Александр Дюма - Графиня де Шарни

• Название: Графиня де Шарни
• Автор: Александр Дюма
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1996
• ISBN: 5-7287-0031-4

«Графиня де Шарни» — историко-приключенческий роман французского писателя Александра Дюма, написанный в 1853–1855 годах. Является частью цикла «Записки врача» и продолжением романов «Жозеф Бальзамо», «Ожерелье королевы» и «Анж Питу». Роман завершает историю Андре де Шарни, доктора Жильбера, их незаконнорожденного сына Себастьена и крестьянина Анжа Питу.

_{Иллюстрации Е. Ганешиной}

---

— Ну да, надейся, как же!..

— Мадемуазель Николь, уж не безбожница ли вы, случайно?

Николь пожала плечами.

— Может, вы последовательница учения господина де Вольтера, отрицающего роль Провидения?..

— Босир, вы дурак! — отрезала Николь.

— Это было бы неудивительно, ведь вы низкого происхождения. Должен вас предупредить, что эти идеи не пользуются популярностью в моем общественном кругу и не соответствуют моим политическим воззрениям.

— Господин де Босир, вы наглец, — прошипела Николь.

— У меня есть вера, слышите? И если кто-нибудь сказал бы мне: «Твой сын, Жан Батист Туссен де Босир, спустившийся, чтобы купить леденец за два су, поднимается сейчас, неся в руке кошелек, набитый золотыми», — я бы ему ответил: «Вполне возможно, на все воля Божья».

И Босир с благодушным видом поднял к небу глаза.

— Босир, вы глупец, — заметила Николь.

Не успела он договорить, как с лестницы донесся голосок маленького Туссена:

— Папа! Мама!

Босир и Николь насторожились, слыша голос ненаглядного отпрыска.

— Папа! Мама! — раздавалось все ближе.

— Что случилось? — вскричала Николь, распахивая дверь с истинно материнской заботой. — Иди сюда, детка, иди!

— Папа! Мама! — не унимался мальчик; его голос по-прежнему приближался, подобно голосу чревовещателя, делающего вид, что открывает крышку погреба.

— Я не удивлюсь, — прошептал Босир, уловив в криках мальчика радостные нотки, — если чудо в самом деле свершилось и малыш нашел кошелек, о котором я только что говорил.

В эту минуту ребенок появился наконец на последней ступеньке лестницы. Он ворвался в комнату, держа во рту леденец, левой рукой прижимая к груди пакет со сладостями и держа на раскрытой ладони вытянутой правой руки луидор, блестевший при тусклом огне свечи, как звезда Альдебаран.

— Боже мой! Боже мой! — вскричала Николь, забыв про открытую дверь. — Что с тобой случилось, мальчик мой любимый?

И она стала осыпать липкие щеки юного Туссена материнскими поцелуями, которым неведома брезгливость, ибо они способны всё очистить.

— Что случилось? — вскричал Босир, ловко завладев монетой и разглядывая ее при свете свечи. — А то случилось, что это настоящий луидор достоинством в двадцать четыре ливра.

Он снова подошел к мальчику и спросил:

— Где ты его нашел, мальчуган? Я поищу, нет ли там еще.

— Я его не нашел, папа, — отвечал мальчик, — мне его дали.

— Как это дали? — воскликнула мать.

— Да, мама, какой-то господин!

Подобно тому, как Босир проявил интерес к луидору, Николь уже была готова осведомиться, где этот господин.

Однако, наученная опытом, она из осторожности промолчала, поскольку знала, как ревнив бывает Босир. И потому она лишь переспросила:

— Какой-то господин?

— Да, мамочка, — отвечал малыш, грызя леденец, — какой-то господин!

— Господин? — в свою очередь повторил Босир.

— Да, папочка. Какой-то господин вошел вслед за мной в лавку и спросил у лавочника: «Скажите, сударь, юного дворянина, которого вы сейчас имеете честь обслуживать, зовут де Босир, не так ли?»

Босир с важностью выпятил грудь; Николь пожала плечами.

— И что ему лавочник ответил, сынок? — спросил Босир.

— Он сказал так: «Не знаю, точно ли он дворянин, а зовут его в самом деле Босиром». — «Он проживает где-то совсем рядом?» — спросил этот господин. «Да, в доме налево отсюда, на четвертом этаже, под самой крышей». — «Дайте этому мальчику самых вкусных сладостей, я заплачу», — сказал господин. Потом он повернулся ко мне и прибавил: «Держи, малыш, луидор. Это тебе на конфеты, когда съешь вот эти». И он вложил мне в руку луидор. Лавочник сунул мне пакет под мышку, и я ушел очень довольный… Ой, а где же мой луидор?

Не заметив, как Босир утащил у него монету, мальчик стал повсюду искать свой луидор.

— Растяпа! — воскликнул Босир. — Должно быть, ты его потерял!

— Да нет же, нет! Нет! — повторял мальчик.

Спор этот мог бы куда серьезнее, если бы не последовавшее за тем событие, положившее ему конец.

Пока ребенок, еще продолжавший сомневаться в себе, искал по полу луидор, уже преспокойно лежавший в потайном жилетном кармане Босира; пока Босир восхищался умом юного Туссена, явствовавшим из только что приведенного и, может быть, чуть подправленного нами рассказа мальчика; пока Николь, вполне разделявшая мнение своего любовника о рано развившемся красноречии сына, спрашивала себя, кем же на самом деле мог быть этот даритель конфет и раздаватель луидоров, дверь медленно приотворилась и приятный голос произнес:

— Добрый вечер, мадемуазель Николь! Добрый вечер, господин де Босир! Добрый вечер, юный Туссен!

Все трое разом обернулись на этот голос.

На пороге стоял весьма изящно одетый господин, улыбаясь при виде семейной идиллии.

— Ой, вот тот господин с конфетами! — вскричал юный Туссен.

— Граф де Калиостро! — в один голос воскликнули Николь и Босир.

— У вас прелестное дитя, господин де Босир! — заметил граф. — Должно быть, вы счастливый отец!

IV ГЛАВА, В КОТОРОЙ ЧИТАТЕЛЬ БУДЕТ ИМЕТЬ УДОВОЛЬСТВИЕ УБЕДИТЬСЯ, ЧТО ГОСПОДИН ДЕ БОСИР ОСТАЛСЯ ВСЕ ТЕМ ЖЕ

После любезных слов графа наступила тишина. Калиостро вышел на середину комнаты и обвел ее пристальным взглядом, несомненно желая оценить моральное, а в особенности материальное положение его старых знакомых, к которым неожиданно привели графа зловещие и тайные интриги, центром коих он являлся.

Результат осмотра, сделанного столь прозорливым человеком, как граф, не оставлял никаких сомнений.

Даже обыкновенный наблюдатель угадал бы — и это было правдой, — что бедное семейство проживало последние гроши.

Из трех действующих лиц, изумившихся при виде графа, первым нарушил молчание тот из них, чья память хранила воспоминания лишь о событиях этого вечера, и потому его не мучили угрызения совести.

— Ах, сударь, какое несчастье! — пролепетал юный Туссен. — Я потерял свой луидор.

Николь раскрыла было рот, чтобы восстановить истину, однако по некотором размышлении она решила, что ее молчание может, пожалуй, обернуться вторым луидором для мальчика, и этот второй луидор мог бы стать ее добычей.

Она не ошиблась.

— Ты потерял луидор, бедный малыш? — переспросил Калиостро. — Вот тебе еще два; постарайся на этот раз их не потерять.

И, вынув из кошелька (округлость которого зажгла жадностью глаза Босира) два луидора, граф положил их в липкую ладошку мальчика.

— Держи, мама: один — тебе, другой — мне, — сказал тот, подбежав к Николь.

И ребенок поделился с матерью своим сокровищем.

От внимания Калиостро не ускользнуло, что мнимый сержант, не отрываясь, следил глазами за кошельком с той минуты, как граф извлек его и раскрыл, чтобы выпустить оттуда сорок восемь ливров, и до того времени, пока кошелек не вернулся в карман.

Когда кошелек исчез в глубинах кафтана графа, любовник Николь с сожалением вздохнул.

— Ну что, господин де Босир, вы, как всегда, в меланхолии? — спросил Калиостро.

— А вы, господин граф, как всегда, при деньгах?

— Ах, Боже мой! Да ведь вы один из величайших философов, которых я когда-либо знал, и не только в недавние века, но с древнейших времен; вы должны знать аксиому, которая ценилась во все эпохи: «Деньги не приносят счастья». Когда я познакомился с вами, вы были относительно богаты.

— Да, верно, — подтвердил Босир, — у меня было тогда около ста тысяч франков.

— Вполне возможно; однако к тому времени, как я вновь вас нашел, вы уже промотали около сорока тысяч; таким образом, у вас оставалось около шестидесяти тысяч, а это, согласитесь, кругленькая сумма для бывшего унтер-офицера.

Босир вздохнул.

— Что такое шестьдесят тысяч ливров, — заметил он, — в сравнении с суммами, какими располагаете вы?

— Я только хранитель, господин де Босир, и если рассуждать здраво, то мне кажется, что из нас двоих вы были бы святым Мартином, а я — бедняком, и именно вам пришлось бы, спасая меня от холода, отдать половину своего плаща. Дорогой мой господин де Босир, помните ли вы, при каких обстоятельствах мы с вами встретились? У вас тогда было, как я уже сказал, около шестидесяти тысяч ливров в кармане. Были вы счастливее благодаря этим деньгам?

При этом воспоминании Босир издал вздох, более напоминавший стон.

— Отвечайте же! — продолжал настаивать Калиостро. — Согласились бы вы изменить свое теперешнее положение, не имея ничего, кроме жалкого луидора, что вы забрали у юного Туссена?..

— Сударь!.. — перебил его бывший унтер-офицер.

— Не будем ссориться, господин де Босир. Однажды мы с вами поссорились, и вам пришлось идти на улицу за шпагой, вылетевшей через окно, помните?.. Вы помните, не так ли? — продолжал граф, видя что Босир не отвечает. — Иметь хорошую память — это уже кое-что значит. Итак, еще раз спрашиваю вас: согласились бы вы изменить свое теперешнее положение, не имея ничего, кроме жалкого луидора, что вы забрали у юного Туссена (на сей раз это утверждение прошло без препирательств), на то шаткое положение, из которого я имел счастье помочь вам выбраться?