Тианна Беллер - Роза из клана коршуна

• Название: Роза из клана коршуна
• Автор: Тианна Беллер
• Жанр: Фэнтези

---

Поскольку естественный выход оказался недоступным, Каринаррия прибегла к своим тюремным опытам и решила поуменьшить запасы жидких съестных припасов. Влага послушно отдалась всем своим естеством возлюбленной подруге...

- ... я же говорил, - Рокирх умудрялся говорить устрашающе даже практически неслышным шепотом. - Почему я вижу здесь твою внучку?

- Ваше Сиятельство, - почти проблеял охваченный трепетом Нлуй, - Феррбена...

- Я приказал взять с собой Айрис, поскольку она опытный воин, может чувствовать сумеречников и владеет навыками огня, что помогло бы в случае нападения. Навык твоей внучки здесь абсолютно бесполезен, её и без того слишком много в моём окружении. Надеюсь, ты в будущем правильно позаботишься о пропорциях её присутствия!

Каринария тряхнула головой, разрывая связь с фляжкой в одном из простых навесов, потому что слишком устала от перевода непривычного диалекта вурлоков. Девушка посмотрела в темноту, где располагалось тело вурлачки, и впервые в жизни действительно саркастично ухмыльнулась. Трепыхнувшаяся было совесть благородной дамы тут же сатихла: поверженной сегодня девушке нужно было немного поликовать перед поверженной вообще женщиной. Более сытой от этого Каринка не стала, но уже не обращала внимания на поскуливания собственного организма. Она строила в меру коварные планы по приложению подслушенного. Сквозь них сладкой и тягучей мелодией стали проступать слова давно забытой но такой важной песни. Даже не слова, мотив, лёгкий почти не уловимый ритм чьего-то хрипловатого старческого голоса словно надиктовывал ей песнь, что была больше чем прекрасное увеселение. Песнь, что была больше чем жизнь. Каринка не пыталась вслушиваться в её вселенский смысл и просто водила пальцем по земле, выплетая невидимый в темноте узор. Мелодия рождалась сама собой и отдавалась в её сердце чёткими ударами. Что-то было совершенно волшебное и не принадлежащее миру в этом пении, слышимом только юной девушке.

Каринаррия Корсач чувствовала себя древнейшим провидцем, которого посетило истинное озарение, а не обычное помутнение рассудка. Она так и заснула, продолжая вычерчивать расцарапанным пальчиком утерянную песнь Чибиса.

Рассвет для остальных подкрадывался незаметно, скользил по корням деревьев и диким котом воровато полз на зов человеческого дыхания, разгоняя стайки перепуганных сумеречников. Он осторожно вызолотил макушки навесов и резко рухнул на головы спящих воинов гулом походного рожка последней смены. Дисциплинированные мужчины спешно поднимались и укладывали пожитки, просыпаясь примерно к тому моменту, когда заносили в повозки лишние вещи. Каринаррия же лишние звуки проигнорировала совсем недавно забывшись лёгким, но таким желанным сном. Утро для неё началось с небритого лица Владомира.

- Дрыхнем? - рявкнул прямо над ухом колдун, просунувшись по плечи под полог шатра возле места, где задремала девушка, поскольку войти через общий вход ему вряд ли бы кто-нибудь позволил.

Девушка вяло оторвала лицо от земли и неимоверным усилием воли заставила себя не ткнуть названного братца пальцем в глаз за такую славную побудку. Тело безумно жаждало спать и буквально отказывалось работать без ежесекундных подбадриваний не менее сонного разума.

- Ну как? Ты уже приутихла? А то вчера была злющая, как дикий кабан. Не боись, ещё денёк и в Затаённый лес вступим, там ты как дома будешь. Толи из-за магии вурлоков мы с такой скоростью несёмся, толи...

Кто-то из проходящих мимо шатра гроллинов не удержался и от всей своей широкой души пнул учтиво предоставленный зад тяжёлым сапогом, от чего Владомир треснулся лбом о темечко несчастной девушки и со злобным рыком бросился разбираться с обидчиком.

Когда мелкие искры от удара окончательно развеялись и возня за пологом переместилась в другой конец лагеря, Каринаррия тяжело приподнялась на подрагивающих руках и осмотрелась. Шатёр изнутри представлял собой пугающее зрелище. Разостланные на ночь аккуратными полосками ковры были безбожно смяты и разбросаны по углам; нехитрые предметы быта, что вчера ещё находились внутри, теперь терялись где-то снаружи; последние крохи дёрна оказались срыты и бессердечно удалены в неизвестном направлении. Всё разом освободившееся пространство покрывала тонкая и густая вязь древних рун, в центре которой на опорном шесте, держась одними ногами, сидел измятый Ерош и самозабвенно переносил чудесный рисунок с земли на листы бумаги из походного комплекта. Прилив ночного вдохновения не пощадил и его: тело парня покрывали завитки рун коричневато-зеленоватого оттенка с редкими красными разводами, но это, кажется, совершенно не смущало Чертакдича. Восторг и трепет на лице юного заклинателя можно было сравнить лишь с радостью старого золотоискателя, обнаружившего таки на склоне лет долгожданную жилку. Губы брата восторженно шевелились, проговаривая очередную, рисуемую руну, создавая эффект немого пения. Тут же в памяти откликнулась ночная мелодия, заставив Каринку резко подняться.

Девушка сейчас выглядела не многим лучше. Растрёпаная, измазанная в земле и траве с опухшим лицом и разодранным в кровь пальцем, она являла собой зрелище настолько жалкое, что захотела притвориться мёртвой или спрятаться в коврах, чтобы её перевозили незаметно для окружающих.

- Доброе утро, - крикнул сверху Ерош.

Оставление родного дома, а может, и вчерашние попытки защиты сестры произвели на поведение парня благостное воздействие. Он стал значительно разговорчивее и не в пример приветливее, нежели в окружении родных и близких, пренебрегающих его скромной персоной.

- Ты хоть немного поспала? - улыбнулся парень с такой заботой и мягким покровительством, что девушка мимо воли оттаяла сердцем и не стала отчитывать его за вчерашнее поведение.

- Спасибо. Надеюсь, тебя ничего не потревожило ночью.

- Нисколько. Только никак не могу разобрать, что на мне написано и уговорить твою надзирательницу дать переписать.

Слово "надзирательница" настолько органично накладывалось на образ прекрасной и одновременно пугающей телохранительницы, что Каринка удивилась, как раньше не замечала этого. Сама надзирательница куда-то исчезла и, девушка могла поручиться, после умывания сопровождала Рокирха, переложив бдения о подозрительной ведьме на своего напарника.

Лагерь сворачивался и перепись, к превеликому огорчению едва вошедшего во вкус Ероша, пришлось оставить. Парень долго сокрушался, помогая сестре умыться и сложить вещи. Каринаррии ничего не оставалось, как только заверить двоюродного брата в том, что продиктует ему оставшиеся письмена и не будет мешать самостоятельно расшифровывать всё послание. За это воодушевлённый Ерош приволок ей добытую в неравном бою двойную порцию завтрака и чей-то походный плащ, поскольку то, во что после этой ночи превратилось платье Энали, не подобало называть одеждой. Без гребней с причёской пришлось возиться куда дольше, в итоге чего девушке пришлось заключить, что образовавшийся пук может быть разобран только с помощью ножниц и долгих уговоров.

На этот раз в карету её сопровождали с каким-то благоговейным молчанием. Воины не были впечатлены её выдающимися внешними данными или знатными талантами, тем более их не впечатлил изъятый предусмотрительным Нлуем клинок и наскоро перевязанная рука. На лицах мужчин отражался скорее трепет перед тем образом, что услужливо обрисовала им бурная фантазия и впитанные с детства сказки. По всем показателям Каринаррия смахивала на злобную фею, что повелевает стихиями, убивает взглядом, не поддаётся на приворотные зелья и пьёт кровь младенцев к завтраку. Во всяком случае, так казалось самой девушке, а что думали её сопровождающие, оставалось ужасной тайной для смущённой Каринки. В большинстве своём мужчины остались достаточно равнодушны к её персоне и особого неприятия не испытывали, скорее немного осуждали за мягкосердечие к назойливому колдуну (их вчера порядком огорчила остановка драки) и в тайне надеялись, что девушке удастся придумать способ убийства посерьёзнее удушения.

Девушка, изнывая от поднимающейся жары в своём плаще, разместилась поближе к окну и настояла на том, чтобы рядом с ней ехал Ерош. И телохранители, и простые воины были против такого самоуправства и хотели если не оставить маленького паршивца прямо здесь в лесу, то подключить к общественно полезной работе по кухне или уходу за лошадьми. Но Каринаррия распорядилась (по-другому тон, которым прозвучала просьба о присутствии двоюродного брата, нельзя было расценить) по-своему, и юный Чертакдич выполнял сразу две роли: запыхавшись и перегружая непривычный к таким объёмам знаний мозг, пытался молча расшифровывать древний язык по своему неуверенному знанию древних рун и одновременно служил подушкой для совершенно расслабившейся после сытного завтрака и бессонной ночи девушки. От болтовни вездесущего голоса, что пропустил ночную встречу по неизвестным причинам и теперь пытался наверстать упущенное, она просто отмахнулась. Каринку перехватили за руку и для надёжности ещё придерживали какое-то время.