Владимир Король - Время тяжелых ботинок

• Название: Время тяжелых ботинок
• Автор: Владимир Король
• Жанр: Боевик

1998 год. Россия едва начала подниматься после сокрушительных ударов демократических реформ и наводить порядок в собственном доме. Но контроль за основными финансовыми и экономическими потоками в стране захватили полукриминальные структуры, объединенные в холдинг. Чтобы вернуть эти потоки под контроль государства, возрожденная госбезопасность решается провести уникальную многоходовую операцию с внедрением в руководство холдинга глубоко законспирированного агента под кодовым именем Оса...

---

Желвак решился. Видно, настал час, – никуда не денешься.

– Проверь мне гражданку Уробову Алёну Евгеньевну, родилась 26 октября 1951 года в Калининграде.

Любую, даже самую неожиданную информацию полковник принимал с лицом сфинкса.

Но иногда и ему приходилось округлять глаза – как в данном случае.

Весь ближний круг Алёнку знал, все её любили. Чувствовалось, какое благотворное влияние она оказывает и на Палыча. Рядом с ней он становился спокойнее, терпимее, расстался с шокирующими обывателя тюремными привычками. Когда она умерла, в холдинге был траур.

Ещё в 1992 году, как только Палыч познакомился с Алёнкой, её тщательно проверили. Дочь генерала-связиста сразу после школы сбежала с офицером, разрушила чью-то семью. Была вольнонаёмной в армии, в Прибалтике. После гибели мужа при невыясненных обстоятельствах из армии ушла, переехала в Кузбасс, где работала в многотиражной газете крупного шахтного объединения. Сын Егор, 1981 года рождения, подсел на наркотики, умер в начале 1997 года от передоза.

И вот – снова проверка.

– У тебя есть выходы на управление кадров Министерства обороны?

Полковник видел, что Палыч говорит словно чужим голосом.

– Если нет – поищи. Мне нужен подробный послужной список этой Алёны Уробовой. «Вольнонаёмная», – раньше это меня устраивало, теперь – нет. Алекс, обещай любые деньги. Повторяю – любые. Распиши мне её жизнь по минутам, начиная с выпускного бала, с июня 1968 года в Калининграде. И ты знаешь наш закон: всё делать степенно, но мгновенно.

– Да-да, брутально и банально.

– Не банально, полковник, – анально, классику надо знать.

Пока Алекс переваривал поставленную задачу, Желвак и сыпанул ему перцу, чтоб дошло до самой печёнки:

– Раскопай мне эту могилу на Кунцевском кладбище!!! – неожиданным резким криком он ошеломил своего заместителя по безопасности, не думая, что могут услышать соседи.

Полковник вытянулся по стойке «смирно».

Он всё понял: Кинжал – протеже Алёнки. А с неё теперь не спросишь. Спросят с него, начальника безопасности.

Желвак хорошо помнил, когда и как Алёнка появилась в его жизни. Их познакомил один губернатор, на фуршете, после той удачной сделки по экспорту российского угля. Никогда он к бабам серьёзно не относился. А тут – прошибло. Околдовала его Алёнка, запутала, расслабила.

Она покорила Желвака ярким умом мужского склада, непритворными женскими слабостями, таинственной натурой, девственными страстями.

Алёнка была моложе на четырнадцать лет, но он чувствовал в ней что-то материнское.

От неё шло такое тепло, от которого по затылку и позвоночнику словно разливался мёд. Он сидел в кресле, она подходила сзади, прикрывала его глаза мягкими невесомыми пальцами и тихо шептала: «Ты – маленький мальчик Сережа. Ты стоишь в большом саду после летнего дождя. С листьев падают искристые капли. Густо пахнет яблоками».

И он словно растворялся в аромате яблок, в мареве слов и прикосновений. А через двадцать минут снова возвращался в этот мир – отдохнувший, посвежевший, полный сил и куража. Только вот вопрос, где же его столько времени носило? И что всё это время делала Алёнка?

Их знакомство случилось через месяц после памятного разговора с Вайком в Австралии, в Бризбене, где самые красивые в мире берега. Вайк обнаружил в своей интернациональной бригаде «крота», болгарина. Только хотели нейтрализовать, он исчез. Вайк предупредил об особой осторожности. Предложил заморозить сделки почти на год. Но когда об этом узнали хозяева Желвака с Арбата, потребовали немедленно работу возобновить: обеспечим любые системы вооружений, довезём, куда скажешь, а «кротов» бояться – на Рублёвке не жить. Вайк только головой покачал на встрече в Испании, в Коста-дель-Брава: «Какие вы, русские, жадные!» «Да не жадные мы, – хотел ответить Желвак. – Глупые».

Но промолчал.

Есть ли связь между исчезновением у Вайка болгарина и появлением Алёнки на фуршете у угольного губернатора?

Не дай Бог!

– Ладно, согласен, снимай наблюдение. Какой теперь смысл, раз Кинжал вас расшифровал! В ближайшие дни ему предстоят ещё несколько командировок, в том числе за границу. Не пошлёшь же за ним наблюдение в Швейцарию. Отслеживай распечатки из компании сотовой связи, а там – поживём, увидим. Что-нибудь ещё?

– Он потерял мобильный телефон. Ему выдали другой, тоже с «жучком», новейшим, записывающим, послушаем ещё немного.

Когда они двинулись к выходу, Желвак придержал контрразведчика за локоть:

– Смотри, полковник, чтобы ты с этим Брутом не лопухнулся. Заруби себе на своём выдающемся носу – всё под твою личную ответственность. Если Кинжал окажется «засланным казачком», единственное, что я могу тебе пообещать, – похороны с воинскими почестями за счёт холдинга.

Полковник в ответ подумал: настанет час, и я тебя, упырь, удавлю двумя пальцами.

– Сергей Палыч, когда Кинжал будет не нужен, отдайте его нам.

9

Пенелопа внушала: «Распорядись своим новым именем с умом. Не позволяй называть себя Лёней. Ты – Леонид. А ещё лучше – Кинжал. В крайнем случае, Лёня Кинжал, даже – обращаясь к самому себе. Это очень важно для концентрации энергетики. В твоей новой жизни больше нет места бездумному существованию. Восемьдесят процентов людей могут себе позволить жить чувствами, роскошествовать, радоваться то солнышку, то дождику, то снежку. Ты – нет. Ты никогда не сможешь быть прежним».

«А вы, Леонид, – романтик» – говорил себе Кинжал, сидя в самолёте рейса Лондон – Братислава – Москва.

Он снова и снова вспоминал встречу с Робертом Волоховым, чувствовал, как в крови бурлит адреналин, жизнь наполняется высоким смыслом, – но не мог над собой не иронизировать, такова была его человеческая природа.

Все завязки Шкипера сработали безукоризненно.

Особенно расстарался продажный шляхтич Збышек Калиновский. Он вывел Кинжала на своего человека в правительстве Словакии, и теперь в портфеле из изумительной новозеландской кожи – покупку выбирала Ликуша – лежали копии документов, которые способны как противотанковый реактивный снаряд прошить броню любых сомнений, – рубль рухнет в самое ближайшее время. Правда, стоило это пять тысяч долларов наличными – с учётом интересов пана Збышека.

Кинжал сидел в «боинге», в салоне бизнес-класса, попивал сделанный специально для него глинтвейн с корицей и гвоздикой и думал о Ликуше. Жаль, что он не сможет прочитать ей своё новое стихотворение, – это не для женского восприятия.

Назвал он его «Завербованный», и были там такие строки: «Прямолинейность, Бог с тобой! / Ищи себе других пристанищ./ Довольно биться головой / и верить, что другим не станешь./ О, станешь всяким! Для того, / чтоб истину иметь в запасе, / не стоит обнажать всего, / чем ты богат и чем опасен. / Не стоит! Лучше – поворот / на новый круг своих исканий! / Прямолинейность! Видит Бог! / Пора, пора тебе в изгнанье!».

Он записал стихи на одну из своих карточек, благоразумно поменяв название на «Очарованный».

Он чувствовал – Ликуша не просто влюблена.

Она обожала его, как юная чёрная рабыня трепещет перед белым хозяином.

Он поражал её изменённым после пластики лицом, своей манерой вдруг замолкать – с глазами, полными недоговорённостей и одному ему понятных ассоциаций. Когда он читал ей по-французски Вийона, она приходила в восторженное смятение, хотя не понимала ни слова. Ликуша вознегодовала от того, что поэт был гнусным разбойником, но ужаснулась, что поэт умер на виселице. Она обожала наблюдать его тренировки и тяжёлые ритмичные удары в боксёрскую грушу воспринимала как музыку их будущей интимной схватки.

А Кинжал упивался своей властью над этой южнорусской красавицей, крашеной блондинкой.

И не задумывался над тем, в какую чувственную зависимость попадает сам.

Их встречи были невинными, как у школьников его поры. Он трепетно, как в ранней юности, осторожно вдыхал аромат её возбужденной плоти – какой-то невообразимый коктейль ромашкового луга, хвойного леса, Адриатического моря в районе Дубровника и свежести горного воздуха в селении Кандерштег, в Швейцарских Альпах, где у него на днях прошли деловые встречи. Духами она по его просьбе не пользовалась.

«Да, – повторял он про себя, – вы, Леонид, – неисправимый романтик. И ещё – гурман».

10

К проблеме возможного дефолта Желвак подходил очень просто.

Он не какой-нибудь гнида-чиновник, вся работа которого – вовремя уйти от какой бы то ни было ответственности. Пахан с огромным стажем «смотрящего» на пяти больших «зонах» и трёх самых развитых регионах страны не боялся весь груз возможных негативных последствий взять на себя.

13 июля, в понедельник, он собрал у себя под Звенигородом расширенный сход, криминальное руководство холдинга, разбавленное специалистами, не прошедшими «зону», в том числе и теми, кто права решающего голоса не имел.