Фридрих Незнанский - ...Имеются человеческие жертвы

• Название: ...Имеются человеческие жертвы
• Автор: Фридрих Незнанский
• Издательство: АСТ, КРПА "Олимп"
• Жанр: Детектив
• ISBN: 5-17-006756-9, 5-8195-0023-7

Александр Турецкий получает новое задание - расследовать обстоятельства кровавого побоища в крупном российском городе. Дело заведомо не сулит ничего хорошего - за преступлением стоят могущественные люди, которые следуют `святому` закону: если враг не продается, его уничтожают…

---

Он был все ближе к бурлящему силовому центру площади и точно так же, как и Наташа, невольно отмечал, что в этом людском вареве на удивление редко попадаются собственно студенческие лица. Очевидно, тут смешались самые разные силы, и это никак нельзя было приписать нелепой случайности.

Туда, туда, вперед! Где-то там наверняка были его ближайшие помощники по движению, его вер­ные товарищи и сподвижники. У них должны были быть мегафоны и, хотя было ясно, что никто его не услышит, просто не сможет услышать и разобрать обращенные к толпе слово, оно, это слово, должно было прозвучать и разнестись над площадью.

Как хлопушки, затрещали гранаты и шашки со слезоточивым газом. Толпа отпрянула, и его понесло назад, как волной отлива, но он успел заметить, и это подтвердило его догадки, что у многих на лицах вдруг оказались предусмотрительно прихваченные мокрые платки и повязки — домашние средства против воз­действия раздражающих слезоточивых и нервно-па­ралитических газов.

Плечом и локтями он наперекор этой страшной силе упорно проталкивался вперед, а за ним, не отставая и не упуская его из виду, продвигались, лавируя в толпе, трое здоровяков в чем-то грязно-зеленом, а впереди и ближе к Русакову — двое не­высоких плотных парней в одинаковых черных ко­жаных куртках, расстояние между которыми и чело­веком в светлом плаще все сокращалось.

Вдруг в какой-то момент Русаков ощутил что-то вроде острого приступа внезапной тошноты. В гла­зах все перекосилось и как бы утратило реальность. И словно что-то треснуло и разорвалось внутри — так, будто сквозь него, пронзая, прошел насквозь холодный ветер. Но в следующее мгновение дикая боль парализовала и руки, и ноги — он даже не вскрикнул, только жадно глотнул воздух широко раскрытым ртом. Он успел обернуться и с каким-то удивлением увидел прямо за собой невысокого пле­чистого парня кавказской наружности, а рядом еще одного такого же... На долю секунды они встрети­лись глазами...

Черно-зеленая мгла залила мир. Сознание от­ключилось, но плотная толпа не давала упасть на­земь, и он еще с десяток секунд висел на чьих-то плечах, потом сразу осел, и в момент падения те, что были сзади, успели нанести по его светлому затылку страшный удар кастетом.

Русаков упал, толпа на мгновение раздалась в сто­роны и вновь сомкнулась над ним. Кто-то споткнулся о его ноги, кто-то повалился на распростертое тело.

— Э, э, ребята! Человек упал, человек упал! — отчаянно закричали в толпе. Но Русаков уже не слышал ничего. Острозаточенная тонкая стальная пика прошла прямо через сердце.

Двое убийц, протискиваясь между людьми, перемещались на другую сторону площади, когда разом ударили брандспойты со спецмашин и в воз­духе, мешаясь с дымом, поднялась радужная дымка водяной пыли. Люди разбегались, куда могли. Не­сколько примыкающих к площади улиц наконец разгородили, и туда хлынули ополоумевшие рассе­янные толпы. Сотни людей сгрудились вдоль линий оцепления, составленных из взявшихся за руки омоновцев, солдат внутренних войск, милиционеров в обычной форме. Машины «скорой помощи», прорвавшись наконец на площадь, забирали изби­тых, раненых, окровавленных людей. По рации вы­звали труповозку, и она спешно покинула площадь, увозя свой страшный груз.

Убийцы Русакова бежали в сторону улицы Юности. А за ними, точно так же неотступно держа в поле зрения, поспевали трое из тех, что всего только минут двадцать назад скрытно устремились за Русаковым и его подругой, когда те еще бежали к площади. Наконец, пробежав по улице около сотни метров и молча переглянувшись, убийцы про­шмыгнули через арку в какой-то двор и, несколько раз для верности кинув взгляд за спину, останови­лись у глухой стены и жадно закурили. Оба молчали и были бледны.

Трое накачанных молодых мужчин, которые были неподалеку от них в момент убийства, а после сопровождали на некотором расстоянии, быстро вошли в тот же двор. Каждый из них был как бы сам по себе, и все они направлялись к разным подъез­дам большого многоквартирного дома. Они словно и не видели двух крепышей кавказцев, как вдруг все трое разом остановились и, широко расставив ноги, одновременно открыли по курившим огонь из длинноствольных двадцатизарядных пистолетов Стечкина с глушителем.

Всего несколько частых, как очереди, негромких щелчков — и все было кончено. Все произошло без единого слова в пустынном безлюдном дворе. И трое палачей тем же широким спортивным шагом вышли из арки обратно на улицу и растворились в арьергарде убегавших с площади.

30

Спасенная каким-то чудом, буквально за руку вытащенная, подобно тонущему в бурю и внезапно выброшенному на твердый берег, в глубоком шоке от пережитого, поминутно озираясь и пошатываясь, даже не пытаясь привести в порядок разорванную одежду, Наташа брела куда-то, не разбирая дороги, глядя перед собой расширенными от ужаса, остано­вившимися глазами.

Еще не укладывалось в сознании, не вмещалось все, что увидела она там, все, чего удалось избежать. Только в кино и по телевизору доводилось видеть такое, и самое памятное — октябрьские репортажи из Москвы в девяносто третьем, казавшиеся почти нереальными, какой-то нелепой, бездарной инсце­нировкой.

Происшедшее вот только что казалось еще менее реальным — словно в мозгу возник непроницаемый барьер, резко ограничивший остроту восприятия. Она шла и шла куда-то, ее обгоняли сотни людей, разбегавшихся с площади, у многих женщин и де­вушек была настоящая истерика, они рыдали и бес­сильно — то ли моля, то ли проклиная — воздевали руки к солнечному ярко-синему апрельскому небу. Многие хромали и кашляли, у многих распухли и слезились глаза... Вели под руки залитых кровью раненых... Она словно ничего понять не могла. Смотрела, видела — и словно не доходило, что все это — наяву.

Вот пробежала худенькая девушка в разорванной куртке, за ней, прихрамывая, длинный вихрастый парень, кажется, знакомый, бледный, растерянный, с трясущимися губами. Двое невысоких плотных парней кавказской наружности, оба в одинаковых черных кожаных куртках, тяжело рыся, пронеслись мимо, изредка коротко озираясь, потом вдруг не­ожиданно быстро свернули и, обогнав ее почти на полторы сотни шагов, вбежали в арку двора.

С трудом переставляя ослабевшие ноги, она дви­галась знакомой и неузнаваемой улицей. Те же люди на балконах, те же крики и свист откуда-то сзади... Она уже приближалась к арке, в которой скрылись те двое кавказцев, похожих, как одно­яйцевые близнецы, когда в ту же арку вбежали еще трое уже совсем других людей — высоких и плечис­тых, в плотно облегающих ветровках какого-то неопределенного мутно-зеленого цвета. Эти трое про­были там не более полуминуты и так же быстро вышли друг за другом обратно на улицу — видно, ошиблись и спутали номер дома или двор, и к ним присоединился четвертый, в котором она, несмотря на полуобморочное состояние, неожиданно узнала своего спасителя, сумевшего выволочь ее из страш­ной давильни.

Она как будто обрадовалась, увидев его, и не­вольно ускорила шаг, чтобы догнать и еще раз по­благодарить, но тут поняла, кого напомнил он ей — одного из тех, что был тогда в окружении Клемешева в день их знакомства на кладбище, и это воспо­минание словно заставило ее проснуться и вырвать­ся из столбняка. Случайность?! Или?..

Мгновенно самые мрачные, мучительные воспо­минания обрушились и подхватили ее, как снежная лавина, и она опрометью бросилась назад, на пло­щадь, навстречу разбегавшимся — надо было найти Русакова.

Но через две сотни метров путь ей преградила цепь милиционеров, которые пропускали людей лишь в одном направлении и решительно пресекали любые попытки вернуться на площадь Свободы.

—  Мне надо туда!.. — закричала она. — Пони­маете, необходимо!

—   Приказ не пускать! Сказано, нет?! — грубо рявкнул высокий поджарый капитан с измученным поцарапанным лицом.

—  Наталья Сергеевна, вы?! — вдруг раздалось неподалеку.

Она быстро оглянулась и узнала в том длинном вихрастом парне, что, прихрамывая, минуты три назад обогнал ее, одного из двух вчерашних добро­вольных охранников, с которыми вчера вечером они ездили по всему городу в уже несуществующем «жигуленке» Русакова, — смешной и наивной без­оружной дружиной.

—  Это вы, Наталья Сергеевна?

—  А?.. — откликнулась она. — Послушайте, вы не видели Русакова?

—    Так, мелькнул пару раз... Я далеко был. Пы­тался, но так и не смог к нему пробиться.