Сирил Хейр - Смерть бродит по лесу

• Название: Смерть бродит по лесу
• Автор: Сирил Хейр
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2012

Один из лучших романов автора прославленного «Чисто английского убийства».

Одно из самых интересных и запутанных дел детектива-любителя Фрэнсиса Петтигрю.

Маленькая английская деревушка потрясена чудовищным преступлением. На холме, откуда открывается потрясающий вид, обнаружено тело миссис Пинк,

Но кто и почему отнял жизнь у тихой вдовы, зарабатывавшей на жизнь уборкой в богатых домах?

Версия ограбления отпадает сразу. Убийца не оставил ни одной улики.

Провинциальная полиция в недоумении.

И только Фрэнсису Петтигрю удается выйти на след преступника благодаря брошенным вскользь словам мальчишки-свидетеля...

УДК 821.111 ББК 84 (4Вел)

© by Charles Gordon Clark

© Перевод. А.А. Комаринец, 2011

© Издание на русском языке AST Publishers, 2012

---

— Я не могу так поступить, мистер Тодмен.

— Вот что я вам скажу, миссис Порфир. Возьмите комнату над гаражом, где сейчас Марлен... и три сотни в придачу. Это хорошее предложение, верно?

— Я и не говорю, что плохое, мистер Тодмен. Но так не получится; вы сами знаете, что не получится. Мне бы хотелось помочь Марлен, но я не могу, мне нужен этот дом. Он мне дороже денег. Так я и сказала судье.

— Судье, как бы не так! — Мистер Тодмен пришел в такое возбуждение, что ради разнообразия отошел от одного из правил вежливости Тисбери: каждый раз повторять имя лица, к которому обращаются. — Что он понимает? Да и судья он не настоящий, а просто глупый старикан, которого вытащили из канавы, чтобы сидел в кресле и не давал людям вступить в их законные права!

— Я ничего не могу поделать, мистер Тодмен. Если закон говорит, что я могу остаться, я останусь, пока не подыщу себе другое место.

— И когда это будет?

— Не могу сказать, мистер Тодмен. Возможно, очень скоро. Возможно, нет.

Мистер Тодмен сменил тактику.

— Вы уйму лжи нагородили сегодня в суде, — сказал он.

Миссис Порфир вздрогнула, вырванная из безмятежности, которую хранила до сего момента.

— Что вы этим хотите сказать, мистер Тодмен? — воскликнула она. От страха ее голос стал пронзительнее.

Мистер Тодмен понял, что его выстрел наугад попал в цель, но явно был не способен воспользоваться преимуществом.

— Уйму лжи, — повторил он. — Я все слышал, и другие тоже. Вам бы надо быть поосторожнее, говорю вам, миссис Порфир.

— Я поклялась на Библии говорить только правду, — твердо ответила миссис Порфир. — И если я сказала хоть слово неправды, — она оглянулась по сторонам, помешкала, но продолжила с вызовом: — пусть Бог разразит меня на этом самом месте!

Мистер Тодмен был ошарашен. Он с надеждой посмотрел на нее, проверяя, примут ли ее вызов, и, увидев, что противница все еще сидит на стуле и как будто жива-здорова, медленно направился к двери. Но ему еще было что сказать напоследок.

— Я ухожу, — заявил он, — но помяните мое слово, миссис Порфир. Моя Марлен тут поселится так или иначе, и очень скоро. Закон там или не закон. Я вас предупреждаю.

— Через мой труп, мистер Тодмен.

— Если хотите, миссис Порфир!

Дверь за ним захлопнулась.

Миссис Порфир вернулась за письменный стол и вставила новый лист в пишущую машинку. Но понадобилось некоторое время, прежде чем она взяла себя в руки, чтобы возобновить работу. «Уйма лжи!» — повторила она про себя. Никто раньше даже предположить подобного не смел! А теперь... Но она же не лгала... Такое ложью не назовешь... И потом, она ведь все объяснила Богу в церкви, и он ее заверил, что понимает. Ее совесть чиста, как всегда. Но поймет ли мистер Тодмен, если когда-нибудь узнает? И тот милый немолодой джентльмен, который так странно на нее посмотрел, а затем сказал, что она может остаться в коттедже? Почему Господь предрешил возложить такую ношу на свою слабую служанку Марту Порфир? Она глянула в настенный календарь. Уже не долго осталось, прошу, Господи!

Она начала печатать письмо от имени Ассоциации нравственного благополучия и за этим занятием забыла собственные заботы. Но они вернулись снова, когда после дел на благо других пришлось заняться личными делами. В груде бумаг у нее на столе имелось письмо, которое пришло сегодня утром на ее имя из фирмы лондонских стряпчих.

«Мадам... — начиналось оно. — Нами получено уведомление...»

Она читала и перечитывала строки, покачивая головой в тупом отчаянии. Слова и цифры колыхались у нее перед усталыми глазами.

Совершенно несчастная, она наконец собралась с духом написать ответ.

Глава четвертая ОЧАРОВАТЕЛЬНАЯ МАТЬ

Узкая извилистая дорожка ответвляется от шоссе за коттеджем Генри Спайсера. Оттуда она поднимается в долину, разделяющую северный склон Тисового холма надвое, но чтобы крутить педали, подъем там слишком крутой даже для самого атлетического юноши. Годфри Рэнсом на особенный атлетизм не притязал. У первого же поворота он спешился и покатил сэра Гая Харвила наверх. Он не слишком спешил и у каждого второго поворота позволял себе перевести дух. Он уже опоздал к чаю, но сомневался, что мать поднимет из-за этого шум. Как он сказал миссис Порфир, он не слишком хорошо ее знал, но за последние несколько дней понял, что при всех ее недостатках суетность к ним не относилась. Определенно очко в ее пользу.

Если подумать, рассуждал Годфри, скользя взглядом по темным верхушкам тисов, спускающихся к долине Диддер, у его матери немалое число очков в ее пользу — гораздо больше, чем можно было бы предположить по намекам, которые его отец бросал время от времени. В методичной своей манере Годфри взялся их перечислять. Во-первых, она исключительно привлекательна. Даже его отец не мог этого отрицать. Более того, она умна. Жаль, конечно, что ее не научили применять свой ум где следует, но ее не одурачишь. И наконец, она, несомненно, добра. Это самое важное качество из всех, оно перевешивает всякие мелочи — например, ожидание от него пунктуальной явки к чаю. Это, конечно, не все, но для начала достаточно. В целом нет причин, чтобы пасхальные каникулы не удались. В любом случае эксперимент обещает стать интересным. Подхватив велосипед, он продолжил подъем.

Мэриан Рэнсом в этот момент безмятежно сидела в салоне, курила и рассматривала бокал хереса. Она думала о Годфри, но, как он справедливо предположил, не слишком из-за него переживала. За свою крайне разнообразную жизнь она редко из-за чего-либо переживала. Когда ее брак с профессором Рэнсомом обернулся прискорбным провалом, она тихо оставила его ради его университетского коллеги помоложе. Последовавшие затем суету и переживания, а они были немалые, она предоставила другим. Если она и жалела, что оставила своего двухлетнего сына его отцу, то о том не говорила. Взлеты и падения в течение следующих пятнадцати лет ни в коей мере не умалили ее невозмутимости. Когда, после внезапной смерти профессора, Годфри осенило, а не погостить ли у нее на каникулах, она, как и всегда, готова была принять предложенные ей новые впечатления. До сего момента она о том не пожалела, извлекая некое недоуменное удовлетворение из наблюдений, что строго академическое воспитание способно сотворить из ее плоти и крови.

Бокал был почти допит, когда наконец появился сын.

— Так-так, Годфри, — сказала она лениво-мурлыкающим тоном, — судя по твоему виду, херес пойдет тебе на пользу. Чай накрыли и убрали давным-давно.

— Собственно говоря, мне не слишком хочется хереса, — отозвался Годфри. — Я попрошу Грету заварить мне чаю.

— Только будь осторожен, ладно? Сам знаешь, как темпераментны эти австрийцы. Она в любой момент может заявить, что увольняется.

— Все будет хорошо, — уверенно ответил Годфри. — Я расскажу ей немецкий анекдот, и она сделает все, что угодно.

Он отсутствовал довольно долго, но вернулся с заставленным подносом. Миссис Рэнсом посмотрела на него с завистью.

— А мне она сказала, что заварных пирожных не осталось, — заметила она. — Наверное, приберегала их для себя. История была смешная, Годфри?

— Ее как будто позабавила. Она рассказала мне две в ответ. Одна, — он нахмурился, атакуя пирожные, — была не слишком приличная.

— Мой бедный Годфри! Какая, наверное, была для тебя мука. Но сколько всего я упускаю, не зная немецкого! Как-нибудь ты должен меня поучить. Не испорть себе аппетит перед обедом. Милый мистер Уэндон только что привез свиной отруб. Грета собирается приготовить из него что-то очень континентальное.

— Этот милый мистер Уэндон однажды сядет в тюрьму за незаконный забой свиней, мама. Ты правда думаешь, что стоит его поощрять?

Миссис Рэнсом широко открыла от удивления прекрасные глаза.

— Господи помилуй! — воскликнула она. — Такому тебя в школе учат? Я думала, только греческому, латыни и так далее.

— Конечно, забивать свиней нас не учат, — серьезно ответил Годфри. — Но только логично, что если кто-то привозит к задней двери куски свинины, то рано или поздно он попадет в неприятности.

— Гм, я разочарована, вот и все. Я планировала устроить тебе сюрприз, а теперь, полагаю, ты откажешься есть из принципа, что...

— Я вовсе не говорил, что не буду есть, мама. Я только указал...

— Вот только я ни за что не подумала бы, что взять из жалости кусок мяса хуже, чем клянчить у Греты пирожные с кремом, рассказывая ей скабрезные анекдоты.

— Право, мама!

Подняв глаза, Годфри увидел, что мать смеется. Он резко осекся, вид у него сделался глуповатый, да и чувствовал он себя так же.

— Прости, Годфри, — улыбнулась миссис Рэнсом. — Не обращай внимания, что иногда я тебя дурачу. Что до свинины, то я знаю, с моей стороны это очень скверно, но я скверная женщина, и тебе придется к этому привыкнуть. Мне так жалко бедного мистера Уэндона. Гадкий судья только что сказал ему, что придется заплатить огромную сумму, которую он на самом деле не задолжал, и нельзя винить его за попытку как-то ее возместить. И вообще, он же не обычный свинарь. Он учился в твоей школе.