Александра Маринина - Оборванные нити. Том 3

• Название: Оборванные нити. Том 3
• Автор: Александра Маринина
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-61982-5

Судмедэксперт Сергей Саблин — человек кристально честный, бескомпромиссный, но при этом слишком прямолинейный — многим кажется грубым, с тяжелым характером. Да что там многим — всем, включая родную мать и любимую женщину. Но для врача Саблина истина — главное, на сделки с совестью он не идет, чем бы его ни приманивали и чем бы ни грозили люди, заинтересованные в тех или иных выводах вскрытия…

---

— Пусть ей не будет больно, — прошептал Сергей, обращаясь неизвестно к кому.

На самом деле он знал, с кем разговаривает, но не хотел себе в этом признаваться.

— Пусть она не поймет, что происходит. Пожалуйста, ты же можешь, ты умеешь сделать так, чтобы существо покинуло этот мир спокойным и счастливым. Ну пожалуйста, я прошу тебя…

Прохладное дыхание, которое он ощущал справа, там, где находились хвост и задние ноги собаки, переместилось влево, туда, где на руке Сергея лежала голова Шуши с уже почти закрывшимися глазами. Смерть решила пощадить ее, не наступать медленным постепенным параличом сначала нижних конечностей, потом верхних, изматывая осознанием невозможности ничего изменить. Она переместилась к мозгу. Сергей не отрывал взгляда от морды Шуши. Глаза закрылись, дыхание становилось все реже…

Она была такой теплой, и шерсть шевелилась под дуновением ветра, и невозможно было поверить, что больше никогда… Внезапно Сергей почувствовал, что смог продохнуть. Он больше не ощущал присутствия смерти. Она ушла. Сделала свое дело, сделала хорошо, на совесть, аккуратно, быстро, щадяще, и ушла.

Он наклонился к голове Шуши, поцеловал ее в морду, прошептал:

— Девочка моя, до свидания.

По лицу текли слезы, но Саблин их не чувствовал.

* * *

Две недели Саблин ходил с черным лицом и разговаривал сквозь зубы. На работе сотрудники старались не попадаться ему на глаза: никто, кроме Светланы, не знал о том, что Шушу пришлось усыпить, и все боялись, что плохое настроение начальника связано с их персональными промахами. Светлана же, предупрежденная Саблиным, молчала, как партизанка, и на вопросы о том, почему шеф не в духе, только молча пожимала плечами.

— Саблин, так нельзя, — говорила ему Ольга. — Ты позволяешь себе распускаться. Соберись, пожалуйста.

— Ну как ты можешь! — негодовал он. — Неужели тебе не жалко собаку? Не думал, что ты такая черствая.

— Я не черствая, Саблин, — вздыхала она, — я рациональная. Когда ты брал собаку с неизвестно какой наследственностью, ты должен был предполагать, что у нее может быть не все в порядке. Когда ты брал собаку, прожившую долгое время в плохих условиях, ты обязан был предполагать, что у нее может оказаться масса болезней. И наконец, когда ты брал собаку неизвестного тебе возраста, ты не имел права не подумать о том, что она может оказаться очень старой и долго не проживет. Ничего неожиданного не случилось. А ты почему-то оказался не готов к такому исходу. Все произошло совершенно закономерно. Это закон жанра.

И он не мог в глубине души не признать, что Ольга права. Сергей и сам от себя не ожидал, что будет так болезненно переживать смерть Шуши. Оказалось, что и у него есть слабое место.

Постепенно все вернулось в свою колею, он успокоился и перестал кидаться на окружающих. Шуши не стало в конце лета, а к середине осени Саблин переключил внимание на непонятный ему случай: гибель на производстве молодого рабочего Алексея Вдовина.

Трагедия произошла во время дежурства Виталия Николаевича Филимонова, который так и продолжал работать в отделении экспертизы трупов. Конфликт, возникший у него с Саблиным в самом начале работы Сергея в должности начальника, вроде бы сгладился, Виталий Николаевич работал хорошо, во всяком случае, проявлений недобросовестности с его стороны не отмечалось. Следуя правилу о том, что труп вскрывает тот эксперт, который осматривал его на месте обнаружения, случай Вдовина был расписан Филимонову, который сказал, что ничего сложного тут нет, парня задавило машиной на производстве.

Саблин занялся текущими делами, а через некоторое время спустился в секционную: он периодически устраивал такие «контрольные» набеги для проверки работы танатологов. Филимонов проводил исследование трупа молодого рабочего. Описание наружного осмотра было уже закончено, и санитар вскрывал полости тела. На грудной клетке погибшего спереди, справа от фишеровского разреза и примерно на уровне печени, виднелись темно-красные небольшие ссадины неправильной формы.

— Что-нибудь нашли, Виталий Николаевич?

— Немного ссадин спереди и сзади, — ответил эксперт, — ребра на ощупь сломаны справа и слева, полное брюхо крови.

— Печень? Или селезенка?

— Похоже, и то, и другое.

«Значит, тупая травма груди и живота, разрывы органов, обильное внутреннее кровотечение, кровопотеря как причина смерти, — прикинул мысленно Саблин. — Сдавление тела между какими-нибудь механизмами, либо, как вариант, переезд колесом через тело».

— А что случилось, Виталий Николаевич? Как это произошло?

— Да понятия не имею, — равнодушно бросил Филимонов.

— Как это? — удивился Сергей. — Вы же выезжали на место происшествия.

— К моменту нашего приезда труп уже вынесли во двор, я его там и осматривал, он на носилках лежал. Работяги правил не знают, они не в курсе, что труп на месте происшествия перемещать нельзя до приезда милиции, вот и вынесли.

— А внутри что? Не были?

— Зачем? Туда следователь ходил с криминалистом, мне там делать нечего.

В принципе судебно-медицинский эксперт не обязан осматривать все место происшествия, его задача — осмотр трупа. Эксперт, пожалуй, прав, ничего сложного или необычного в этом случае нет, и дополнительный контроль со стороны начальника Бюро — так называемый контроль третьего уровня — здесь не требуется.

В конце дня Светлана принесла Саблину на подпись свидетельство о смерти Алексея Вдовина, выписанное экспертом Филимоновым. В качестве причины смерти стояло «обильная кровопотеря, разрыв печени, селезенки, правого легкого, сочетанная травма груди и живота». В коде обстоятельств Виталий Николаевич указал «контакт с тупым предметом», категория и род смерти не установлены. И это тоже не вызвало вопросов у Саблина: категория смерти — насильственная или ненасильственная, и род смерти — убийство, самоубийство, несчастный случай, это понятия юридические, они к компетенции судебно-медицинского эксперта не относятся. Эксперт должен установить только причину смерти, а уж обстоятельства, которые эту причину вызвали, устанавливаются в ходе следствия совсем другими специалистами.

Прошло около двух недель, прежде чем заключение Филимонова по случаю Алексея Вдовина оказалось законченным и попало на проверку к Саблину. Сергей читал внимательно, стараясь вникнуть. В общем-то он Филимонова уже не особо контролировал, поскольку тот работал без явных проколов, но его заинтересовал сам случай: что же там такое случилось? В механизме травмы Виталий Николаевич указал, что «травма возникла от воздействия тупого твердого предмета (предметов)». Обычный шаблонный ответ, эксперты частенько к нему прибегают. Но ведь это смерть на производстве! И поскольку в таких случаях обязательно проводятся и служебные расследования, и проверки материалов правоохранительными органами, механизм следовало расписывать подробно и очень конкретно. Эту часть заключения следовало непременно переделать. Сергей сделал на полях заключения пометку красным фломастером и дочитал до конца. В последнем пункте экспертного заключения указывалось наличие в биожидкостях из трупа дезоморфина, кодеина и димедрола. Получается, погибший парень в момент смерти находился в состоянии наркотического опьянения. Дезоморфин и кодеин в сочетании — это явный признак того, что парень употреблял кустарный наркотик, изготовлявшийся в домашних условиях самими наркоманами и известный под названием «крокодил». Но он же видел тело, своими глазами смотрел, и никаких следов от инъекций на видимых участках не заметил. Хотя, впрочем, нынче наркоман пошел изобретательный, колются в такие места, которые постороннему глазу недоступны — под язык, в мошонку, между пальцами. Если такие следы и были, то Филимонов должен был при наружном осмотре их найти. Саблин вернулся к разделу «Наружные телесные повреждения» и снова просмотрел его. Нет, никаких упоминаний об обнаруженных следах инъекций. Впрочем, и это тоже ничего не доказывает, ведь известно, что наркоманы используют инсулиновые шприцы с тончайшими иглами, оставляющими совсем незаметные следы. Но все-таки эти следы должны быть выявлены экспертом, если он не халтурит. Неужели Филимонов пропустил? Нужно более тщательно контролировать его. Если в крови погибшего есть наркотические вещества, то должен быть и способ, которым эти вещества были в организм введены.

Смерть на производстве в состоянии наркотического опьянения Саблину видеть не доводилось, основная масса погибших на рабочих местах состояла из тех, кто злоупотреблял алкоголем.

Он вызвал Филимонова и спросил, почему механизм травмы не описан детально.

— Так там же все ясно, — спокойно ответил Виталий Николаевич, — парень был в состоянии наркотического опьянения, это отказной материал, уголовного дела нет, выплаты компенсации родственникам тоже нет. Кому нужны наши медицинские подробности?