Сергей Чевгун - Повесть провальная

• Название: Повесть провальная
• Автор: Сергей Чевгун
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• ISBN: 9785448594458

«Каждый год у нас отмечают годовщину обороны Города, каждый год говорят об одном и том же одними и теми же словами. Причем говорят об этом событии так, словно бы ничего более значительного в истории Города не было…»

А вдруг символ этой обороны, Монумент на Кургане, возьмет да покачнется, да и…?

---

Бес в ребро

Внук схватил Николая Гавриловича за штанину и теребил ее до тех пор, пока не услышал недовольное:

– Ну, чего тебе?

– А у меня лук. Вот, смотри, – внук протянул деду древнее оружие. – Можешь даже из него пострелять. Один раз. Только смотри, в лягушку не попади.

– Почему? – спросил тот, повертел в руках стрелу из ивового прута и неумело положил ее на тетиву.

– Так ведь жениться придется, – сказал не по годам развитый внук. – А до этого – с бабушкой развестись. Хлопот-то сколько!

– Сейчас это быстро делается, – Николай Гаврилович близоруко прищурился и натянул лук до отказа. – Как там, в сказке? В кого стрела попадет, того я и в жены возьму? Ну-ну…

И пульнул в белый свет, как в дореформенную копеечку.

Стрела блеснула на солнце и унеслась на северо-запад. А Николай Гаврилович вдруг почувствовал, как что-то толкнуло его в ребро. Да нежно так! Как-то сразу жить захотелось, новые коронки поставить – и улыбаться всем подряд. Николай Гаврилович ойкнул и чуть ли не бегом поспешил в дачный домик – переодеваться.

– На пруд, что ли, с внуком собрался? А костюм зачем? – спросила у Николая Гавриловича его супруга Зинаида Семеновна.

– Молчи, старая, – ответил тот, грубо щелкнув немецкими подтяжками. Подхватил пиджак, сел в машину и скрылся из глаз, строго в северо-западном направлении.

В городе он на минутку заскочил домой, взял паспорт с деньгами и устремился по следу судьбы – через сбербанк в сторону Воронежа. Всю дорогу Николай Гаврилович выжимал из «копейки» верные шестьдесят пять, однако цены на бензин его обогнали. Пришлось продать «копейку» за сколько дадут и двигаться на перекладных аж до самого Калининграда.

– Контрабанда есть? – спросили на таможне, и пропустили туриста в анклав, на всякий случай отобрав подозрительные подтяжки. Подхватив левой рукой сползавшие брюки, Николай Гаврилович свободной правой купил билет в Швецию и сел на паром. И всю дорогу разглядывал северо-запад через иллюминатор.

В Стокгольме болели за сборную по футболу и пили пиво по-семейному. Быть пятым лишним Николай Гаврилович постеснялся и ночь провел на вокзале. А утром улетел к берегам туманного Альбиона. Тот оказался и в самом деле туманным, так что никаких лягушек путешественник не разглядел. С неделю он провел на берегах Темзы, выдавая себя за Чернышевского. Англичане сыпали в ладонь мелкие фунты и хором спрашивали у стопроцентного русского демократа: «Что делать?»

– У Абрамовича спросите, – сердито отвечал Николай Гаврилович. – У меня стрела на северо-западе, а вы тут пристаете с пустяками…

И с перелетными гусями улетел на Аляску.

Потомки Джека Лондона ничего про стрелу не знали, но слышали, как однажды что-то просвистело над Юконом и скрылось за горизонтом.

– Однако, шибко свистело, – вздыхали потомки, и за бесценок предлагали золото и медвежьи шкуры. От шкур Николай Гаврилович отказался, а небольшой самородок на память взял. В Сиэтле он обменял его на доллары у Левы-одессита и спросил, как добраться до островов Фиджи.

– А Фиджи его знает! – чистосердечно признался одессит. И посоветовал дешевой экзотикой голову не забивать, а пойти на Брайтон-бич, хаус намбер 101, вход со двора, спросить Лялю, которая давно не замужем.

– Я с тобой, как с соотечественником, а ты!.. – возмутился Николай Гаврилович, и той же ночью перебрался на Хоккайдо. Самурай в виде таксиста подхватил гостя в аэропорту и повез в ближайшую гостиницу.

– Ты мне вот что скажи, – расспрашивал гость. – Нынче летом к вам ничего подозрительного не прилетало?.

– Приретаро, – отвечал самурай без буквы «л» в родном алфавите. – Одна боршая начарника из Москвы приретара, речи говорира, Курирские острова вспоминара…

– Дырку тебе в сетях, а не Курилы, – отрезал Николай Гаврилович. – И вообще, ты мне, друг, еще на озере Хасан надоел.

И приказал таксисту ехать обратно в аэропорт. Искать лягушку в японских болотах как-то сразу расхотелось.

Из-за простуженного на Аляске колена пришлось ненадолго задержаться в Гонконге. Там Николай Гаврилович сходил разок на тайский массаж и моментально помолодел. Продал пиджак, купил билет на ближайшую палубу и отплыл в ту сторону, куда (по слухам) стрела просвистела.

В Камбодже Николаю Гавриловичу указали на запад, в Лаосе – на юго-восток, а во Вьетнаме – на дверь. Скандалить путник не стал и в тот же день спешно отбыл в Австралию. Тамошние лягушки Николаю Гавриловичу понравились: и с буквой Л у них все в порядке, и готовить умеют. А вот с бушменами получился форменный скандал. Мелкий народец притащил гостю столько стрел, что Николай Гаврилович даже ахнул от неожиданности:

– Это сколько же мне придется по загсам ходить? Года два? Или три? Да вы тут, я погляжу, без Сенкевича совсем от рук отбились!

Но потом оклемался в холодке под пальмой и тщательно стрелы перебрал, ни одной не пропуская. Родной, из ивового прута, среди них не оказалось, и Николай Гаврилович тут же воспрянул духом. Попрощался с аборигенами и подался через Южный полюс, куда глаза глядят, одалживаясь у встречных полярников сигаретами.

Впереди лежали: Берег Слоновой Кости, Чад, Нигерия и прочий Камерун. Переправляясь через Замбези, Николай Гаврилович уронил в воду паспорт и очень переживал, что останется без российского гражданства. Потом были Турция, Иран, Ирак и очень много Китая. Так много, что Николай Гаврилович в нем даже заблудился.

Он шел вдоль Великой стены и расспрашивал встречных китайцев про царевну-лягушку. Но те лишь от удивления делали овальные глаза и требовали синхронного перевода. «Нинь хао! – вразумлял их Николай Гаврилович. – Царевна, понимаешь? В виде лягушки. Вся голая и стрелу во рту держит. Ферштейн?» На что китайцы отвечали «О-о!» и дружно махали куда-то в сторону Шанхая.

В провинции Хэнань рассказ о голой царевне вызвал нездоровый ажиотаж среди местного населения, и Николая Гавриловича едва не расстреляли за порнографию. Пришлось прикинуться мирным киргизом и срочно уходить через Тянь-Шань. На той стороне спросили: «Вам куда?» и за несколько сомов подвезли на верблюде к ближайшему оазису. А дальше Николай Гаврилович добирался преимущественно пешком.

…Ранним утром какого-то числа Николай Гаврилович перелез через последний забор и очутился на своей даче.

– И где это тебя черти носят? – зашумела Зинаида Семеновна, встречая супруга традиционной скалкой. – Ты куда ходил, старый кобель?

– Куда надо, туда и ходил. Ишь, раскудыкалась! – отвечал Николай Гаврилович, насупясь.

– Ладно, после поговорим, – сказала Зинаида Семеновна и презрительно отвернулась от супруга.

Послышался запоздалый свист, и прилетевшая с юго-востока стрела воткнулась Зинаиде Семеновне в дачный сарафан. Не важно, куда. Главное, ни один жизненно важный орган стрела не задела.

Выронив скалку, супруга схватилась за стрелу и выдернула ее из сарафана.

– Ну что смотришь? Йод скорей неси, – зашумела она.

«Лучше б я промахнулся! – подумал Николай Гаврилович с сожалением. – Значит, не судьба…»

Привычно поддернул штаны и побрел в дачный домик за йодом.

Как тогда…

Девятого, ближе к утру, в Петербурге заслезились крыши, а с рассветом на город посыпался мокрый снег.

«Как тогда, в январе, – думал Павел Иванович, поглядывая в окно. – Еще городовой на углу стоял. В синем башлыке. А я к Зимнему дворцу с папаней шел. Он – в сапогах, а я галоши надел. Мне их как раз на Рождество подарили…»

Здесь Павел Иванович вспомнил, как потерял тогда в толпе одну галошу, и настроение у него стало портиться. Захотелось остаться дома и залечь на диван с «Историей ВКП (б)» в трех томах. Однако поступить так ему мешала застарелая привычка к дисциплине. Секретарь товарищ Кузьмин вчера вечером нарочно зашел к Павлу Ивановичу домой – поинтересоваться, пойдет ли тот завтра на Дворцовую площадь или откажется по состоянию здоровья. И неосторожно обрадовался, узнав, что в больницу на обследование партийного соратника обещали положить в понедельник, то есть послезавтра.

«Вот и замечательно, – сказал секретарь, подержав под языком таблетку валидола. – Значит, завтра, часиков в десять, и подходи. Мы тебя на углу подождем… Да мы все там завтра будем!

О том, что из всей партячейки, скорее всего, придет только он один, секретарь тактично промолчал. Прослыть нытиком и маловером накануне столетия первой русской революции товарищ Кузьмин не собирался.

Допив чай, Павел Иванович смахнул крошки со стола и отправился в комнату – одеваться. А минут через сорок он уже вышел из подъезда, привычно опираясь на трость. Неодобрительно глянул под ноги, снова вспомнил далекий январь… И побрел, доверяясь трости, по раскисшим следам, держа курс на знакомую подворотню.