Дмитрий Щёкин - Страна городов

• Название: Страна городов
• Автор: Дмитрий Щёкин
• Жанр: Альтернативная история

В этой повести, построенной на популярном сегодня сюжете о «попаданцах» нет супергероя, вооруженного «ништяками», на бронированном рояле из кустов крошащего нехороших дяденек — мировое зло. Мои герои — подростки от двенадцати и старше, «попавшие» в самое неизученное время — эпоху зарождения человеческих цивилизаций. Пятнадцать тысяч лет до Рождества. Мы мало сегодня знаем об этом периоде — энеолите. Я взял на себя смелость предположить, что в это время еще сохранились остатки всех трех основных ветвей человечества — кроме кроманьонцев, по земле еще бродят остатки неандертальских человеческих стад, и даже, как говорил археолог Федя у В. С. Высоцкого «что где-то есть еще тропа, где встретишь питекантропа…», а гигантские гоминиды еще показываются на глаза людей. Мой рассказ еще и том, что воспитатель должен видеть в ученике равного себе человека, жить с ним одной жизнью, направлять, а не тащить по жизни, и не относиться к нему свысока, дескать — подрасти, а потом… Самое верное средство подвигнуть человека на свершения — сделать так, что бы он увидел, что эти свершения — его дело, и ему это делать нравится. Вернейший способ завалить задуманное — начать принуждать к нему, рассказывая при этом, насколько эта задача важна и необходима участвующим в прокладывании канавы «от забора и до обеда», и главное — как сознательные товарищи, они должны ее выполнить в срок.

---

Женщина заворочалась и села на лежанке, испуганно прижала к себе маленького.

— Не мешай мне Учитель. Я буду говорить с ней.

Мила замерла, напряженно глядя в глаза гоминиду. Та так же напряженно уставилась на нее. По мере этого молчаливого разговора громадная женщина, нервно прижимающая к себе сына, постепенно расслаблялась, и наконец, разрыдалась в голос. Она плакала, как плачут все женщины Земли, имевшие несчастье потерять в этой жизни все, что ее составляло — дом, семью, мужа… Мила потянулась, к ней, поглаживая по руке, что то уже вслух бормотала, гладила, видимо рассказывая о своих мытарствах, и две женщины приобнявшись, заплакали уже вдвоем. Маленький Умка, забежав — он уже бодро бегал — в помещение, подергал мать за рукав, показывая очередной трофей — разбойник раздобыл где-то сушеных яблок с сиропом и спешил поделиться ими с мамой. Увидев быстро пришедшего в себя малыша, он вначале уставился на него, а потом протянул и ему часть своей добычи, ловко отделив от нее кусок, как когда то малышка Лада делилась с ним полученным от больших и страшных людей, победивших Чаку. Голод уже не грозил нам, и с уходом голода люди приобретали все больше человеческих черт. Не боясь за завтрашний день, уже можно было не обжираться, как звери про запас, и даже делиться едой из чисто альтруистических побуждений. Мальчик неуверенно улыбнулся, и взял еду из маленькой ручки новоявленного приятеля. «Кажется с приходом, верней, „приплывом“ этих „моржей“ мы приобрели еще одну везде сущую проблему в виде маленького гигантопитека. Теперь они будут доставать лагерь уже вдвоем, появляясь в самых неожиданных местах, и мешая в меру своих немаленьких сил и энергии. Как бы ее еще в мирное русло направить» — думал я.

Дамочки — одна повышенной лохматости, другая, одетая по последней поселковой моде, но чем-то очень похожая на нее, уставились на меня. Прибывшая, выжидательно поглядывала то на меня, то на Милу, ожидая решения своей судьбы. Мила пояснила, что женщина бежала от существ (я понял — шайка-лейка, устраивающая сейчас концерт у пристани на противоположном берегу) три месяца. Пока бежала — преследователи перебили всех мужчин семьи, и сейчас ей пойти некуда. Но если ей позволят, она не помешает, а только поможет и не будет обузой. Были редкие случаи, когда ее народ селился с народом Милы и даже помогал друг другу. Мила так же сказала, что верит ей, и на добро эти люди всегда отвечают добром.

Узнав от Милы, что вновь прибывшая называет себя Кла, а сына Га, сообщил об этом собравшемуся у землянки немаленькому коллективу племени. Возражений на предмет принятия в племя новых членов не поступило. Кто-то из атлантов только спросил:

— А что, тех с берега, то же в наш пионЭрский отряд примем? Что то они мне не по душе. Смотрите, они тут с комфортом устраиваются, что-то готовить начали! Как бы на поселение не остались. Лично я против соседей с такими милыми привычками — слопают Кла, возьмутся за нас.

Люди на берегу развели костер, достав из плетенки, обмазанной глиной, огонь, и развернув какие-то шкуры, добыли из них, видимо, какие то припасы. Меня передернуло от отвращения — «припасом» оказалась огромная рука, покрытая более темным мехом, чем наша Кла, которую тут же наши острословы окрестили мамой Клавдией, а сына — конечно Гаврилкой. Люди каменными орудиями порубили на куски руку, и стали обжаривать над на костром это мясо.

Я велел ребятам готовить лодку, и принести мое оружие. Терпеть рядом людоедов не собирался. Завтра они разнообразят свое меню моими учениками, если сразу их не прогнать. Ко мне подошел Федор с спросил о намерениях.

— Да какие могут быть намерения. Гони младших с берега, давай лодку к причалу и стрел побольше, нечего им на это смотреть, поеду и перестреляю их как бешеных собак с лодки.

— Возьмите меня с собой.

— Не испугаешься? Ведь человека убить непросто, это не лесной зверь.

— А что, ждать пока они нас сожрут, как этих Гаврилкиных родичей? Людоедов надо мочить! И Кимов давайте возьмем, и Егорку — всех стражников, что постарше, раз уж так случилось… хорошо еще, что эти твари никого из наших поисковиков не застали пока, а к вечеру, знаете сами — с Бобровки оленеводы приедут за одеждой и харчами. Я вздрогнул — как только мог забыть, за солью, с мясом для копчения и одеждой, просто помыться в бане должны были вечером подъехать наши оленеводы, осваивающие это ремесло в верховьях Бобровой. Ничего не подозревающие ребята наткнутся на этих… могут быть жертвы.

— Ясно. Хорошо, что напомнил. Федя, уйти не должен никто из этих…

Попрыгав в лодки, мы взяли курс на берег к нашим причалам. Гости разобрали уже один на дрова, и собрали невеликое имущество, хранившееся в легком сарайчике на берегу, в свои тюки — «доброму вору все впору». Увидев нас, они вызывающе запрыгали по берегу, затрясли оружием, и в нас полетели примитивные стрелы, из-за малой дальности, пока падающие в воду.

— Спокойно выйти на берег не дадут, и к переговорам не расположены, заметил Рома Ким.

— Слушай команду. Кимы стреляют в того, расписанного от макушки до пяток, с копьем и перьями — скорей всего — шаман. Я и Хромов берем на себя того гада, что командует на правом фланге. Федя, остаешься в резерве — бьешь недобитого, из первых наших целей, если оба лягут, берешь любого на выбор, — распорядился я.

Для первого выстрела были приготовлены арбалеты на лодках их натянуть второй раз не удастся, но для открытия огня с предельной дальности — в самый раз. Подплыв на сто метров, мы с Романом Кимом приложились к арбалетам, лодки — мы взяли две, — шли по ровной без малейшей ряби воде, как по зеркалу, и спустили тетивы. Тренькнули тетивы, и предводители каннибалов повалились на гальку с болтами. Мой клиент получил болт в шею, Роман достал своего в грудь. «добавки» не требовалось, и вставшие в рост ребята стали методично осыпать мечущихся на берег у каннибалов стрелами. Английские луки резко звенели в руках парней, раз, за разом посылая стрелы по убегающим. Я пожалел, что открыл стрельбу с дальнего расстояния, но выхода не было, иначе была велика вероятность, что нас зацепят самих.

Выскочив на берег, ребята тут же без дополнительной команды сомкнули ряды вокруг меня, я продолжал стрельбу. Кое в кого из дикарей попало уже не по одной стреле, в горячке они еще передвигались, пытались даже метать дротики в ответ, но исход боя уже был предрешен. Последняя пятерка метнулась в кусты. На галечнике лежало семнадцать тяжелораненых и трупов.

На берег с Кон Тики выскочила группа наших ребят — охотников из племени Мамонта, вооруженных нашим оружием, и принялась методично дорезать, по моей команде, уцелевших, а мы и часть охотников, неспешно потрусили в лес. Через два часа все было кончено. Мы дошли до последней стоянки каннибалов, расположенной в десяти километрах от берега, где нашли еще двоих, охранявших лагерь, а так же трофеи — выделанные черепа четырех гоминид-гигантопитеков. Остальных людоедов добили по дроге к этому лагерю. Черепа родственников Кла мы схоронили отдельно от слегка приваленных землей и ветками людоедов. С убитыми на берегу наши «мамонты» разобрались еще проще — привязав к ногам по булыжнику, недолго думая, отправили в озеро, на корм ракам.

По возвращению домой, ребята начали пытать меня на тему, почему я приказал на этот раз добить раненых и стрелял первый раз на их памяти на поражение. Романа интересовало, разве их нельзя было взять на перевоспитание?

Ответил, что с моей точки, народ, сделавший своей религией или просто источником существования людоедство, без действительной пищевой потребности, как на островах Океании к примеру, права на существование не имеет. Его удел — раствориться в небытии, оставшись в памяти последующих людей страшной сказкой. Даже мысль — жрать себе подобных мне глубоко противна, и должна выжигаться сейчас, на генетическом уровне, что бы среди потомков не выросли новые Чикатилы и прочая человеческая дрянь. При некотором размышлении парни согласились со мной полностью.

Глава 32. Как хоронили старого Тайменя…

Умирает муж, а через пару месяцев и жена.

На небесах она, как только его увидела, сразу бежит к нему и кричит:

— Дорогой, как я рада тебя снова видеть!

— Э, нет, хрена лысого! Было ведь ясно сказано: пока смерть не разлучит нас.

Люди рода Волка впятером шли вторую луну к священному озеру. Четверо из них несли носилки, на которых лежали кости старого шамана — Голоса духа Воды Серебристого Тайменя, и все необходимое для торжественного обряда проводов его к духам предков, живущих на озере. Пятым впереди шел ученик старого — будущий шаман объединенного Рода.

Род был велик. Две руки поселений по берегам Большой реки, занимавшиеся охотой на лесного и кочующего зверя, плетущие для обмена хитрые ловушки для рыбы и корзины, собирающие красивые прозрачные пластины, сквозь которые можно смотреть и обменять у людей Полудня на разные полезные в обиходе вещи. Люди на обмен получали кремни и огнива, зерно и горшки из плетеной ивы, обмазанной глиной, отчего они становятся стойкими к огню и в них можно варить мясо.