Я знал мотив наизусть.

Он махнул стаканом.

— Большой дом, большие машины, большие путешествия. Большая семья, большой бассейн, еще один большой дом, еще одно большое путешествие. Попробуй не спиться до смерти, живи стильно, не поднимай слишком большую волну, присматривай за счетом, не промотай его на фиг, постарайся высидеть яйцо в инкубаторе, не разыгрывай простака, никому не доверяй, не попадай в газеты.

Он смотрел на меня.

— Попробуй тут не спиться до смерти. Время, понимаешь ли, девать некуда. И делать нечего. Забота о деньгах занимает час-другой, не больше, даже если относиться к ним серьезно. Сколько можно играть в теннис? Сколько можно посетить заседаний Общества Кусто? Сколько можно мотаться на каяках у Борнео?