Мария Лоди - Мечта

• Название: Мечта
• Автор: Мария Лоди
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-88590-363-8

Действие романов развертывается во Франции 60-х годов XIX века, в эпоху диктаторского режима Наполеона III. Перед глазами читателя предстают парижские бульвары, кафе, набережные, салоны и пустынные трущобы, и везде люди боятся и надеются на неведомое, неизбежно надвигающееся будущее. Судьбы главных героев причудливо переплетаются с неспокойными историческими событиями.

---

— Бек, — неуверенно окликнул Дельбрез.

Тома не оглянулся. Дагерран с трудом поспевал за ним, пока они не вышли на улицу.

— Куда мы идем? — задыхаясь, спросил он.

— Куда угодно! — коротко бросил Тома.

— Вон там кабриолет, может быть, остановить его? Мы могли бы поехать обратно в редакцию.

Дагерран бросился на мостовую, стараясь догнать удаляющийся кабриолет. Тома остался на тротуаре, вглядываясь в мрачные дома трущобы. Его воспаленный мозг кипел. Когда подъехал кабриолет с Дагерраном, он быстро забрался в него и крикнул вознице свой адрес на площади Фюрстенберг. Извозчик проворчал, что ему уже дали другой адрес, и крепко хлестнул лошадей.

— Поедете домой? — поинтересовался Дагерран.

— Да, — сказал Тома.

Дагерран промолчал, чувствуя, что сейчас не время для спора с другом, и попросил высадить его в ближайшем к его дому месте.

Тома остался один.

Он чувствовал себя одиноким и никому не нужным. Брошенным наедине с самим собой, со своей искалеченной рукой и с горькими мыслями. Перед его взором стояли Шарлотта и Дельбрез. Элегантная пара. А он, Тома, однорук и одинок. Его переполняла болезненная ревность, и вместе с тем он испытывал отвращение к самому себе, что вливало новые порции яда в его голову.

Он рисовал себе их вдвоем наедине. Вот обнаженная Шарлотта стоит перед растленным Дельбрезом. Боль от этого видения почти заставила его закричать.

Он был один и от этого чувствовал себя особенно беспомощным. Высокомерие, которое поддерживало его в противостоянии с окружающим миром и позволяло преодолевать свое увечье, растаяло, и он казался себе сломанным и никому не нужным. Он откинулся на сиденье, чувствуя глухую боль в левом плече.

Теперь он один. Вокруг никого, перед кем нужно было бы изображать силу или гордость. Пусть будет так. Он вспоминал свою жизнь. Снова увидел себя неуклюжим одноруким уличным мальчишкой. Затем обозленным на весь мир подростком, всеми силами старающимся завоевать место под солнцем, ожесточенным, ищущим справедливость юношей. Позже, став взрослым, в целях самозащиты он научился скрывать свою неутолимую злость, боролся с жизненными невзгодами, готов был взяться за любую работу. Должно быть, он представлял собой довольно жалкую фигуру — лишенный руки, с ввалившимися щеками и вечно подозрительным взглядом. Так какое право имел он судить мир и других людей?

Волны злости и жалости к самому себе накатывались на него, пока он сидел в поскрипывающем кабриолете. Он спрашивал себя, действительно ли то, за что он боролся, было идеалом, был ли он когда-нибудь на самом деле хорош или великодушен, или весь его мятеж был не более чем недовольством калеки окружающим миром? Эта мысль ужаснула его.

Кабриолет остановился у дома. Тома вышел, расплатился и вошел в темный холл. Почти крадучись он поднялся наверх и вставил ключ в замочную скважину.

Только открывая дверь, он вспомнил о Мари, о том, что жил с ней, и глубокая усталость завладела его сердцем. Он хотел найти дома покой, как раненое животное находит его в своем логове, а теперь ему стало ясно, что он не может просто броситься на свою кровать и погрузиться в сон, как делал всегда в минуты депрессии. Мари может услышать его и проснуться.

Так и случилось. Как только Мари услышала, что он пришел, она тут же вскочила.

— Ложись снова в постель, — сказал Тома, делая усилие, чтобы говорить спокойно. Ему хотелось кричать.

— Нет. Ты, должно быть, голоден. Я приготовлю тебе кофе и сэндвичи.

Она сопроводила свои слова слабым пожатием плеч, в котором смешались усталость и раздражение: как может она оставить без еды мужчину, если он вернулся домой так поздно!

— Уверяю тебя, я отлично пообедал.

— Позволь мне это сделать. Я знаю, что тебе нужно.

Она прошла на кухню и достала кастрюлю, нарушая тишину грохотом посуды. Затем, пока вода не закипела, она вернулась в столовую. Как все столовые, в которых никто не обедает, эта комната казалась мрачной и заброшенной.

Он безучастно наблюдал, как Мари с опухшими от сна глазами повязала фартук и откинула назад упавший на лоб локон.

Он знал, что не сможет пить кофе, не сможет спать или даже остаться с ней и облегчить свои страдания. Теперь, когда он вернулся домой, он почувствовал непреодолимое желание снова уйти.

— Что с тобой? — спросила она. — Ты выглядишь таким расстроенным.

— Мне нужно вернуться в редакцию.

Он произнес это почти невольно, но тут же ухватился за такой повод.

— Сейчас? — с подозрением спросила Мари.

— Я забыл, мне надо было дать Шапталю кое-какие указания. Он должен быть в офисе.

— Неужели это действительно стоит того, чтобы снова проделать весь путь в редакцию, — сказала она, — теперь, когда ты уже приехал домой?

— Не знаю. Возможно, я дождусь утреннего выпуска. — Он избегал ее взгляда, зная, что не способен притворяться.

Он уже подошел к двери, когда услышал:

— Тома…

Она подбежала к нему.

Его охватила беспричинная злость. Ее круглое веснушчатое лицо находилось слишком близко, чтобы он мог скрыть свое ожесточение. Он ненавидел ее за то, что она своей болтовней вырывала его из одиночества, в котором он так нуждался и которое, возможно, спасло бы его от самого себя. Взяв Мари рукой за подбородок, чтобы отодвинуть ее лицо, он безжалостно отшвырнул ее. Затем открыл дверь и бросился наружу.

— А как же твой кофе? Он, должно быть, кипит! — жалобно крикнула она ему вслед, будто он мог все-таки остаться, чтобы выпить кофе.

Тома слышал ее как бы издалека, из другого мира. Он даже не захлопнул дверь, а бросился вниз по лестнице, зная, что ненавидит Мари и уже ничего не может с этим сделать. Он сломан, убит. Несчастный и больной, уверенный, что жизнь кончена.

Глава седьмая

Когда Тома исчез за углом «Мабили», Шарлотта, вскочившая, чтобы последовать за ним, некоторое время оставалась стоять все в той же нетерпеливой позе.

Потрясенная, она неожиданно обнаружила, что стоит, беспомощно уставившись туда, где он только что растворился в толпе. Ей были видны только чужие спины да незнакомые лица. Тома исчез. Теперь он, должно быть, уже где-то далеко.

Бегство Тома настолько обескуражило ее, что она чуть не побежала за ним, просто для того, чтобы поговорить и потребовать объяснений. Но каких объяснений? По какому праву потребовать? Она почувствовала, насколько глупо выглядел бы такой поступок.

— Мне ужасно жаль, — говорил Дельбрез, — не могу представить себе, почему он так быстро ушел. Но в конце концов кто знает? Возможно, он не хочет, чтобы его здесь видели. Мне жаль, потому что вы, кажется, расстроились.

Пытаясь вернуть самообладание, Шарлотта посмотрела на Дельбреза с безразличным выражением лица, как она научилась делать, когда хотела скрыть свои чувства.

— Вовсе нет, — сказала она. — Мне в общем-то нечего сказать ему. Просто я давно его не видела.

— Конечно. Я понимаю.

Дельбрез не стал продолжать разговор, но его холодные серые глаза изучали ее в поисках малейших следов каких-то чувств. Сам он нашел неожиданное появление Бека определенно неприятным.

Новость об утрате, постигшей молодую мадам Флоке, подала Дельбрезу мысль, что, может быть, наступил благоприятный момент для возобновления знакомства, начатого тем несвоевременным визитом к Флоке. Он послал записку с выражением сочувствия и затем, тремя неделями позже, письмо, очень корректное и деловое по тону, в котором совершенно серьезно предлагал ей писать для его газеты, разумеется, под псевдонимом. Это была его собственная идея, и он изложил ее своему редактору. Дельбрез задумал колонку для женщин, посвященную теме моды и красоты. Это была новая идея, и она понравилась редактору. Ободренный Дельбрез через два дня после своего письма решил нанести Шарлотте визит.

Он нашел ее одну в мрачной квартире. Шарлотта объяснила, что ее сестра уехала жить с их матерью в Жувизи, тогда как сама она, прожив неделю или две в деревне, вернулась в Париж, где было все необходимое для ее работы. Она поблагодарила его и обещала попытаться создать такую колонку. Шарлотта выглядела похудевшей и очень нервной. Дельбрез посоветовал ей побольше выезжать и не позволять себе быть раздавленной горем и одиночеством. Затем очень вежливо, по-дружески он пригласил ее пообедать с ним.

Он не ожидал, что она так быстро согласится, но она, находясь в отчаянии, была готова согласиться на что угодно, только бы на час или два уйти из дома. Чтобы не дать повода к возникновению сплетен из-за ее вдовства, она попросила его не заезжать за ней, а встретиться в маленьком ресторанчике. Во время трапезы Дельбрез вел себя образцово, дружески разговаривал об их совместной работе и демонстрировал живой ум, который он мог, когда хотел, проявлять без привычного сухого цинизма.