Николай Бодров - Пришельцы. Выпуск 2

• Название: Пришельцы. Выпуск 2
• Автор: Николай Бодров
• Издательство: Каменный пояс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-88771-100-3

В альманахе представлены произведения уральских писателей-фантастов.

---

— Мусь, тут две такие пироженки!!! САМИ ЛЕЗУТ В РОТ!!! Я больше не могу… Пропади они все пропадом, жрать хочу-у!!!

1993 г.

Фломастер

Вопросы воспитания…

Я скрипнул зубами. Племянница уехала. Фото в рамочке было испорчено. Что за несносный ребенок! Восемь лет. Что-то уже в голове должно же находиться! И это не безобидная шалость. Выдавить тюбик зубной пасты в бидончик с парным молоком да размешать хорошенько! Спрятать пульт от телевизора — ходи теперь — нажимай на кнопки. И мой портрет. Мой хороший дачный портрет, где я в лучах июльского солнца сижу в плетеном кресле. Где я мечтательно воздел глаза к небу и загадочно улыбаюсь. Ну, прям поэт. Испортила.

Так вот, эта зверушка фломастером пририсовала синяк, несколько прыщей, обвислые запорожские усы вместо моей, аккуратно подстриженной, щеточки. Наштриховала какие-то клочья волос на подбородке и шее, отчего лицо сделалось лицом пьянчуги. Ну, если уж не пьянчуги, то старика-дворника, который не знает, что такое гель после бритья, считает, будто галстук — морской парусный термин, а элегантным понимает мужчину, меняющего носки по пятницам. Ни стереть, ни соскоблить эти почеркушки — зар-раза… И что у нее за фломастеры? Где ей Нина покупает? «Мэ-эджик». Фу-ты, ну-ты… Чтоб еще раз пригласил эту обезьянку к себе на дачу!!! Ни за что! Или пусть Нинка ее на поводке водит.

Утром скрипнула зубами Ольга. Точнее, охнула, и уж потом скрипнула. Точнее, сначала я охнул, а уж потом она. Ну и скрипнули в той же очередности.

Я пошел умываться. А она все еще ворочалась да потягивалась. Глаз не размыкая. Я в ванной как в зеркало поглядел — обалдел. (Восклицания и скрип.) И тут же вышел. Ну, чтоб ей сказать, что меня ночью кто-то крепко отметелил. Локтем в глаз, скорее всего.

— Ва! И-й!!! — она даже завизжала, по-моему, совершенно не узнала спросонья, мол, кто такое по дому ходит.

— Ты на себя в зеркало смотрел? — сказала благоверная, выдохнула, опознав. Села на кровати в оборонительную позу и подтянула одеяло к подбородку. — Ва-ась, это ты?

— Я-я. Кто ж еще? Ты-то что? Спишь все? А тут мужа в хлам уделали ночью! Во время сна причем!

— Ва-вась. Это точно ты?

— Кто ж еще с тобой может быть в супружеской постели! Хотя-а…

Половина юмора не оценила. Глаза ее оставались круглыми и крупными. Я осторожно провел ладонью по щеке — под глазом было больно.

— Та-ам… Зеркало та-ам… — прошептала испуганная женщина.

— Да видел я… — махнул рукой и вернулся в санузел, — убедиться в этом ужасе еще раз.

Волнуясь заметно меньше, а расстраиваясь заметно больше, я прошлепал по кафелю в «белоснежный уголок», но не удержался от вторичного вопля! Вопль вырвался, как импортное стильное «Bay!» Но неподконтрольный преобразился в несколько междометий и упоминание мамы. И синяк, и прыщи, и обвислые волосья под носом, и клочья — все было, как на выброшенном фото. Разукрасил меня племянничный фломастер от души.

— Оль, ты не волнуйся… — сказал я испуганным глазам и жениному носу, которые были видны из-под одеяла. — Я щас побреюсь да приведу себя в порядок. А-а… ты не видела тут фломастера на тумбочке. Большого такого — с надписью «Мэджик»? М?

— А синяк, синяк-то откуда? — прошептала она вместо ответа… — А прыщи-и?

— Поживи с тобой, еще не так покроешься… — я нашел в себе силы шуткой побороть обморок. И не упал. — Тэ-эк. Где-то были ножницы…

…Я снял прозрачный колпачок, и на вынутой из альбома фотке пририсовал руку и ремень в ней. Ремень, как бы шлепает ребенка по заднице. Не сильно, но эдак чувствительно.

— Проверим? — сказал я сам себе. — Ну, племяшка, держись!

Сестра позвонила в полдень.

— Вась. Мы от вас вчера уехали…

— Ну.

— А с утра Варя в слезы.

— Опять ну.

— Что ты заладил — ну, да ну?..

— Ну.

— Что ты, как попугай. У нее отпечаток ремня на мягком месте. Да так смачно кто-то приложился, И не раз. Она, конечно, хулиганила вчера… ну, там, молоко зубной пастой испортила…

— Ну-у.

— Вась, с тобой просто невозможно разговаривать! Вы с Ольгой-то кроме «ну» еще что-то друг другу говорите?

— Говорим, — я подумал, а что же, собственно, мы говорим, и констатировал: — Ага.

— Короче, ты ее вчера не шлепнул исподтишка?

— Ага. То есть да ты что! Чтоб я ребенка! Да ни в жись! У меня и ремня в джинсах нет. Хотя, сеструха, желание было. Скажу честно. Да, и кроме того — она бы сразу заревела. Еще с вечера. Не могла же она всю дорогу да ночью терпеть, а утром разрыдаться. Эт твой ее шваркнул, когда не в духе был спозаранку…

Сестра понизила голос.

— Спит он еще. Как шлепнет? Во сне?

— Почему во сне. Под утро. Потихонечку, чтобы никого не разбудить. Встал. Шлепнул незаметно. Опять улегся как ни в чем не бывало.

Теперь она сказала «Ага».

— Ага. Смешно. А ты что ж своих? Ременную передачу вообще не практикуешь? И в угол не ставишь? Без сладкого не оставляешь?

— Ага…

Я положил трубку. С улыбкой посмотрел на фломастер с надписью «Мэджик» и стал рыться в альбоме в поисках другого изображения. Фотографии собственного начальника — Григория Петровича. Редкий, скажу вам, негодяй и зануда…

29 ноября 2011 — 18 декабря 2011 г.

Шалун

Бумага карты была покрыта полиэтиленом, и толстый красный фломастер провел по ней жирнющую черту. Скрип был невыносим, и штабные, буквально все, поморщились.

— Ну, — сказал толстячок-командующий, — завтра час «Икс». Начнем с артподготовки ночью. А сутра — штурм. Резко. Мощно. Решительно. Пленных не брать. Закрепиться на рубеже А1725, тире Г1848. И быть готовыми к продолжению наступления по направлению… э-э… гора Лесистая — ущелье Тумадык. Зам по тылу, доложите о наличии боеприпасов и продовольствия.

***

Земля парила. Борис уже пару минут сидел на пятой точке, дышал, как собака, и снизу ощущал холод. Но видел легкое марево, исходящее от пашни. Взял зачем-то чернозем в пригоршню. Понюхал.

— Надо ж… и осенью. Пригреет солнышко, и вот на тебе: пар. Хотя при чем тут пар? Надо уносить кости, покуда жив. Отдышался и чеши дальше. А то на самом деле — кишки вывернет. Хы-хы…

Дыхание все не успокаивалось. А бежать не было сил. Поле вдоль дороги было запахано под зиму. Ноги вязли. Будь ты трижды спортсмен — все одним махом не перебежишь. А уж любителю пива — и подавно. Борис прищурился, вглядываясь в насыпь, по которой проходило шоссе.

Машина с поднятым капотом, раскрытым багажником видна была на обочине. Были распахнуты все дверцы. Одно из кресел валялось на скате. Перед автомобилем неровной глыбой лежал чумазый двигатель.

Он кинулся прочь, едва мальчонка продемонстрировал эксперимент на вороне.

Только оборвалось карканье, Борис понял — дело не чисто. Руки в ноги! Кинулся прочь. Спотыкаясь и оглядываясь, опять спотыкаясь и опять оглядываясь. Перепрыгнул канаву. Больно стукнулся коленом о бутылку в траве, но даже этого не заметил. Проломился сквозь прутики тощей лесопосадки и драпанул. Без погони, но словно за ним неслись цепные собаки.

Беглец отбросил почву и отряхнул ладони. В голове все еще звучал этот скрипучий, совсем недетский голос.

***

— О! — сначала удивился водитель. На заднем сиденье обнаружился мальчик лет пяти. Цветастая курточка. Вязаная шапочка. Сапожки резиновые китайские.

— Ты где подсел? Пока я колесо менял, что ль?

В зеркальце заднего вида была видна довольно миловидная чумазая детская мордашка. Мордашка подумала. Мордашка кивнула.

— А куда тебе? В Попово, что ль?

Непрошеный пассажир снова кивнул.

— А где ж родители твои?

Мальчонка пожал плечами. Борис вышел наружу. Но шоссе было пустынным. Ни машин. Ни людей. Ни животных. Только ветер холодной ладонью шевелил волосы.

— Ничего не понимаю, — сказал водитель и уселся за руль. — Ты когда тут нарисовался-то?

И тогда впервые прозвучал этот скрипучий голосок.

— Дядь, а что у нее внутри?

Борис хмыкнул, поразившись этому простудному тембру.

— У кого?

— Да у машины твоей.

— Как что? Двигатель. Коробка передач. Стартер, о-хо-хо, плохонький. Бендикс этот чертов. Амортизаторы. Труба выхлопная. Да много, всего. Масло. Тосол.

— Дядь, а давай поглядим.

— Чего глядеть? Едем себе и едем. А зачем тебе глядеть? Может, там и нет ничего.

— Е-есть, — заулыбался хулиган, — во всем что-то есть.

— Оба-на! — удивился скрытому смыслу Борис. — Как во всем? Ну, а вот камень…

Мальчик снова пожал плечами.

— Не. Камень неинтересно. Он весь состоит из маленьких камушков. Просто они так сж-ж-ж… — он зажужжал шмелем, — ж-жатые. Неинтересно. А вот я недавно смотрел стиральную машину… У-у-у. Или вон на обочине эта… с крыльями…