Олег Тарасов - Боги войны в атаку не ходят (сборник)

• Название: Боги войны в атаку не ходят (сборник)
• Автор: Олег Тарасов
• Издательство: ООО «ЛитКараВан».
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-902113-47-8

Действие повести охватывает закат советской эпохи и последующие переломные годы. Выпускник артиллерийского училища Геннадий Фалолеев направляется прохождения воинской службы в одну из забайкальских частей, где попадает под начало опытного и достойного командира батареи — капитана Григорьева. Офицеры быстро находят общий язык — они делят между собой печали и радости, как личные, так и служебные; намечают себе жизненные цели, стараются их воплотить… Скорый развал Советского Союза кардинальным образом меняет судьбы обоих героев. Молодой Фалолеев, не видя армейских перспектив, бросает службу, пробует пристроиться в новой жизни. По совету любимой девушки он затевает авантюру с чужими деньгами. Авантюра оборачивается тяжкими потерями и несколькими годами жестоких невзгод. Всё это заставляет Фалолеева вернуться к событиям минувших лет, возобновить отношения со старыми знакомыми, в числе которых и его бывший командир Григорьев…

---

— полчаса лёту.

— Ты… не горячись! Будем по квартире решать! — напрягся полковник, чтобы выговорить это обещание необычайно милостиво, и, повернувшись к Зимовцу, тихо, зловеще выдавил:

— Дежурное звено!

Майор с испуганным подобострастием закивал, выпалил скороговоркой:

— Есть! Так точно, товарищ полковник!

Двухмоторная «Аннушка», неуклюже взяв высоту пятьсот

метров, держалась круга. Журбенко её миролюбивым маршрутом ободрился, повёл спокойный разговор:

— Лёня, как я тебе за час квартиру найду? У меня их в запасе нет!

— Вы слово офицера дайте, при моей жене.

— Жену его срочно! — замахал Журбенко дежурному, а в эфир заискивающе выдал: — Ты что, Леонид?! По-хорошему не мог подойти? Если каждый таким нахрапом будет квартиру просить, а? Так, брат, и войну начать в два счёта! Не дури, заходи на посадку!

«Мне бы тебя, декабриста, только посадить. Уговорить, уломать, а там быстро разберусь. Под трибунал! В психушку!

Устрою вместо квартиры тюремную камеру!» — разметался мысленными молниями Журбенко.

— Да как он самолет посадит? — громко удивился рослый, кряжистый начальник штаба, отнимая угрюмый взгляд от своих больших ботинок. — Это же бортовой техник. Он и взлетел-то, Бог знает, как.

Журбенко ссутулился, медленно осел в кресло руководителя полётов. Впервые в жизни полковник ощутил, что такое «ноги не держат». Даже семь лет назад, когда он сажал тяжёлый четырёхмоторный транспортник с двумя заглохшими двигателями, у него было всё в порядке и с мыслями, и с самообладанием. Как же из головы вылетело, что Брагин бортовой техник?!

«Железное происшествие!» — пронеслась у комполка обречённая мысль. Вдобавок ко всему он быстро оценил соблазн такого положения — обрушить самолёт на Кремль — и вновь потянулся к микрофону.

— Как я тебе — угонщику, преступнику — квартиру дам? Ты знаешь, что тебе по закону теперь положено! Трибунал!

— Я не по доброй воле преступник! Накипело по самую глотку! — прохрипел, оправдываясь, Брагин. И тут же дал всем понять, что у него на кону обосновалась Её Величество Смерть, а полковничий гнев ему сущий пустяк.

— Решайте с квартирой! Если не по-моему — я на Москву!

Что прапорщик без колебаний готов к смерти и что сейчас ему под силу любой шаг — поняли все. В жаркой, не очень просторной будке КП повисла тишина — со столицей такие штучки пахнут эшафотом!

— Лёня! Какая Москва?! Тебя собьют в момент! Не бери грех ни на свою душу, ни на нашу. Жену твою сейчас подвезут, машина уже ушла.

Отключив микрофон, Журбенко мрачно известил присутствующих: — Сунется с круга — будем сбивать! Сам себе приговор вынес…

Все молчали.

— Дурак! Что его угораздило? — полковник развёл руками и от отчаяния яростно застучал кулаком по столу. — Маразм! Там одной горючки на квартиру хватит! Самолет продать — весь полк расселяй! А квартир нету! Нету!

Он обхватил голову и, помолчав с минуту, снова потянулся говорить с Брагиным:

— Ты ведь меня крайним делаешь, Леонид! А я не прячу от вас квартиры! Будь моя воля, по две бы каждому раздал! Но их нет!

— Наверху потребуйте! Должны же там о людях думать!

— Наверху прикажут сбивать, а не разговаривать!

— У меня детей двое! Сын уже взрослый, а я всю жизнь в конуре коммунальной прожил да в общагах! — Брагин торопился выложить все свои беды, на которые никто никогда внимания не обращал. Он кричал, а голос его срывался от волнения и жалости к себе: — То молодой! То перестройка! То демократия! Двадцать лет прослужил, а угла своего так и нет!

Слушая громогласные обиды обречённого Брагина, перед полковником, словно близнецы — в один рост, вытянулись два лётчика в высотных комбинезонах, со шлемами в руках. Офицеры понимали, какая цель будет им указана, лица их были угрюмы, сосредоточенны.

— Перед женой и детьми стыдно! — надрывался из чёрного динамика голос. — Жалко мне их, товарищ полковник! Мы же не прокажённые, мы Родину защищаем! Супруга, бедняжка… для женщины свой угол — первое дело, а у нас его не было никогда. Кто это поймёт?!

— Понимают тебя, Леонид, понимают! — отвлекать бунтаря взялся замполит. — Но сделать-то что мы можем?!

— Пусть услышат те, кто может! Хоть сам Ельцин! Иначе получит!

— На взлёт! — приказал Журбенко истребителям.

Лётчик, что помоложе, с высоким оголённым лбом и залихватски уложенными назад волосами, не сорвался с места, а потупил взгляд и сказал:

— Сопровождать — буду. Сбивать — нет.

— Как не будешь?! — не веря своим ушам, взорвался Жур-бенко. Что за день сегодня сплошные сюрпризы?

— Сосед мой по общаге. И не враг он никакой, просто жизнь тяжелая достала. На него утром жена — как с цепи сорвалась, весь этаж слышал.

— Ты за чужую шкуру под трибунал захотел?!

— Почему под трибунал? — лицо молодого офицера от волнения покрылось красными пятнами. — Я взлечу и стрелять буду. Только промахнусь. Пусть он даже и на Кремль падает, может, там поумнеют. Я уже четыре года в общежитии живу, и мне до конца жизни это светит. Что же получается? Брагин — враг, которою сбивать нужно, а там в Москве нас, летчиков, в грязь втаптывают не враги?

— Что за разговоры?! Под арест! — полковника мелко затрясло.

Под следствие! А вам, капитан, в воздух! Боевой приказ!

Второй лётчик, обхват ив рукой шлем с тонированным забралом, выбежал с КП. Журбенко вновь возвратился к Брагину, сбавил тон до миролюбивого и поймал себя на мысли, что более идиотского спектакля он в жизни ещё не играл.

— Придумаем, Лёня, придумаем с тобой что-нибудь! Только кто в квартире жить будет? Как ты приземлишься?

— Жене и детям останется!

— Сиротами ты их, дурачок, оставляешь!

— Может, попробовать посадить революционера? — зам по воспитательной работе ткнул пальцем вверх. — Время есть, рассказать ему, что да как… вдруг получится. Взлетел же, мерзавец!

Журбенко устало покосился на советчика:

— Да он не только взлётку угробит, на воздух пол-аэродрома отправит. Нам в тюрьме за это указание сидеть — не пересидеть!

— Не будет Брагин садиться! — со злостью проговорил начальник штаба. — Он человек нормальный, с головой. Вот увидите, плюхнется, бедняга, в болото, и всё! Просто нервы уже не выдержали. Да если хорошо разобраться — кто туг виноват? Жил бы в квартире, как положено, и всё нормально было бы!

Стыдно перед жёнами и детьми, — влез в разговор отстра-ионный от полёта молодой лётчик, что пребывал в ожидании конвоя, — Живём как скотина бессловесная. Обещать все обещают, а ничего не дают. Ни зарплаты, ни квартир.

— Вон на гауптвахту! — рявкнул полковник. — А то договоритесь!..

Что лысоватый, улыбчивый Брагин — ничем не приметный прапорщик сорока лет — поднялся на отчаянный бунт, в полку и в соседней части узнали моментально. Служащие и офицеры собирались кучками, всматривались в небо, оживлённо обсуждали происшествие.

— Погибнет, как пить дать! — отрубил худой майор из истребительной эскадрильи и зло сплюнул на землю. — Да только с квартирой большой вопрос.

— Командир слово дал.

— Толку-то! Командира после брагинского номера самого пинком под зад…

— Будь наши генералы смелее, такого безобразия бы не было. Позасунули языки в одно место ради своих привилегий!..

Журбенко отзвонился с докладом наверх и после порции угорелого мата на свои уши в душе даже поддержал Брагина насчёт Кремля: «Не хватает вам, гадам лакированным, хорошей встряски!» Но в эфир наставления выдал должные: — Ты, Лёня, с круга не сворачивай, не рыпайся на Кремль! Шут с ним, с поганым! А я уж постараюсь всё сделать… если меня самого не снимут.

— Ради детей своих не полечу! Был бы один — показал бы Ельцину, как простой прапорщик умереть может!

— Эх, умирать-то мы все герои, — только и вымолвил командир..

На аэродроме выдавались указания, бушевали разговоры, а гордо реющий самолёт выписывал круг за кругом. Бунтарь приладился держать штурвал в одном положении и теперь жадно смотрел на цветущую внизу землю, на синее безоблачное небо, желая напоследок вобрать в себя прелести белого света.

Он видел, как, зловеще поблескивая, встал к нему в конвой МИГ-29, ведомый исполнительным капитаном. «Свой», — опознал Брагин бортовой номер опасного спутника. Очень быстро объявились две «сушки» с соседнего аэродрома. «Боятся! Нагнали! — проскрипел зубами техник. — Всё ради Кремля. А простой человек никому не нужен!»

— Шасси убери, горючки на дольше хватит! донёсся незнакомый голос летчика-истребителя СУ-27, и Брагин спохватился — про шасси в стартовой запарке он совсем забыл…

На КП ворвалась растрёпанная жена Брагина — невысокая, круглолицая. Бескровные губы её дрожали, глаза, ничего толком не видящие, рвались от горя из орбит. Женщине сунули микрофон, и та отчаянно заголосила в эфир.