Юлия Славачевская - Если вы не в этом мире, или Из грязи в князи

• Название: Если вы не в этом мире, или Из грязи в князи
• Автор: Юлия Славачевская
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-61564-3

Когда в жизни начинается черная полоса — жди подвоха! Вот Алиса и дождалась: получив статус юродивой, стала грозой местных разбойников. Через болото попала на трон.

Любовь венценосной свекрови безгранична и всеобъемлюща — от чашки яда до кинжала.

Муж попался вообще неправильный, как собака на сене — «сам не гам и другому не дам!».

И все беды оттого, что Алиска рыжая!

---

— Алисия! — позвал Базиль, для привлечения моего внимания погрохотав кружкой по столу. — Спой че-нить душевное. Чтоб, значитцца, душу сначала развернуло…

— А потом сплющило! — понятливо хмыкнула я. Напомнила: — Не вопрос. За тобой долг. Три «ворона».

— Ты ж меня знаешь! — гулко хлопнул в необъятную грудь олимпийского атлета кузнец и, подперев мощной дланью буйную головушку, приготовился слушать. Я его действительно хорошо знала и спокойно верила в долг. Базиль рассчитывался честно и без обмана, не то что некоторые чернявые усатые проходимцы. Если я слышала от них: «Мамой клянусь, деньги завтра отдам!» — то уже точно знала — деньги будут, когда рак на горе свистнет. А Базиль заработал отличную репутацию. Должник раз в неделю всегда добросовестно отсыпал оговоренную сумму, еще и обязательно накидывая пару монеток сверху.

Денежная система Сегала меня страшно умиляла. Медные монетки назывались «воронами». Сто «воронов» составляли одного серебряного «ястреба». За десять «ястребов» давали одного золотого «оленя». Скажите мне, где тут логика?

По мне, так я бы называла деньги: медные — «синицами» (они всегда в руках), серебряные — «журавлями» (вечно в небе, и мы их практически никогда не видели. Лично я — один раз и то издали!), а золотые — «курицами» (чтоб сами неслись). Но это мечты, никто меня наверху не ждал и в финансовой системе государства советов не просил. А жалко… Я б им напридумывала…

— «Я не ангел…» — завела я любимую песню кузнеца, который сегодня вечером непременно перепоет ее жене, чтобы не получить по уху за беспробудное пьянство.

Жену Базиля звали Нюхтусей. Имечко свое, я вам скажу, она оправдывала на все сто! Стоило громадному Базилю хотя бы понюхать пробку, как Нюхтуся бежала с ухватом наперевес — воспитывать своего непутевого муженька. Маленькая, тощая, но страшно жилистая молодка, вполовину меньше супруга-гиганта, держала последнего в «ежовых» рукавицах и почему-то питала ко мне странную слабость. В смысле, если Базиль налакивался под моим присмотром, то заместо обычной лупцовки ухватом или коромыслом по голове и плечам ему доставалось добродушное похлопывание по мягкой точке сковородником и ласковые укоры вполголоса: «Нельзя же так, милый, не то скоро тебе Алисия красавкой покажется…»

Так вот… тогда, когда я вышла к избушке и меня встретила лекарка, колоритно одетая бабуля с характерным платком на голове, мешавшая в чугунке пахучую жидкость, обильно сдабривая ее мухоморами, моей неокрепшей детской психике стало шибко худо (если не высказаться более резко). Потом к дяде Капцу присоединился северный зверь Песец с племянником по имени Гаплык, когда болотная «утопленница» сообразила, что бабулю не понимает абсолютно. Вообще. Ни на каковском языке, а знала я их четыре — неплохо, а с два десятка — в виде начальных общих фраз (все же иняз). Бабушка не «спикала», не «шпрехала» и не «хаблала». Не говорила по-польски, по-фински, на маратхи, урду, арабском или множестве других. Она даже по-русски упорно не разумела!

С большим трудом я выспросила у нее дорогу, больше пользуясь жестами и мимикой, чем полученными институтскими знаниями. Бабуля доброжелательно поглядела, поулыбалась, собрав в уголках добрых глаз лучики морщинок, и пригласила к себе. Раздела, вытерла мокрую голову полотенцами, снабдила сухой одежкой. Эта святая женщина мне даже хлеба дала с теплым молоком!

Поблагодарив от всего сердца, я уже с комфортом, в чужой одежде потопала в сторону людных мест по указанной болотной тропинке. Очень хотелось успеть на последнюю электричку!

Лес окружал меня красно-желтым сиянием осени, шорохом опавшей листвы и редкими птичьими перекличками. Где-то высоко цокала потревоженная белочка. Небо было низким и свинцово-серым. Наверно, в этом году грядет ранняя и холодная зима. Захотелось скорее прийти домой и забраться под теплый шерстяной плед, но я отчетливо понимала: придется еще трюхать и трюхать до электрички, а потом еще немало времени пройдет, пока я доберусь до родных пенатов.

По дороге меня радовали выглядывающие из травы грибы со шляпками всех цветов. Кажется, под листьями было полно белых, подосиновиков и груздей — целые семейства! У меня просто руки от огорчения опускались. Да тут золотой запас! Сухие белые грибы на нашем рынке жутко дорогие, мне не по карману. Жаль, я в грибах хорошо не разбираюсь, да и ножичка с корзинкой под руками нету, а то я бы не посмотрела на позднее время, нагребла себе грибов на всю долгую зиму. Но все же в карманы десятка два крепких боровичков от жадности напихала.

Я шла, жуя горбушку, и все удивлялась, как подобный раритет смог сохраниться в нашем безумном мире (имелась в виду сердобольная старушка).

И тут на дорогу выпрыгнул еще с пяток «раритетов» в разномастных одежках, живописно наверченных одна на одну, и громадных, будто слоновьи калоши, разбитых башмаках. Если судить по количеству накопленной грязи на угрюмых заросших лицах, то раритетов о-очень древних. На тот же факт указывала и колоритная, местами оборванная и заштопанная разными цветами ниток одежда Средневековья. Кстати, замечу — качественная и довольно дорогая, потому что аутентичная. Во всяком случае, я ни фабричных тканей, ни резиново-пластиковых подошв, ни классически ровных швов, сделанных швейной машинкой, ни у кого из приблудившихся экстремалов мечемахательства не заметила. Все вещи, включая обувь и ножны, дорогой ручной работы. Мамы, девушки или толстые кошельки ролевиков постарались на совесть.

Вот умора! Не поняла, здесь снимают фильм? А камера где?.. Или ребята Толкиеном заигрались до полного умопомрачения?

— Мило, — сообщила я неосторожным толкиенистам. — Только стоило бы все же помыться после болота, а то в общественный транспорт не пустят, а в машине загнетесь от недостатка кислорода.

— Мням-мням! Пух-пах, ой-ей-ей! Кирдык няма! — заявил самый грязный и, грозно помахивая, наставил на меня топор с изъеденным ржавчиной лезвием.

Я подумала, что это местное приветствие суперменов, помешанных на ролевках, и воспроизвела в ответ серию пассов из ушу или каких-то еще восточных единоборств, увиденных по телеку:

— Кирдык-мырдык! Махалай-бахалай! Ассисяй! Маленьких ам низзя! — И погрозила им пальцем.

Мужики задумались. Дружно почесав граблеобразными лапищами засаленные затылки, они спросили с надеждой:

— Каретинус валуциос?

— Какие вы умные слова знаете, ребята, — восхитилась я. — Кто-то из вас медицинский заканчивал? Если да, то откройте страшную тайну, которую я не могу разгадать со времени прочтения в детстве «Пеппи Длинный Чулок»: если болит живот, то нужно лить на себя холодную воду или жевать горячую тряпку?

— Хрым! Няма! — взревел предводитель немытого воинства, приплясывая, словно ему срочно приспичило по-маленькому, а пойти некуда.

— Понятно, — впечатлилась я, идя на попятную. — Звиняйте, хлопцы, больше вас не задерживаю. Поняла уже, что лучше всего на прием к врачу.

— Куся! — завопил кто-то пчелой ужаленный. — Мату уй ату! Няма!

— Не поняла, — честно призналась. — Переведите, пожалуйста. Можно даже с сурдопереводом.

— У-у-у! — запрыгал подстреленным зайчиком бородатый главарь, сильно размахивая топором и делая зверское лицо. Насчет главаря — я так решила, потому что большая ржавая железяка была только у него. Остальные обходились кухонными ножиками разной длины и степени наточенности или обломками кос.

— Ага, — поддакнула я, с интересом наблюдая за бесплатным спектаклем. Мне тогда и в голову не могла прийти мысль, что это настоящие разбойники, и они были вполне в состоянии убить или надругаться надо мной, завалив в первых же кустах…

— Алисия! — в который раз прервал воспоминания бас хозяина. — Что застыла столбом? Убираться пора!

Вот ведь! Я отключилась от реальности и даже не заметила, как разошлись… или расползлись последние посетители. Поблагодарив треплющегося с трактирной девкой Элеанусей (на самом деле Нуськой) Саймона и поделившись с ним заработанными деньгами, я ссыпала остальные в мешочек и спрятала за пазуху. Сползла с дощатой сцены, отправляясь выкидывать объедки, мыть и убирать все — от посуды до заплеванного семечками пола. Привычно складывая посуду на поднос и сноровисто снуя туда-сюда от стойки к столам, я гнала воспоминания о том, как попала в прямом и переносном смысле… Но они упорно возвращались. Навеяло, видать, что-то…

Пучеглазый главарь разбойников тогда настолько растерялся от нелепости происходящего, что, возможно, впервые в жизни задумался. Мыслительный процесс происходил у него тяжко, со скрипом и интенсивным почесыванием в районе пупка. Допочесывался мужик до того, что у него отвалился тщательно лелеемый пласт грязи. Я с интересом проводила чернозем глазами и тут же краем глаза узрела другого задумавшегося мужика, который тоже почесывался, но уже в районе паха.