Александр Башкуев - Призвание варяга (von Benckendorff)

• Название: Призвание варяга (von Benckendorff)
• Автор: Александр Башкуев
• Жанр: Историческая проза

Исторический роман в виде собственноручных записок генерала от кавалерии, сенатора, графа Ал. Хр. Бенкендорфа.

---

— Какими судьбами? Я думал, ты со своим… Как он?

— Все вы мужики — одним миром мазаны. Сулите горы, а как занялись чем-нибудь, так и — не подойди! Ему теперь не до нас… Наигрался в солдатики, теперь бредит охотой — как маленький…

Я понимающе кивнул головой. Иной раз, чтоб крепче привязать к себе мужика — надобно оставить его. Главное достоинство женщины, — не мешать.

— Не горюй, — главное ведь — здоровье. Сыщем другого…

Сестрица вяло махнула рукой, показывая, что не придает значения утешениям и с видом заправской бандерши, хвалящей "товар" клиенту, по-хозяйски хлопнула товарку по заднице:

— Знакомься. Элен. Прекрасная Элен. Не берет с мужиков ни пфеннига. Сами ползают за ней на коленках, но у нее — извращенные вкусы.

Я люблю приводить сей пример на лекциях в Академии. Что вы можете сказать об этой дискуссии?

Я доложил вам все нужные факты, чтоб вы могли сделать осмысленный вывод. Не можете? Хорошо. Вот ответ.

Нужна большая причина, чтоб пересечь Ла-Манш посреди "континентальной блокады". Я спросил у сестры, что случилось? Почему такой риск? Что с резидентом?

Дашка отвечала, что в посольстве "певец", — прошли аресты среди наших в Лондоне, а канал связи провален. Резидент просит подмоги и выяснения обстоятельств. Кроме того, — Артур не может начать операцию в Португалии тотчас и она перенесена на год, — вторжение планируется — будущей осенью. Пока ж — нету сил.

Я сказал ей, что у меня тоже плохо, — нужна крыша. Еще я приказал ей не высовываться и срочно выбыть из Лондона, — желательно ко мне — вдвоем что-то придумаем.

Она тут же порекомендовала мне девицу, указав, что Элен не имеет опыта с подготовкой, но — талантлива и схватывает все на лету. А самое главное, она даст мне крышу, коя не по зубам "местной публике.

Все это было сказано в присутствии ста человек и мы тут же "порвали связь", — теперь вы можете оценить класс работы Третьего Управления. Врагам есть за что — нас уважать и бояться.

Я поклонился Элен и тихо, но со значением, спросил ее:

— Что же вам нравится, прелестная незнакомка? Все в моей власти…

Элен чуть фыркнула краем рта, как — породистая лошадь и с легкой улыбкой отвечала на чистом древнееврейском:

— Задача проста — понять, что я говорю и доказать, что имеешь право понимать, что я говорю. И это же право должно быть у твоей матери, а также матери ее матери и так далее — до самой Евы.

Я чуть не упал от того, сколь легко Элен говорила на сем языке. К счастью, Бен Леви учил меня с сестрой Торе, не ища легких путей, и я смог ответить:

— Ну, о моей родословной ты могла бы узнать и от Дашки. Мои ж доказательства я покажу тебе в другой раз. Но какое имеешь Право — Ты осквернять Писание, оставаясь трефной свиньей?! По-моему — так сие называется", — я глазами указал на ее цепочку с крестиком.

По лицу Элен разлился какой-то совершенно радостный и в то же время стыдливый румянец, будто ее уличили в чем непотребном. Тут она почти шепнула по-нашему:

— Коль ты мужчина, проверь сам, — насколько я — трефная. А побоишься на том и простимся.

Тогда я под изумленное аханье светских дам и кряканье офицеров, приложился с поцелуем к открытой груди Элен и — будто случайно губами прихватил золотую цепочку и потянул….

Я не вытянул ее всю. Я смотрел в глаза милой и видел в них горделивое торжество и не посмел, чтобы окружающие увидали, что — на крестильной цепочке вместо креста. В столь католической стране (вроде Франции) убивали на месте за этакое. То, что Элен все равно носила наш знак — говорило о многом.

Я сразу выпустил из губ столь опасную для Элен цепочку и, переходя на немецкий, воскликнул:

— Я пьян от одного Вашего запаха, Элен! Простите мне мою глупость — Вы мне ударили в голову!" — и Элен, с раскрасневшимся от пережитого смертного страха лицом, счастливо улыбнулась в ответ:

— Я знала, что Ты — enfant terrible, но не до такой степени! У вас в казарме все такие же ненормальные?

Я же, крепко целуя ее, отвечал:

— Один только я. Когда мне представить мое доказательство?" — никто из окружающих не понял, что я имею в виду, ибо никто не читал Писания в подлиннике и поэтому никто не понял, что мне отвечала Элен, сказав:

— Сегодня…

Тут дали музыку и мы, как-то сами собой оказались средь прочих и закружились… Элен сразу поняла какой из меня танцор и стала вести за собой, а я — во всем ей подчинился.

Куда-то все подевались, — я за весь вечер не встретил ни одного знакомого, а весь зал, пусть и полный народом, был для меня совсем пуст и я в нем кружился с единственной женщиной на Земле и совсем не стеснялся "казарменного наследства.

Где-то средь танцев черт меня дернул спросить:

— Почему все зовут тебя — Прекрасная Элен? Как твое имя?

Моя пассия сухо ответила:

— Это — неважно. Пока тебя не было, я нашла приют в доме… Госпожи Баронессы. Поэтому за мной много ухаживали. Как будто бы — за твоей матерью.

Муж мой — мой муж. Он оказал мне Честь, взяв меня замуж, но сделал он это ради своей же карьеры. У меня была весьма грозная сваха… Такой — не отказывают.

— Скажи мне имя сего чудовища и завтра ты станешь его вдовой!

Элен усмехнулась в ответ:

— А ты его уже видел. И даже чем-то жестоко обидел. Я засыпала, а он пришел ко мне и рыдал у постели, чтоб я отомстила за него. Поманила тебя, а — не дала…

Я вдруг стал догадываться, о ком идет речь, замер, как соляной столп средь мазурки и, не веря себе, прошептал:

— Ты не можешь быть женой этого…!

Элен расхохоталась до слез, заставила меня слиться с обществом и, улыбаясь, сказала:

— Да — ты говоришь с Элен Нессельрод. Только не обижай моего благоверного. Он вырос средь низкого общества, но… Он научится. Он быстро учится. И у него несомненный талант, — твоя мать недаром держала его у себя. Секретарем. У него Дар — Великого Администратора. И он же — из наших…

Впрочем, я настолько же — Нессельрод, насколько твоя сестра — фон Ливен!

Тут я не выдержал и потребовал объяснений, — Элен вывела меня из толпы. Мы сели в карету Нессельродов и поехали по ночному Парижу. А Элен рассказала мне — историю своей жизни.

Девичья фамилия Элен — Герцль и она, таким образом, принадлежит к жидам австрийского корня. Отец ее служил атташе Венецианской республики при австрийской короне. В 1799 году, когда Суворов взял ее родной город, посольство Венеции в Вене было закрыто, а толпа погромщиков потребовала выдать жидов — на суд и расправу.

В дом Герцлей полетели камни и один из них убил матушку Элен. Обезумевший от горя Герцль раскрыл двери и бросился на убийц. Он был растерзан — в считанные минуты. Саму Элен…

Саму Элен вывезли из страны в закрытой карете. Когда девочка прибыла в Ригу, никто не поверил глазам, — у нее исчезло лицо.

Ей сломали нижнюю челюсть, чтобы она не могла сжать зубы. Перебили нос, располосовали лицо…

Она рассказывала последнее воспоминание — погромщики отдирают ее от мертвой матери, а покойную — женщину необычайной красоты, еще теплую уже… Большего разум девочки вместить не мог.

Стала она Прекрасной Элен, потому что кости лица срастались неверно и дядя Шимон понял, что если все предоставить Природе, наступит день, когда девушка не сможет — ни пить, ни есть, ни даже — дышать.

Тогда он, испросив разрешения у Бен Леви, самолично сломал все кости лица Элен и "вылепил" из них то, что — как ему показалось, было прекрасным. Впоследствии Элен часто смеялась, что ее лицо — "произведенье искусства" и люди чужие не поняли фразу и совершенно извратили ее буквальный смысл.

Это было единственное, что врач мог сделать для сироты — благо она не чуяла боли. Но никакой талант дяди Шимона не мог вернуть девушке ни ее испохабленной Чести, ни… Не сразу выяснилось, что кто-то из негодяев заразил девочку гонореей, а когда сие обнаружили — маточные трубы несчастной были слишком поражены, чтоб Элен смогла завести детей.

Потом, в день очередного обхода, обнаружилось, что после долгих лет мрака и пустоты — зрачки Элен содрогнулись на свет. И тогда дядя Шимон перевез девушку из дурдома домой, надеясь, что там разум быстрее вернется к несчастной.

Так Элен стала сиделкой и помогала ухаживать за больными. Она в ту пору была больше похожа на бессловесную тварь, коя все понимает, да — сказать не может. Разговорила же ее одна из пациенток доктора Боткина. Баронесса фон Ливен.

Баронесса заметила с каким осуждением смотрит на нее молодая прислужница и заметила:

— Когда я была молодою и глупой, я хотела родить от мужчины не нашего племени. Он… потом посмеялся, назвав… жидовкой и шлюхой. Теперь я заведу сына лишь от того, кто никогда не обидит меня.

И тогда — вроде бы немая безумная тихо ответила:

— Я Тебя понимаю. Я не знала, что сын твой от гоя, иначе бы… Всех их надобно убивать… Всех…", — сестра была в шоке от таких слов, а я впал в шок, узнав, что после сих слов женщины мигом сдружились.