Вера Копейко - Подарок Судьбы

• Название: Подарок Судьбы
• Автор: Вера Копейко
• Жанр: Современные любовные романы

Когда Вика Морозова на лесной тропинке столкнулась с высоким рыжеволосым красавцем, она и представить себе не могла, что судьба свела ее с будущим мужем. Они еще дважды случайно встретятся, прежде чем поймут, что жить друг без друга уже не смогут...

---

Он был доволен собой и своими людьми. С охраной он тоже разобрался — нанял местных парней, отслуживших в воздушном десанте, и к каждому празднику — когда бывшие служаки собираются и бузят — присылал им здоровенную коробку свежих видеокассет с такими крутыми боевиками, что собственные художества меркли на их фоне.

Итак, это двенадцатый медведь Петра. Дюжина, хорошее число. Интересно, какой он окажется?

Егерем у него служил очень справный мужичок, потомственный медвежатник, еще его дед брал косолапых и тоже на берлоге. Для крестьян этот зверь был настоящим злом, но иногда и благом. За найденную берлогу хорошо платили (впрочем, так делают и сейчас), более того, царский двор выделял лучшие земли для «княжьей охоты» и даже содержал егерей на деньги казны.

Следуя старинным традициям, устраивал охоту на медведя и Петр. У него были свои «окладчики», они находили берлогу, их задача — обнаружить место пораньше, как только выпадет первый снег, узнать, где залег мишка. А потом время от времени проверять, потому что медведь может и поменять место лежки.

Медвежья охота всегда была дорогим удовольствием. Но Петр получал его бесплатно, правда, однажды ему пришлось серьезно заплатить за игры с мишкой. Но не деньгами — его «погладил» по голове медвежонок. Но уже после охоты, у геологов на Дальнем Востоке. Мужики поймали мишку и развлекались живой игрушкой, а Петр по молодости — он был студентом биофака — решил помериться с ним силой и получил лапой по голове. Рана зажила, но на границе шеи и кромки волос навсегда остался шрам. Он улыбнулся, вспоминая, как Викины пальцы споткнулись о него, она охнула, а потом нежно погладила.

Охота на медведя — занятие, от которого трепещут сердца мужчин, адреналин так и бурлит в крови, и ради этого события они готовы на все.

Петр улыбнулся. Может быть, когда-нибудь он возьмет с собой Вику. Она, наверное, сумеет загипнотизировать зверя, как его, и тот падет к ее ногам. Точно так, как сделал он сам.

Действительно, ведь он, Петр Суворов, здоровенный мужик, сильный и самостоятельный, готов стать совершенно ручным!

Зазвонил телефон.

— А, привет, Мартышка. Что делаю? Да я одной ногой за порогом. Улетаю. Адрес прежний, ты его знаешь, дорогая. И телефон тоже. Да, я беру. Свой не отключай. Может, я тебе и позвоню. Веди себя хорошо. Слышишь? Приеду, проверю. Целую.

Он положил трубку. Хорошая выросла девушка. Можно радоваться.

Ночь была ясная, морозная, со звездами. Петр вышел во двор, когда вся команда заснула. Он отправил спать всех ровно в десять, люди должны отдохнуть как следует и проснуться в отличной форме. Он присмотрелся к немцам — бравые мужики, но вот переводчик ему пришелся не по душе. Парень, которого они привезли с собой — а они имели на это право, — по образованию математик, женился на русской девушке, когда учился в Москве. Харальд Брандль был длинный, худой и по-немецки нескладный. Казалось, он вообще относится к охоте с пренебрежением, но вынужден терпеть охотников, потому что после воссоединения двух Германий остался без своей математики. Северная тайга не была для него вожделенным местом, но деньги погнали и в такую даль.

Не спускать с него глаз, приказал себе Петр, жаль, что он плохо знает немецкий, ведь парень может неточно перевести, а зверь опасен.

Он прошелся по двору, лайки в конуре мирно спали, готовясь в завтрашней охоте. Отличные медвежатницы, остановят зверя, как только тот высунется из чела берлоги. Проверенные псинки.

Мороз пробирал до костей, Петр вышел в одном свитере, но уходить не хотелось. Он закинул голову и посмотрел в небо. Вот если бы Вика сейчас вышла на балкон и тоже взглянула на небо, тогда их взгляды сошлись бы на одной звезде, ну, скажем, на Полярной. Нет, лучше на самой маленькой из Млечного пути. Но вряд ли над Москвой такое чистое небо.

Ему не спалось не из-за предстоящей охоты — повторенная в двенадцатый раз она может удивить только новыми деталями, но не возбудит так, как в первый и даже в шестой. Спать ему не давали воспоминания о Вике, о ее жарком жадном теле, ее страсти, которую не каждому дано прочесть под сдержанной манерой вести себя. Такая девушка — для чутких мужчин, опытных, таких, как он. Иначе ее давно бы прибрали к рукам, и он бы никогда ее не встретил.

Петр вздрогнул, но не от холода, а от пришедшей в голову мысли: выходит, он так и продолжал бы менять женщин, встречаться с Лорной в Германии, с Ганкой в Польше, с Милой в Питере? Нет, этому конец, сказал он себе и почувствовал сладостную истому.

Ну а теперь хватит и тебе, Суворов, болтаться по двору. Спать.

Утро было ясное, морозец, но вполне терпимый, правда, снег мог бы и не скрипеть так громко. После завтрака все встали на лыжи и длинной процессией устремились следом за егерем Михалычем. Мужик шел резво, он задал хороший темп, и вся компания долетела, а не дошла до места.

Перед выходом Петр лично осмотрел оружие каждого — отличные карабины. Объяснил, кто на каком номере должен быть у берлоги. Стрелком будет кругленький упитанный Курт, поэтому он встанет на номере первом.

Из берлоги тянулся легкий парок — дышал хозяин. Егерь подал команду: «На бой!» — и засунул длинный шест, пытаясь выгнать зверя из берлоги.

Оба немца выжидательно посмотрели на Харальда, который оцепенело уставился в чело берлоги, откуда высунулась мохнатая голова. Он стоял, словно под гипнозом, и совсем не там, куда ему указал Петр.

Петр почувствовал, как горло перехватило, а в висках застучали молотки. Сейчас, прямо сейчас, двести килограммов мяса, костей и шкуры вылетят, словно пуля из ружья, и этот долговязый глупый немец соломинкой полетит по ветру. Он метнулся, как внезапно разжавшаяся пружина, стиснул кулак и двинул им Харальда в грудь. Задохнувшись, немец отлетел с пути зверя в тот самый миг, когда медведь выскочил из берлоги.

Бок Петра чем-то жигануло, он охнул и больше ничего не видел. Чернота навалилась на него, словно вчерашняя ночь, но звезд не было...

11

— Это Виктория Морозова? — услышала Вика незнакомый женский голос, полный тревоги, и у нее по спине поползли мурашки.

— Да, это я. — Она сидела перед компьютером и сочиняла выступление для конференции в Праге. Приглашение пришло неделю назад, и нельзя было терять ни минуты. Торик устроился у нее за спиной в кресле и тихо сопел, согревая ее своим телом и дыханием.

— Я... я должна вам сообщить...

— Что? Что случилось? Что с ним случилось? — Вика нисколько не сомневалась, что случилась беда. С Петром. — Он... жив?

— Да, но... ему неважно.

— Где он?

— Его перевезли в областную больницу. На санитарном самолете. — Женский голос уже откровенно дрожал. — Я спросила его, что для него нужно сделать. Он сказал, привезти... вас.

— Я еду. Немедленно. Расскажите, куда и как. Я записываю.

Она строчила карандашом по листу бумаги, не обращая внимания на то, что это чистый экземпляр доклада. Потом резко выскочила из кресла, перепуганный Торик шлепнулся на пол, отряхнулся и встал.

Вика не металась по комнате, она уверенно собрала сумку.

— Торик, ты останешься у Маши и Володи.

Песик молча смотрел на нее карими выжидающими глазами. Он чувствовал волнение хозяйки.

Вика приехала ночным поездом в областной центр, в тот самый, где сейчас находился Петр. Всю ночь она просидела возле вагонного окна, уставившись в непроглядную темноту ночи. Чем дальше от Москвы, тем меньше станций и полустанков, тем меньше огней. Только на поворотах Вика видела стальной изгиб рельсов, освещенных огнями электровоза, который тянул их состав.

Вика много передумала за эту ночь и поняла главное: если она вот так, не раздумывая ни секунды, сорвалась и поехала Бог знает куда, чтобы оказаться рядом с мужчиной, которому плохо, значит, подсознательно она приняла решение. Она должна быть с ним. И будет с Петром Суворовым.

А может, ею движет простое женское милосердие? Вика усмехнулась. Нет, только не ею. Да, конечно, есть женщины, призванные самой природой сострадать мужчине в любой трудной для него ситуации — даже если он обыкновенный пьяница или неудачник. Вытаскивая из беды другого, такая женщина самореализуется, как говорят профессионалы. Но это не Викин способ реализовать себя в жизни.

Утром поезд привез Вику Морозову в чужой, незнакомый город, но она не почувствовала одиночества, поскольку это был город, в котором сейчас Петр.

Она взяла частную машину на вокзале, и через десять минут водитель остановился перед коваными старинными воротами парка, в глубине которого краснели кирпичные стены четырехэтажного здания прошлого века.

— Приехали, — сообщил он. — Областная больница.

В коридоре пахло так, как и должно пахнуть в обычной больнице, — хлоркой. Но Вика просто отметила это про себя и тут же выбросила из головы. Где Петр?

Петр Суворов лежал в отдельной палате, нога его была подвешена на консоли. Перелом. Рука тоже на перевязи, на груди.