Александр Дюма - Графиня де Шарни

• Название: Графиня де Шарни
• Автор: Александр Дюма
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1996
• ISBN: 5-7287-0031-4

«Графиня де Шарни» — историко-приключенческий роман французского писателя Александра Дюма, написанный в 1853–1855 годах. Является частью цикла «Записки врача» и продолжением романов «Жозеф Бальзамо», «Ожерелье королевы» и «Анж Питу». Роман завершает историю Андре де Шарни, доктора Жильбера, их незаконнорожденного сына Себастьена и крестьянина Анжа Питу.

_{Иллюстрации Е. Ганешиной}

---

И он поклонился.

Королева внимательно на него посмотрела. Ей уже не раз доводилось слышать от Лафайета подобные речи, она не раз над ними задумывалась; однако, к своему несчастью, как только что сказал Лафайет, она не могла преодолеть инстинктивного отвращения к этому человеку.

— Ну, генерал, будьте великодушны и простите меня.

— Мне простить ваше величество?! За что?

— За мое расположение к всецело преданному мне семейству Буйе. Этот молодой человек стал словно проводником, электрической цепью, соединившей меня с ними; когда он вошел сюда, у меня перед глазами возник его отец вместе со своими братьями; граф будто их губами прикоснулся к моей руке.

Лафайет еще раз поклонился.

— А теперь, — продолжала королева, — после того как вы меня простили, заключим мир. Давайте пожмем друг другу руки, генерал, на английский или на американский манер.

И она протянула руку, повернув ее ладонью кверху.

Лафайет неторопливо дотронулся до нее своей холодной рукой со словами:

— К моему сожалению, вы, ваше величество, никогда не желали помнить, что я француз. Однако с шестого октября до шестнадцатого ноября прошло не так уж много времени.

— Вы правы, генерал, — сделав над собой усилие, призналась королева, пожимая ему руку. — Я в самом деле неблагодарна.

Она упала на софу, словно доведенная до изнеможения пережитым волнением.

— Кстати, это не должно вас удивлять, — заметила она, — вы знаете, что меня часто в этом упрекают.

Тряхнув головой, она спросила:

— Генерал, что нового в Париже?

Лафайет жаждал отмщения и потому с радостью ухватился за представившуюся ему возможность:

— Ах, ваше величество, как я жалею, что вас не было вчера в Национальном собрании! Вы стали бы свидетельницей трогательной сцены, которая, несомненно, взволновала бы вашу душу. Один старик пришел поблагодарить Собрание за счастье, каким он обязан ему и королю, потому что ведь Собрание ничего не может сделать без санкции его величества.

— Старик?.. — рассеянно переспросила королева.

— Да, ваше величество, но какой старик! Старейшина рода человеческого, мэнмортабль из Юры, ста двадцати лет от роду; старика подвели к трибуне Собрания представители пяти поколений его потомков; он благодарил Собрание за декреты четвертого августа. Понимаете ли, ваше величество, ведь этот человек был крепостным чуть не полвека при Людовике Четырнадцатом и еще восемьдесят лет после него!

— Ну и что же сделало для него Собрание?

— Все присутствовавшие встали, а его заставили сесть и надеть шляпу.

— Ах! — обронила королева с только ей присущим выражением. — Это и в самом деле должно было выглядеть очень трогательно; но, к сожалению, меня там не было. Вы лучше, чем кто бы то ни было, знаете, дорогой генерал, — с улыбкой прибавила она, — что я не всегда могу бывать там, где мне хотелось бы.

Генерал сделал движение, собираясь ответить, однако, не дав ему времени вставить слово, королева продолжала:

— Нет, я была здесь, я принимала женщину по фамилии Франсуа, бедную вдову несчастного булочника — поставщика Национального собрания, — растерзанного в дверях этого самого Собрания. Так что происходило в этот день в Собрании, господин де Лафайет?

— Ваше величество! Вы упомянули об одном из несчастий, о котором скорбят представители Франции, — отвечал генерал. — Собрание не могло предотвратить убийства, однако оно сурово наказало виновных.

— Да, но могу вам поклясться, что это наказание ничуть не утешило бедную женщину: она едва не обезумела от горя. Доктора полагают, что ее будущий ребенок родится мертвым; я пообещала ей, что стану его крестной матерью, если он будет жить, а дабы народ знал, что я не бесчувственна к его несчастьям, вопреки тому, что обо мне говорят, хочу просить вас, дорогой генерал, если это не вызовет возражений, чтобы крещение проходило в соборе Парижской Богоматери.

Лафайет поднял руку, словно человек, просящий слова и радующийся, что ему позволено говорить:

— Ваше величество! Вот уже второй раз за последние несколько минут вы намекаете на то, что я якобы держу вас в плену, причем кое-кто хотел бы заставить ваших верных слуг поверить в эту мнимую неволю. Ваше величество! Спешу заверить вас в присутствии моего кузена и готов, если понадобится, перед Парижем, перед Европой, перед целым светом повторить то, о чем написал вчера господину Мунье, который из глубины Дофине жалуется на заточение короля и королевы: вы свободны, ваше величество! Мое единственное желание и единственная просьба — чтобы вы доказали справедливость моих слов: король — тем, что возобновит охоту и снова станет путешествовать, а вы, ваше величество, тем, что будете его сопровождать.

На губах королевы мелькнула недоверчивая улыбка.

— Что же касается крестин бедного сиротки, который должен появиться на свет во время траура по отцу, то королева, принявшая на себя обязанность быть его восприемницей, сделала это по велению щедрого сердца, заставляющего всех окружающих уважать и любить ее. Когда наступит день церемонии, королева выберет церковь по своему усмотрению, отдаст соответствующие приказания, и согласно им все будет исполнено. А теперь, — с поклоном продолжал генерал, — я жду приказаний, если вашему величеству будет угодно удостоить меня ими сегодня.

— Сегодня, дорогой генерал, — сказала королева, — у меня к вам только одна просьба: если ваш кузен пробудет в Париже еще несколько дней, пригласите его явиться вместе с вами на один из вечеров у госпожи де Ламбаль. Вы знаете, что она принимает у себя и от своего, и от моего имени?

— А я, ваше величество, воспользуюсь этим приглашением от своего имени и от имени своего кузена; если вы, ваше величество, не видели меня там раньше, я прошу принять уверения в том, что вы сами забыли высказать желание видеть меня.

Королева вместо ответа кивнула и улыбнулась.

Таким образом она их отпускала.

Каждый получил то, что ему причиталось: Лафайет — поклон, граф Луи — улыбку.

Они вышли пятясь и уносили из этой встречи: один — еще больше горечи, другой — еще более преданности.

II КОРОЛЬ

За дверью апартаментов ее величества оба посетителя увидели ожидавшего их Франсуа Гю, камердинера короля.

Король приказал передать г-ну де Лафайету, что он начал ради развлечения одну очень важную слесарную работу и теперь просит его подняться к нему в кузницу.

Первое, о чем осведомился Людовик XVI, прибыв в Тюильри, была ли там кузница. Узнав о том, что столь необходимый для него объект не был предусмотрен Екатериной Медичи и Филибером Делормом, он выбрал на третьем этаже, как раз над своей спальней, просторную мансарду с отдельным выходом и внутренней лестницей; эта мансарда и превратилась в слесарную мастерскую.

Несмотря на серьезные заботы, одолевавшие Людовика XVI за те почти уже пять недель, что он прожил в Тюильри, он ни на минуту не забывал о своей кузнице. Она была его навязчивой идеей; он руководил ее оснащением и сам выбрал место для кузнечных мехов, горна, наковальни, верстака и тисков. И вот накануне кузница была готова: напильники круглые, плоские, треугольные, долота и зубила — все лежало на своих местах; молоты среднебойные, ручники и кувалды были развешаны на гвоздях; кузнечные клещи, тиски с косыми губками и ручные тиски — все было под рукой. Людовик XVI не мог больше терпеть и с самого утра горячо взялся за работу — она была для него лучшим отдыхом; в этом деле он мог бы превзойти всех, если бы, к большому сожалению метра Гамена, как уже довелось слышать читателю, целая толпа бездельников вроде г-на Тюрго, г-на де Калонна и г-на Неккера не отвлекала короля от этого серьезнейшего занятия разговорами не только о событиях во Франции, что, в крайнем случае, еще допускал метр Гамен, но, что казалось ему вовсе бесполезным, — разговорами о положении дел в Брабанте, Австрии, Англии, Америке и Испании.

Теперь читателю должно быть понятно, почему, увлекшись работой, король Людовик XVI, вместо того чтобы спуститься к г-ну де Лафайету, попросил г-на де Лафайета подняться к нему.

А может быть, памятуя о том, что недавно командующий национальной гвардией имел возможность увидеть бессилие монарха, король теперь мечтал отыграться, показав себя во всем блеске в качестве слесаря?

Камердинер счел неуместным провести посетителей в кузницу через личные покои короля по внутренней лестнице; г-н де Лафайет и граф Луи обошли коридорами королевские покои и поднялись по большой лестнице, что значительно удлинило их путь.

В результате этого отклонения от прямого курса у молодого графа Луи была возможность обо всем подумать.

Вот о чем он думал.

Как бы ни ликовал он в душе от оказанного королевой радушного приема, ясно было, что она не ждала графа. Венценосная пленница, какой она себя считала, ни одним намеком, ни единым жестом не дала ему понять, что знает о его секретной миссии; видимо, она отнюдь не рассчитывала на него как на избавителя от плена… Это в конце концов вполне совпадало с тем, что сказал Шарни о тайне, в которой король держит от всех, даже от королевы, цель возложенной на него миссии.