Орландо Паис Фильо - Энгус: первый воин

• Название: Энгус: первый воин
• Автор: Орландо Паис Фильо
• Издательство: Феникс
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 5-222-09721-8

«Энгус» — это масштабная историко-религиозная эпопея, в центре которой — борьба Добра и Зла. Она повествует об удивительных приключениях и подвигах представителей шотландского клана МакЛахланов, которые разворачиваются на фоне реальных исторических событий, раз и навсегда изменивших ход человеческой истории. Сага начинается в четвёртом веке с пророчества Кельтского Друида. В предсказании говорится о приходе Великого Зла, которое, завоевав всю планету, станет безжалостно править на Земле. Начнётся эра рабства, смерти и разрушения. Чтобы защитить мир от Зла, друиды создают могущественное оружие, наделённое магической силой, — меч, выкованный из гвоздей, вбитых в плоть Христа и покрытых его бессмертной кровью, меч, пропитанный волей Божьей. Этот меч передается из поколения в поколение в ожидании воина, достойного великой миссии. Воин и его клан должны стать не просто хранителями меча, но и воспитать в себе Семь Добродетелей, которые являются основой христианской религии. Только тогда меч проявит свою магическую силу в решающей битве со Злом.

---

Итак, мы подошли к Йорку. Я взошел на небольшой холм и огляделся. Повсюду, куда достигал глаз, виднелись поля, занятые нашим войском. Стоя на холме, я попробовал представить себе чувства тех людей, что скрывались сейчас на крепостных стенах и смотрели туда, где находился я. Разумеется, дрожь должна была охватывать их при виде столь подавляющей разрушительной силы. Сидя верхом на доброй лошади, держа в руках оружие и чувствуя рядом отца и товарищей по оружию, я не сомневался, что город скоро падет к нашим ногам. И я действительно не ошибся, хотя битва и оказалась чудовищно жестокой и долгой.

Последнюю часть путешествия мы прошли за короткие предрассветные часы и оказались у Йорка на рассвете. Не задерживаясь, мы немедленно окружили город, поразив его жителей внезапностью, и, как обычно, начали сходу штурмовать ворота. Но наши усилия оказались тщетны. Оборона была выстроена прекрасно, и с ходу прорваться нам не удалось. Тогда мы постарались посеять панику среди жителей поджогами и пожарами. В этом мы преуспели несколько больше, сумев воспламенить несколько зданий, но все пожары были быстро и ловко потушены. Несмотря на непредвиденные трудности, наши воины продолжали хранить спокойствие, ибо хотя мы и не могли взять город штурмом сразу, то все равно занимали господствующее положение. Даже если принять во внимание самый неудачный оборот событий, мы все равно дождались бы, когда горожане начнут выходить за пропитанием и будут вынуждены сдаться. Это хорошо понимали и жители Йорка; более того, они знали, что при затянувшейся осаде город не только падет, но и будет жестоко наказан за сопротивление.

Следующей же ночью мы вновь попытались взять ворота, используя повозку с подожженным хворостом. Мы решили выкурить защитников огнем — в данных условиях самым надежным нашим союзником. Башня, где сидели наблюдатели и лучники-нортумбрийцы, быстро окуталась тяжелыми клубами дыма и оставалась для нас невидимой в течение целого часа. Мы поспешили воспользоваться этой дымовой завесой, чтобы пробить ворота тараном, но тут ветер внезапно поменял направление и вместо врага начал душить едким дымом нас самих, оставляя при этом нас уязвимыми для вражеских копий и стрел. Пришлось в очередной раз отступить.

Весь следующий день мы предпринимали попытки взять город, в том числе и атакой отряда берсеркеров, которые попытались перемахнуть через частокол под покровом ночи. Но все они были убиты, а те немногие, которых жители взяли в плен, повешены на городских стенах. Это разъярило наших воинов, но ничего не добавило к успеху. Несмотря на все наши усилия, город пока был для нас недоступен. Нам оставалось только одно: окружить его таким плотным кольцом, чтобы ни одна мышь не могла его покинуть, и таким образом перекрыть возможность подвоза продовольствия. Так мы и поступили.

Несколько недель прошли, не отличаясь одна от другой. Ничего не происходило, новых попыток штурма мы не предпринимали. Айвар и Хальфдан считали, что Нортумбрия разделена между двумя ее королями Аэлем и Осбертом, и потому нечего опасаться, что на помощь Йорку придут какие-нибудь другие отряды, поскольку короли-соперники никогда и ни при каких условиях не объединят свои военные силы. На самом деле правильность этой точки зрения надо было еще доказать. Паника, которую сеяли воины-норманны на всем протяжении от земель восточных англов до Нортумбрии, и разрушения, которые они приносили, могли заставить двух королей, особенно Аэля, который знал, что Айвар и Хальфдан пришли за его головой, позабыть свои распри и объединиться против угрозы викингов со своим соперником. И вот когда мы ждали этого меньше всего, на горизонте засверкали серебряные доспехи. У нас уже не было времени выстроиться в боевые порядки, и только главные ярлы во главе с Айваром наскоро обсудили нашу стратегию.

— Чтобы победить, на этот раз придется пустить в ход хитрость, — сказал Морской Волк.

— Что конкретно ты предлагаешь? — перебил его Айвар.

— Надо рассыпаться так, словно мы отступаем, чтобы они как можно быстрее нарушили свои боевые линии. И как только они потеряют строгую организацию, мы выстроимся и пойдем в контратаку.

— Пожалуй, это лучшее, что мы можем сейчас сделать, — согласился Хальфдан, и ярлы перешли к вопросам тактики. Густые брови топорщились, руки метались перед бородами, а сами бороды развевались на весеннем ветру. Ярлы кусали губы, а глаза, в которых горела жажда добычи, оставались серьезными и сосредоточенными.

Они придумали немало уловок и разделили войско на несколько частей, чтобы убедительней разыграть отступление.

Два взвода копейщиков оставались под городом, чтобы отразить возможную атаку его солдат. Это был самый вероятный исход, поскольку, видя подошедшую помощь, нортумбрийцы явно решат атаковать нас сразу с двух сторон. И тогда решение оставить там этот отряд не повредит, а наоборот, послужит к более успешному осуществлению придуманной нами ловушки. Большая группа тяжеловооруженной пехоты разделилась на четыре части, которые должны были имитировать отступление по четырем направлениям. Остальные же должны были вскочить на лошадей и первыми броситься прочь, создавая впечатление, что это ярлы — самая вожделенная добыча любой битвы. Еще один отряд должен был встать на пути нортумбрийской армии, чтобы потом отрезать ей путь к реальному отступлению.

Итак, сигнал был подан, и наши горнисты затрубили песню позора и бегства — фальшивого отступления.

Четыре отряда бросились в четыре разные стороны, образовав четыре огромных полумесяца так, чтобы враг мог видеть хвост каждого отступающего отряда, в то время как голова его заворачивалась обратно для фронтальной атаки.

Нортумбрийцы и в самом деле разразились криками триумфа и пошли в атаку. Фортуна неожиданно обернулась к ним лицом, и мы отчетливо слышали крики восторга, доносившиеся из города. Осажденные тоже праздновали победу.

Наша кавалерия резко развернулась, и нортумбрийцы повисли у нее на хвостах. Оставленный отряд тоже имитировал всеобщее отступление, но на самом деле всячески пытался задержать нортумбрийцев, разыгрывая фарс между отступающей пехотой и кавалерией конунгов.

И наша стратегия сработала, как и должна была сработать. Большинство войск противника смешалось, и только небольшая часть успела добраться до наших арьергардов.

Ворота Йорка наконец распахнулись, выплевывая наружу сотни воинов, и тут-то их встретили наши копейщики, расположенные под самыми стенами. Пользуясь возникшим замешательством, они рванулись в город, перекрыв выходившим дорогу, как каменная стена преграждает дорогу ручью.

Нортумбрийцы, что находились на открытом пространстве, были уже совершенно рассеяны, и тогда мы начали свое обратное движение. Наши слаженные действия вызывали неистовый восторг! Все четыре отряда, ловко развернувшись, окружили врага, как четыре дьявольские змеи. Теперь мы отрезали нортумбрийцам все направления, и они растерялись от неожиданности. Тогда мы обрушились на них с такой силой, что затрещали щиты и застонала земля. Я видел неприкрытый страх на их лицах, в то время как на наших горел хищный огонь.

Вовремя подоспела и наша кавалерия. У нортумбрийцев не осталось даже надежды.

Аэль и Осберт поняли, что попали в чудовищную ловушку, и с этого момента ничто не защитит их от ярости викингов. Нортумбрийцы смешались, начав отступление, которое только ухудшало их положение. Они были напуганы, а мы продолжали их преследовать всей объединившейся пехотой, которая превратилась в одно огромное монолитное чудовище, разбивающее все на своем пути. Сминая все, что еще оставалось, мы прорывались к воротам Йорка. Мы превратились в военную машину, столь же совершенную, как заточенные лезвия наших мечей и топоров. Все, что попадалось нам на пути, немедленно уничтожалось, разрубленное на мелкие куски. Крики ярости и боли, звон топоров и мечей, свист стрел сопровождали это дьявольское побоище. Наконец мы преодолели сопротивление врага и ворвались в город, где не прекращали резни до тех пор, пока земля под нашими ногами не превратилась в кровавое месиво. Мы не жалели никого и ничего. И город Йорк еще несколько дней пылал, наказанный за свое упрямство.

Наша удача принесла нам множество самой разнообразной добычи. Мы получили все, что только могли себе представить, и каждый был удовлетворен, зная, что непременно получит свою долю серебра за участие в этой битве и этой войне, которую денно и нощно будут славить на пирах, где прольется море эля. Но самыми счастливыми, пожалуй, были Айвар и Хальфдан, ибо они, наконец, получили и то, к чему так стремились, — отмщение. Среди пленных оказался король Аэль, один из тех, кто умертвил старого Рагнара Лодброка, отца Айвара и Хальфдана. Что же касается второго короля, Осберта, все говорило о том, что он пал в битве. Поэтому вся месть обрушилась только на одного Аэля. Особенно свирепствовал Айвар, ведь Аэль был его главным трофеем.