Генри Денкер - Создатель звезд

• Название: Создатель звезд
• Автор: Генри Денкер
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-275-X

Литературная карьера известного американского писателя Генри Денкера начиналась на Бродвее и в Голливуде. Он — автор киносценариев и пьес для театра и телевидения.

Голливудский актер Джеф Джефферсон познал известность, славу, любовь. И его единственная цель — удержать успех любой ценой. Но он не мог предполагать, что его будущее в руках могущественного человека, который и определит дальнейшую судьбу голливудской звезды…

Сердца читателей, несомненно, затронет и любовная драма Джефа Джефферсона — актера и политика.

---

Да, это было плохое время для второстепенной звезды, которой через два года стукнет сорок пять. Особенно для такой звезды, как Джеф Джефферсон, которого опекали, защищали и порабощали долгосрочными контрактами. Все звезды ненавидели их. Но зависели от них. Особенно когда они заканчивались и не продлевались.

Джеф находился в таком подавленном состоянии, что он обрадовался, когда в дверь постучали. Участники шествия были готовы выйти на арену и ждали гостя.

Жеребец стоял в темном проходе. Знаменосцы уже сидели в седлах. Один из них держал звездно-полосатый флаг, другой — техасский флаг «Одинокая звезда».

Джеф подошел к коню, осмотрел красивое животное. Он взял повод, перекинул правую ногу через глубокое западное седло и сел в него. Натянул повод и подал знак распорядителю парада.

С арены донесся сильный, низкий голос, звучавший из громкоговорителя:

— А теперь объявляется выход главного судьи нашего родео…

По сигналу распорядителя парада Джеф пришпорил белого жеребца. Животное устремилось к яркому солнечному свету.

Джеф услышал, как взревели трибуны. Он улыбнулся во весь рот, поднял широкополую белую шляпу. Другой рукой он круто повернул великолепное животное налево и начал объезжать трибуны, двигаясь на расстоянии в десять футов от аплодирующих и кричащих зрителей.

Их приветствия всегда радовали и успокаивали его. За исключением тех моментов, когда он двигался мимо загонов. Там стояли, прислонившись к ограде и опираясь ногой о жердь, наездники и конюхи в старых, грязных, широкополых шляпах, сдвинутых на затылок. Они просто улыбались. Глядя на них, Джефферсон испытывал смущение.

Он выехал в центр арены, где стояла стойка с микрофоном. Джефферсон посмотрел на школьный ансамбль. Он знал, что музыканты будут играть неважно, но надеялся, что они смогут заглушить его пение. Дирижер отбил ритм, и в этот миг кто-то протянул Джефу микрофон. Он привстал на стременах и запел.

На самом деле гимн прозвучал весьма неплохо. Аплодисменты доброжелательных зрителей стали наградой для Джефа, успокоили его. Не дождавшись, когда они утихнут, он направил жеребца в сторону судейской ложи. Члены оргкомитета хлопали Джефа по спине, поздравляли его, словно он только что совершил нечто значительное.

Повернувшись назад, чтобы улыбнуться людям, сидевшим в ложе за его спиной, он снова увидел высокую темноволосую молодую женщину с еле заметной улыбкой на лице. Она посмотрела на него оценивающе, одобрительно и отчасти насмешливо. Она словно бросала ему вызов, испытывала его. Джеф снова ощутил жар в паху.

Он повернулся к арене. Следующие пять часов он будет улыбаться, наблюдать за происходящим глазами знатока, аплодировать, голосовать. Джефа ждали бесчисленные соревнования, нагонявшие на него скуку.

Он думал, что ему удастся скрыть свою апатию, пока на втором часу зрелища кто-то не подал ему высокий холодный бокал бербона и легкий завтрак.

Спиртное не удивило его. Это было приветствием. Но насмешливый женский голос заставил Джефа резко обернуться.

— Вам это необходимо! — сказала молодая дама; она словно почувствовала, что он скучает. Когда он взял бокал, их руки соприкоснулись. Ее пальцы были холодными, но Джеф снова ощутил волну тепла, подкатившую к его паху.

Он повернулся к арене, чтобы судить выступления.

Опускающееся солнце зажгло облака, плывшие по темнеющему синему небу. Их кисейные края постепенно становились темно-пурпурными.

Джеф периодически посматривал на небо, спрашивая себя, когда же все это кончится. Последние соревнования завершались; скоро назовут победителей, вручат призы, состоится церемония закрытия родео. Он взглянул украдкой на часы. Он может опоздать на последний рейс. В любом случае самолет сделает четыре посадки между Амарильо и Лос-Анджелесом. Он окажется дома лишь около полуночи. Возможно, даже позже.

Куда ему спешить? — мрачно подумал Джеф. Джоан к этому времени уже успеет вернуться домой, выпить пять-шесть порций спиртного, съесть тщательно продуманный обед и лечь в постель. Она была весьма тщеславна в отношении своего тела, придерживалась строгой диеты во время съемок и в промежутках между картинами. Ей не приходило в голову, что если бы она ограничивалась одним бокалом за вечер, она могла бы есть больше и не набирать лишнего веса.

Но Джоан всегда была такой — педантичной, ограниченной, негибкой. Эти качества избавляли от необходимости думать. Они защищали ее от аргументов, базирующихся на здравом смысле. Особенно когда ей предлагали то, что она не хотела делать. В этом смысле она обладала типично голливудским менталитетом. Она усваивала или придумывала теории и фразы, позволявшие ей казаться интеллектуалкой. Она мало читала, мало знала, относилась с энтузиазмом только к двум занятиям — съемкам фильмов и поглощению джина.

Именно джин, его запах, сделали их сексуальные контакты редкими. Это были именно сексуальные контакты. Не любовное слияние, не страстный союз мужчины и женщины, даже не борьба. В их интимных отношениях отсутствовали сильное желание и большая враждебность. Их секс напоминал ее еду, поддерживавшую жизнь, но не позволявшую поправиться. Запах джина, исходивший от Джоан, не только мешал заниматься с ней сексом, но и позволял Джефу оправдывать собственные романы, участившиеся в последние годы.

Он нуждался в оправдании, поскольку не мог избавиться от последствий своего сурового методистского воспитания. Ему с детства внушали, что такое грех. Он слышал об этом в церкви и от своей строгой матери. Любая музыка, кроме церковной, воспринималась ею с опаской. В детстве мать редко обнимала Джефа. Он помнил лишь один раз, когда она сделала это: маленький Джеф заболел воспалением легких, и доктор сделал самый мрачный прогноз.

Когда он подрос, лет с одиннадцати, он стал спрашивать себя, позволяет ли мать отцу приближаться к ней. Иногда он подслушивал по ночам. Но никогда ничего не слышал.

Ее методистское пуританство и резкий запах мыла — самые прочные воспоминания о матери — сохранились у Джефа и поныне. Поэтому ему приходилось находить оправдания любой своей внебрачной связи.

Один довод в его защиту был истинным: он начал погуливать, лишь когда Джоан всерьез запила. Он так и не узнал, почему она пристрастилась к спиртному. Однако ирония заключалась в том, что, вопреки этому обстоятельству, она обогнала Джефа в плане карьеры. Она становилась звездой первой величины. В то время как он сидел без работы.

Судьи обратились к Джефу, чтобы в последний раз узнать его мнение. Теперь ему осталось дождаться церемонии награждения и вручить чек победителю.

Он оглянулся, желая увидеть темноволосую девушку. На этот раз оказалось, что она исчезла. Сделав вид, что ему необходимо потянуться, он встал и повернулся назад. Да, ее не было ни в ложе, ни возле нее. Она просто ушла.

Черт возьми, сказал он себе, родео затянулось! Очевидно, она устала ждать и ушла! Он даже не знал, как ее зовут, и не имел удобной возможности это выяснить. Джеф снова посмотрел на часы. Он еще успевал на последний самолет.

Объявили последние результаты. Победитель подошел к судейской ложе; Джеф вручил чек. Исполнив последнюю обязанность, он освободился.

Переодевшись, Джеф взял чемодан и поспешил на стоянку ждать лимузин. Однако к нему подкатил большой белый «роллс-ройс». Это было не «Серебристое облако» — модель, которую он часто видел в Беверли-Хиллз на стоянках у супермаркетов, — а огромный, длинный, элегантный автомобиль с затемненными стеклами, защищающими пассажиров от жаркого техасского солнца и любопытных взглядов. Джеф уже собрался отойти в сторону, когда дверь машины открылась. Высокая, улыбающаяся темноволосая женщина подалась вперед с заднего сиденья.

— Садитесь, — пригласила она.

— Я спешу в аэропорт, — возразил он, чувствуя себя идиотом.

— Я отвезу вас, — судя по ее улыбке, она наслаждалась не только его смущением, но и своей смелостью.

Раздраженный Джеф положил чемодан в машину и сел в нее. Дверь захлопнулась, автомобиль тронулся с места. Джеф повернулся к женщине. Она с улыбкой разглядывала его. Это не понравилось Джефу. Указав на шофера, актер спросил:

— Он знает, куда ехать?

— Знает.

— У меня мало времени, — он взглянул на часы.

— Это не проблема, — сказала она.

— Скоро улетает последний самолет.

— Последний рейсовый самолет, — уточнила она. — Он делает несколько промежуточных посадок. Вы можете пообедать здесь и попасть в Лос-Анджелес раньше него.

— Каким образом?

— На моем самолете, — ответила она.

Заметив его недоверие, женщина добавила:

— Это ДС-6. Вы сможете вернуться в Лос-Анджелес до полуночи. Если захотите.

Похоже, она была уверена в том, что он этого не захочет.