Марк Лоуренс - Принц Терний

• Название: Принц Терний
• Автор: Марк Лоуренс
• Издательство: Фантастика Книжный Клуб
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91878-058-9

Когда ему было девять лет, на его глазах были зарезаны мать и брат. Свое тринадцатилетие он встретил лидером банды кровожадных головорезов. К пятнадцати годам он вознамерился стать королем.

С того самого дня, как убийцы графа Ренара расправились с его близкими, Йорг мечтал отомстить. Его детство закончилось очень рано, поэтому жизнь и смерть для него — всего лишь игрушки. Больше ему нечем играть и нечего проигрывать.

И вот пришло время благородному принцу Йоргу вернуться в Высокий Замок и обрести принадлежащее ему по праву. Но предательство ждет его в родном доме. Коварство и темная магия. Сможет ли ожесточенная воля молодого принца победить врагов, могущество которых находится за пределами его воображения?

---

Послышались смешки. Но Макин не засмеялся. Он всматривался в висельника, нахмурив грязное, вымазанное сажей лицо. Я рукой подал знак угомониться.

— То была бы постыдная потеря прекрасной книги, отец Гомст, — произнес я назидательно.

Несмотря на бороду и космы, я, как и Макин, узнал его. Правда, не услышь мы акцента, поджарили бы его заживо.

— Особенно если это «О Ликурге», написанном высокой латынью, а не на пиджин-романском,[3] которому учат в церкви.

— Ты меня знаешь? — спросил узник дрогнувшим плаксивым голосом.

— Конечно знаю. — Я запустил руки в свои прекрасные локоны и откинул их назад, чтобы тот смог хорошенько разглядеть, кто стоит перед ним в сгущающихся сумерках: всех Анкратов отличает смуглая внешность. — Вы, отец Гомст, запомнились мне по школьным годам.

— П-прин… — Теперь он рыдал, не в силах произнести ни слова. Просто отвратительно, по правде говоря. Я почувствовал себя так, словно проглотил гнилушку.

— Принц Онорос Йорг Анкрат к вашим услугам, — раскланялся, словно мы были при дворе.

— Ч-что сталось с капитаном Бортой? — Отец Гомст слегка покачивался в клетке, совсем сбитый с толку.

— Капитан Борта, господин! — Макин отсалютовал и выступил вперед, перепачканный кровью другого висельника.

Воцарилась гнетущая тишина. Даже шорохи и стрекотание с топей едва улавливались. Братья с разинутыми ртами переводили взгляд с меня на священника и обратно. Малыш Райки был изумлен сильнее, чем если бы я поинтересовался у него, сколько будет шестью девять.

И именно в этот момент хлынул ливень. Неожиданно, словно Господь Вседержитель опорожнил свой ночной горшок прямо на нас. Тьма, сгустившаяся вокруг, превратилась в патоку.

— Принц Йорг! — Отцу Гомсту пришлось закричать, перекрывая шум дождя. — Ночь! Вам надо бежать!

Он крепко ухватился за прутья клетки, костяшки пальцев побелели. Немигающими, вылезшими из орбит глазами уставился сквозь завесу дождя в кромешную темноту.

И сквозь полог ночи, сквозь стену ливня, по топям, где не пройдет ни один человек, мы различили их приближение. Светящиеся глаза. Неяркие огоньки из глубоких глазниц мертвяков, куда человеку не стоит заглядывать. Завораживающие огоньки, способные наобещать все, что только может пожелать смертный; если всмотреться в них, заставят гоняться за собой в поисках ответов, в результате — смерть в топкой грязи, холодная и голодная.

Всегда недолюбливал отца Гомста. С шести лет он указывал, как мне должно поступать, часто используя в качестве главного аргумента тыльную сторону ладони.

— Бегите, принц Йорг! Бегите! — завывал старик, противно и самоотверженно.

Поэтому я не сдвинулся с места.

4

Брат Гейнс был поваром не потому, что прекрасно готовил, а потому, что ничего больше делать не умел.

Мертвяки надвигались из-за завесы дождя. Призраки погибших на болотах, утонувших и тех, чьи трупы бросили на погребение в трясину. Видел, как Красный Кент, словно слепец, ринулся вперед и тут же начал погружаться в топкую жижу. Не всем братьям хватило благоразумия броситься прочь по дороге, некоторые почили в топях.

В клетке отец Гомст принялся неистово молиться, выкрикивая слова, словно отгораживаясь щитом: «Отче, сущий на небесах, защити сына своего. Отче, сущий на небесах». Все быстрее и быстрее, поскольку страх проникал в него все глубже.

Первый лич вылез из засасывающей трясины на Дорогу Нежити. Лунный свет отразился от него, создавая обволакивающее свечение, которому, понятное дело, не дано было кого-либо обогреть. Но зато можно было различить очертания духа и то, как дождь, проходя сквозь его сущность, падал на дорогу.

Рядом никого не осталось. Ни нубанца с выпученными от страха глазами на темной физиономии, ни Толстяка Барлоу, побледневшего настолько, что, казалось, в нем нет ни кровинки, ни вопящего, словно дитя, Райка. Ни даже объятого приступом ужаса Макина.

Я широко распахнул руки навстречу ливню, предоставив тому лупить в полную силу. За плечами было не так уж много лет, но дождь пробудил воспоминания. Он напомнил штормовые ночи, когда я, стоя на Сторожевой башне, на самом краю высокого обрыва под потоками воды, призывал молнию сразить меня.

— Отче, сущий на небесах. Отче, сущий… — забормотал Гомст, когда мертвяк приблизился, коснувшись меня холодным свечением.

Я по-прежнему держал руки широко распахнутыми, лицо омывали струи дождя.

— Мой отец не на небесах, Гомсти, — напомнил я ему. — Он в замке, занят пересчетом своих вояк.

Мертвяк приблизился вплотную, дав заглянуть в пустые глазницы.

— Что предложишь? — спросил я его.

Он показал.

А я открылся ему.

Есть причина, по которой мне нужно выиграть эту войну. Все живые участвуют в битве, начавшейся задолго до их рождения. Едва у меня прорезались зубы, я испытывал их на деревянных солдатиках в комнате военного совета отца. Пускай всего одна причина, но я собираюсь победить там, где другие потерпели неудачу, потому что теперь мне известны правила игры.

— Ад, — ответил мертвяк, — могу предложить ад.

Вошел в мое тело, мертвенно холодный, острый, как бритва.

Я почувствовал, губы скривились в ухмылке. Сквозь завесу дождя услышал собственный смех.

Приставленный к горлу нож, острый и холодный, довольно жуткая штука. Сродни огню или дыбе. И еще древнему духу на Дороге Нежити. Все они способны вогнать тебя в ступор. До той поры, пока не осознаешь, чем они являются. Всего лишь способами сыграть свою партию. Проиграешь ход — и что в результате? Запорол всю игру.

В этом весь секрет, поразительно, но он мой и только мой. Я понял суть игры в ночь, когда люди графа Ренара захватили нашу карету. Той ночью тоже разразилась гроза. Помню стук дождя по крыше и раскаты грома.

Большой Ян точным ударом снес с петель дверцу кареты, хотел вытолкнуть нас наружу. Правда, времени у него хватило только на одного. Он отбросил меня в сторону, прямо в колючий кустарник, настолько густой, что люди графа предпочли убедить себя, будто я сбежал. Просто не захотели обыскивать его. Но убежать я не смог. Шипы не дали. Видел, как убивали Большого Яна. Видел в те короткие мгновения, когда молния озаряла все вокруг.

Видел, что сделали с матерью и сколько это продолжалось. Они размозжили голову маленького Уильяма о камень-указатель. Великолепные локоны и кровь. Замечу, по старшинству Уильям шел за мной. Он любил цепляться за меня своими пухлыми ручонками и смеяться. Позже появилось еще много каких-то братьев, не отличавшихся дружелюбием, поэтому я не стал бы скучать, потеряй одного или даже троих из них. Но тогда мне было больно видеть сломанного, словно игрушку, как нечто бесполезное, маленького Уильяма.

Когда его убили, мать не могла уняться, поэтому ей перерезали горло. Я был глуп тогда, всего девять, поэтому рвался спасти обоих. Но тернии держали цепко. С той поры я научился ценить терновник.

Тернии подсказали правила игры. Благодаря им я уразумел то, что всем этим жестоким и серьезным воякам, сражающимся в Войне Ста, еще только предстоит понять. Можно победить лишь тогда, когда воспринимаешь все как игру. Предложите кому-нибудь сыграть в шахматы и скажите, что любая из пешек — его друг. Пусть считает, будто оба слона священны. Пусть вспомнит о счастливых деньках, проведенных в тени своего замка. Пусть любит свою королеву. И увидите, потеряет все.

— Что у тебя есть для меня, мертвяк? — спросил я его.

Это игра. Буду просто переставлять фигуры.

Почувствовал холод внутри. Ощутил его смерть, его голод. И вернул обратно. Ожидал большего, но оказалось, он — всего лишь мертвечина.

Показал свою пустоту, куда воспоминаниям нет доступа. Позволил заглянуть туда.

Тогда он покинул меня. Побежал, а я понесся следом за ним. Но только до края болота. Ведь это всего лишь игра. И я собираюсь победить в ней.

5

Четыре года тому назад

Я долго вынашивал мечты о мести, занятый только ей. Первую камеру пыток соорудил в темных уголках сознания, когда, лежа на пропитанных кровью простынях в Доме Исцеления, обнаружил дверь, которую не замечал прежде. Дверь, которую нельзя открывать, об этом знает даже девятилетний ребенок. Дверь, которая никогда больше не закроется. Распахнута настежь.

Сэр Рейлли нашел меня, запутавшегося в терновнике, не более чем в десяти ярдах от дымящегося остова кареты. Могли и не заметить. Я наблюдал, как они подъехали к телам на дороге. Сквозь колючие ветви кустарника видел серебряный блеск начищенных доспехов сэра Рейлли и мельтешение красных плащей пехотинцев Дома Анкратов.

Отыскать мать, одетую в шелка, было просто.

— Господи Исусе! Королева! — Сэр Рейлли приказал перевернуть тело. — Осторожнее! Проявите хоть чуточку уважения… — Он внезапно замолчал, глубоко вздохнув. Люди графа сильно постарались, обезображивая ее.