Дмитрий Щёкин - Страна городов

• Название: Страна городов
• Автор: Дмитрий Щёкин
• Жанр: Альтернативная история

В этой повести, построенной на популярном сегодня сюжете о «попаданцах» нет супергероя, вооруженного «ништяками», на бронированном рояле из кустов крошащего нехороших дяденек — мировое зло. Мои герои — подростки от двенадцати и старше, «попавшие» в самое неизученное время — эпоху зарождения человеческих цивилизаций. Пятнадцать тысяч лет до Рождества. Мы мало сегодня знаем об этом периоде — энеолите. Я взял на себя смелость предположить, что в это время еще сохранились остатки всех трех основных ветвей человечества — кроме кроманьонцев, по земле еще бродят остатки неандертальских человеческих стад, и даже, как говорил археолог Федя у В. С. Высоцкого «что где-то есть еще тропа, где встретишь питекантропа…», а гигантские гоминиды еще показываются на глаза людей. Мой рассказ еще и том, что воспитатель должен видеть в ученике равного себе человека, жить с ним одной жизнью, направлять, а не тащить по жизни, и не относиться к нему свысока, дескать — подрасти, а потом… Самое верное средство подвигнуть человека на свершения — сделать так, что бы он увидел, что эти свершения — его дело, и ему это делать нравится. Вернейший способ завалить задуманное — начать принуждать к нему, рассказывая при этом, насколько эта задача важна и необходима участвующим в прокладывании канавы «от забора и до обеда», и главное — как сознательные товарищи, они должны ее выполнить в срок.

---

— Хорошо то как… произносила Инна

— О-рррр-оссоо…. Соглашалась подруга (строение речевого аппарата нижней челюсти не позволяло ей пока произносить глухие согласные, но она старалась…

— А Мада будет шить еще эти замечательные замшевые лифчики? Я бы себе взяла…. Украшу бусинками… мне Игорь обещал отлить… классно будет, да, Веточка?

— Та-а-а-а…. О-рррр-оссоо….

— А ты будешь в воскресенье в концерте? У тебя так здорово на барабане и кастаньетах выходит…. Мы с Роксанкой и Иркой новое фанданго разучили… Подыграешь?

— Та-а-а-а…. О-рррр-оссоо….

Тут Ветка встрепенулась и передала подружке мысленных образ трех любопытных мальчишечьих рож, подглядывающих из кустов.

— Поганцы! Мгновенно перевернулась на живот Инка. Как не стыдно!

— ???

— Нельзя за голыми девушками, тем более — такими красивыми, как мы с тобой, мужчинам подглядывать!

— ????? (Типа того, чего ж на красоту да не посмотреть, и чего ее скрывать от народа? Чего стесняться — если не урод?)

— Неприлично это! Мы же их в баню не пускаем! Маленькие извращенцы!

— Как накха — с-а-ать?

— Дать по лбу за такие дела!

Неандерталка подхватила три небольшие гальки и с обезьяньей ловкостью один за другим запустила в кусты. Из-за зеленого укрытия раздался строенный вопль, и шум улепетывающих пацаньих ног.

— Ну, и какая падла, мне только что втирала, что Ветка очень добрая, — разорялся Финкель, прижимая ко лбу, где наливалась нехилая шишка, голыш, послуживший ее причиной, с помощью руки Ветки, — что за день такой, не задался!

Ругаясь и отряхивая грязь с одежды, прихваченную в кустах, троица потрусила совершать трудовые подвиги.

Глава 41. По диким степям Забайкалья

Дорогу осилит идущий.

(пословица)

Блинннн…. Как болит голова…. После вспышки в шахтном колодце все отключилось и эта нестерпимая разрывающая голову боль — как будто взорвалось что в этой самой голове, и мир крутится вокруг тебя, а ты вокруг мира. Ты — малая песчинка в коловращении сфер вокруг тебя, и не остановить этого вращения, и свет кругом — разрывающий сетчатку. От этого света не спрятаться за занавесом век — глаза давно закрыты, света меньше не становится мозг, кажется выгорел давно — такая боль, но успокоения не приходит. Сколько это продолжается? Не знаю может быть, я умираю? Тогда где описанный не раз туннель? Нет туннеля — одни сфероиды вращаются в тебе и ты в них. Мерзотно то как, что за состояние такое? Даже в момент контузии случившейся не так давно, таково не было…. Так стоп. Раз я рассуждаю, этак спокойно, и со стороны наблюдая за своим внутренним состоянием — значит, все таки, пациент «скорее жив, чем мертв». Попробуем все таки открыть глаза, судя по ощущениям, они закрыты, а свет вокруг — результат перевозбуждения нервных окончаний и центров мозга, отвечающих за световое восприятие, итак…. Глаза открыты, перед глазами — вращающиеся радужные круги, в ушах — шумящая током крови тишина…

Платонов, застонав, приподнялся. В момент этой непонятной взрывовспышки его бросило спиной на стену. Неслабо, кстати сказать кинуло — еле успел в полете сгруппироваться. Что это было — не есть важно, важнее — кто остался жив.

— Есть кто живой?

Изо рта — хрип, еле слышный самому себе. Горло пересохло. В гортани — песок Каракумов в жаркий полдень. Попробуем еще раз — если из поселенцев кто остался, должны услышать. Случившееся только что — или когда оно там случилось — перечеркнуло все границы, поставленые обществом и самими людьми. Кто бы кем ни был до этого — сейчас, если спасаться — то только вместе, если кто остался в живых. Меряться авторитетами и должностями будем потом.

На хрипенье и всхлипы не ответил никто. Когда глаза немного адаптировались, со стороны — показалось или нет? Появился слабый свет, непохожий на электрический. Как все таки ломит тело! Чувство такое, что организм — сплошной синяк, в стадии гематомы…. И света нет — осмотреть себя. И снаряжение с оружием куда то пропало…. Мелькнула мысль — может быть, преступники завладели оружием, и посчитав мертвым, бросили? Даже документов нет, как нет и пуговиц на одежде — они то им зачем, если куртка и брюки целы, пардон, спарывать все пуговицы с костюма, в том числе с ширинки — нонсенс. Нет и — ерунда какая — синтетического нательного белья! При ощупывании себя в темноте, выяснилось, что вообще, чего либо металлического на теле нет. Ремни портупеи и снаряжения обнаружились на полу — но то же без малейших признаков металла. Полная ерунда. В карманах нет ни документов, ни бумаг. Денег то же нет, впрочем их и так немного было — пива пару бутылок, или билет до Нерчинска — не больше. Глаза адаптировались к слабому свету. Капитан собрал с пола то, что было когда то снаряжением, а теперь стало кожаными лоскутами, огляделся вокруг. Правее от входа кучей тряпья валялось человеческое тело — непонятно, кто. Сергей подошел, пошатываясь и кряхтя — проклятая слабость уходила медленно, тело двигалось как ватное. Присел. Пошевелив человека, убедился, что то жив, хотя и дышит с трудом. Слегка приподнял, устроил его поудобнее — под голову поместил то, что осталось от куртки, и двинулся по стенам грота, в неверном свете пытаясь обнаружить — или тела, или трупы — что там осталось от людей. В пещере, бывшей, когда то приемной площадкой клети не наблюдалось больше никого и ничего. Тоннели, ведущие в стары выработки, числом четыре, были завалены накрепко. Зато на месте силового щита обнаружилось отверстие, небольшой тоннель, из которого и выходил свет, похожий на естественное освещение. Каких-то предметов, что напоминали бы о человеке, кроме того, что осталось надетым на него, Сергей не обнаружил. Чисто. Человек у стены закашлялся, пошевелился, и попытался сесть.

— Ты, того, — лежи там себе — похоже приложило тебя не слабо, слыш? — не чинясь, посоветовал ему Платонов.

— Это Вы, Сергей Сергеич? — раздался хриплый голос Еремина.

— Не уверен, но вроде бы — я. Хотя после того что здесь было — не уверен ни в чем. Больно хреново мне, до сих пор не отошел, — усмехнувшись промолвил Сергей.

— Ну, слава Богу, Ваш голос, мне услышать приятнее всего в такой ситуации… а где остальные? Неужели никто не остался?

— Не знаю. Там где стояла бригада и эти, «паханы» — сейчас завал. Сама площадка уменьшилась на две трети — ясно, был обвал. Из-за обвала ничего не слыхать. Да Вы лежите, отходите от этого…. Не знаю, как и назвать…

— Сергей Сергеевич… не пойму — меня кто-то ограбил? Я кажется потерял свой чемодан…. Даже пуговиц нет… прошу прощения — Вам не влетит ха мой пистолет? Если нас откопают — влетит мне за мое оружие — у меня то же нет ни пистолета, ничего, даже документов. Даже пуговиц нет.

— Вы будете смеяться — но у меня осталось на ватнике три штуки — я их из кости ради забавы вырезал как-то…

— Ничего смешного. Полагаю, что наши, если можно так сказать, товарищи по несчастью, ограбили нас и ретировались в ту дыру, что над вами в аккурат находится, если помогать друг другу — поднимемся туда и мы. Приходите в себя, полезем туда — устроим им, так сказать, «серпрайз», как америкосы выражаются. Для серпрайза надо быть в форме. Впрочем, можете и не лезть сами — это мое дело, попробую на навыках рукопашки поработать — до одного ствола доберусь — дальше мне они не противники… только я думаю, что наши оппоненты уже в лесу, где ни-будь.

— Иван Петрович! А что Вы можете сказать о длине этой штольни — это уже штольня, так как виден явно солнечный свет, и выход на поверхность.

— Если это наша шахта — а какой еще быть, то по наклонному горизонту до ближайшего склона метров около тридцати… где-то примерно так. Маловероятно, но при подвижке пород и мог образоваться выход на поверхность…. Но что бы при этом не завалило людей….

— Вы как будто не рады, что нас тут не завалило…

— Да что Вы, я просто оцениваю вероятность, и она мне кажется исчезающе малой… если не нулевой, с точки зрения теории….

— Давайте, теорию отставим в сторону, а предпримем практические действия. Ведь по Вашему личному делу следует, что Вы у нас не только теоретик?

— Ну, да…

— Ну, да… Вот и займемся практикой — подсадите меня аккуратненько, посмотрим, что там за новая штольня.

Еремин, несмотря на болезненное состояние, довольно легко поднялся, и сложив «лодочкой» ладони, поднял товарища на уровень входа.

— Иван Петрович! Тут явная ерундистика наблюдается, итическая сила!

— Что там, не томите!

— Туннель-штольня эта метров десять, всего и выход рядом, на свет, только узковат. Ну да пролезть можно. Подождите немного — там на входе какая-то гадость обосновалась лесная, вроде лиса, что ли — откуда бы ей взяться, и она явно нам не рада. Сейчас я ее камнем шугану…. Убежала. Я пройду до выхода — верней проползу, ждите.