Фридрих Незнанский - ...Имеются человеческие жертвы

• Название: ...Имеются человеческие жертвы
• Автор: Фридрих Незнанский
• Издательство: АСТ, КРПА "Олимп"
• Жанр: Детектив
• ISBN: 5-17-006756-9, 5-8195-0023-7

Александр Турецкий получает новое задание - расследовать обстоятельства кровавого побоища в крупном российском городе. Дело заведомо не сулит ничего хорошего - за преступлением стоят могущественные люди, которые следуют `святому` закону: если враг не продается, его уничтожают…

---

Он поклонился, покрепче ухватил ручку своего «дипломата», поправил на плече широкий ремень большой дорожной сумки и двинулся образовав­шимся коридором к широким стеклянным дверям аэровокзала, туда, где их ждала машина областной прокуратуры. На душе было противно и горько во рту. Вся эта болтология с представителями средств массовой информации, разумеется, была звуком пустым. И наврут, и наплетут, и выставят в каком- нибудь смехотворно-идиотском виде. Но дело было, конечно, не в этом... Главное; что тот, кто хотел, получил интересовавшую его информацию: их по­ртреты, что называется, в фас и профиль. Не могли же они прикрываться газетками, как какие-нибудь пойманные с поличным щипачи-карманники или путаны из ресторанов.

День уже клонился к вечеру, и устраивать пред­полагавшуюся вводную встречу и совещание для общего ознакомления и определения самых первых шагов, разумеется, было уже поздно. То есть он, конечно, напрягся бы и не прогнулся... Но когда он намекнул о своих намерениях, посланные встречать его местные кадры так поскучнели и сделали такие большие глаза, что Александр Борисович махнул рукой. Встречавшие оживились и немедленно вы-

ступили с контрпредложением направиться в некое хорошее место, помянуть погибших, а заодно отме­тить их прибытие и обмыть, как и положено рус­ским людям, будущие успехи их совместного пред­приятия, но Турецкий, переглянувшись со своими, только пожал плечами и сообщил, что, к великому сожалению, от столь любезного приглашения вы­нужден уклониться, поскольку вот уже семь лет в рот не берет, а грядущие успехи непременно надо будет как-нибудь отметить по завершении сего на­чинания, если они будут, конечно, эти самые успе­хи. А авансы тут ни к чему, порочная практика, и уж тем более для таких суеверных чудаков, как он, их покорный слуга Турецкий. И уж тем более в этот день, когда на мостовых главной площади города пролилась кровь.

Они катили к спецгостинице, где было опреде­лено им жительство, и Турецкий смотрел в окна машины на город, где всего двенадцать часов назад произошло взволновавшее всю Россию побоище.

Встречавшие обиделись на то, что он не оценил их радушия и гостеприимства, и смотрели в сторо­ну. Но потом все же продолжили общение и решили прояснить несколько организационных моментов.

На вопрос, не будет ли он возражать, если ему на все время пребывания в городе будет придан личный охранник, Турецкий, взвесив, что было бы лучше иметь постоянно за спиной соглядатая или напороть­ся где-нибудь на незнакомой улице на перо, пулю или пику, решил, что жизнь хоть штука и не последняя, но в его теперешнем положении свобода рук и свобо­да маневра тоже вещи далеко не лишние, и, горячо поблагодарив, отказался, отлично зная, что наблюде­ние за ним в любом случае будет вестись, так сказать, на неофициальной основе.

У него была к ним только одна просьба, еще до вылета из Москвы переданная по факсу: немедлен­но по прибытии в город обеспечить его группу раз­номасштабными картами города и области с тем, чтобы он смог как можно скорее разобраться в то­пографии и выучить назубок весь район предстоя­щих им следственных мероприятий.

В распоряжение Турецкому в Москве были при­даны два еще молодых, но уже достаточно опытных, отлично зарекомендовавших себя следователя — Женя Рыжков и Миша Данилов, отличные парни, с которыми у них уже давно установились наилучшие рабочие и человеческие отношения. И когда они остались, наконец, одни в уютном одноместном гостиничном номере Турецкого, он провел их пер­вое оперативное совещание.

—   Значит, так, ребята, — начал он в привычной манере, далекой от унылого официоза. — Вы, ко­нечно, помните напутствие нашего друга и шефа Константина Дмитриевича. И прибавить мне к его золотому слову, смешанному со слезами, нечего. За исключением небольшой поправки: все, что гово­рил он там, в Москве, — мудрая схоластика, а нам тут предстоит ковыряться во вполне конкретном дерьме. Тебе, Миша, — повернулся он к Данило­ву, — поручается на первое время исследователь­ский фронт работ — городская библиотека, зал пе­риодики, газеты. Причем не только за последние месяц или два, а не менее чем годовой давности. Надо понять динамику и вектор развития здешней ситуации. Ты, — он повернулся к Евгению, — бе­решь на себя проблему местных структур — адми­нистрация города и области, областная дума, сту­денческое движение, политические партии и орга­низации. Бери весь спектр, от экологов до гинеко­логов. Особое внимание — движению «Гражданское действие» и всему, что с ним связано: история, акции, тенденции развития и прочее...

—   А вы, Александр Борисович? — спросил Да­нилов.

—   А я займусь фигурами и персоналиями, так сказать, лидерами местных элит — губернатор, его окружение, руководство здешних силовиков, фи­нансовые и промышленные тузы, лидеры оппози­ции, криминальные «авторитеты». В общем, «кто есть ху». Кое-какой материал я заказал в Москве, чтоб порылись там и подобрали, но опять же, хоть Москва и высоко, однако же далеко. Так что самое интересное, будем надеяться, разгребем тут, в дан­ной, так сказать, точке. Если, конечно, нам дадут это сделать. А что нам станут оказывать активное содействие, лично я сильно сомневаюсь, ребята. Практически мы не знаем сейчас ничего, ну, ска­жем так, почти ничего, за вычетом общих представ­лений о происходящих повсюду процессах.

—  Ну а тут диалектика, — кивнул Данилов, — единство интересов и близость подходов. Так что все однотипно, что в Москве, что в Саратове, что в Приморье.

—   Браво! — сказал Турецкий. — Однако мы не можем подходить ко всему этому шаблонно. Да, коррупция, да, сближение, а кое-где и полное сра­щение легальных и теневых групп и сообществ. Мне лично понятно одно, и плюньте мне в глаза, если окажется, что я сейчас ошибался, но впечатление, будто вся эта заваруха с убитыми и искалеченными приключилась чисто случайно, из-за рассогласова­ний и нестыковок чьих-то распоряжений, то есть из-за нашего классического российского барда­ка, — это чистая фикция. Или, как говорят ученые дамы, — артефакт. Чтобы столь масштабные собы­тия да сами по себе... Абсурд! Закономерность на­шего времени: сегодня все происходит потому, что кому-то лично выгодно и соответственно кем-то заказано и оплачено. Отсюда и будем танцевать, от старого правила: кому выгодно. А иначе можно прямо сейчас прихватывать вещички и дуть обратно в аэропорт. Но это, ребята, общеконцептуальные выкладки. А с завтрашнего утра — черный труд. Больницы, трупы, экспертизы, и свидетели, свиде­тели...

—  Ясно, Александр Борисович, — кивнули члены следственной группы.

—   И прошу обоих занести на скрижали, что вам чертовски повезло, ибо попался вам, скажу без ложной скромности, исключительно головастый на­чальник.

Все трое невесело усмехнулись, и Александр Бо­рисович извлек из сумки маленькую плоскую стек­лянную фляжку «Арарата»:

— Поскольку теперь мы в узком кругу, считаю вполне допустимым и даже полезным нарушить мой «семилетний мораторий». Работы — море, и такое баловство мы в обозримом будущем не часто смо­жем себе позволить. Завтра в одиннадцать — сове­щание с местными, выработка общей стратегии и разделение фронта работ, а затем нам предстоит не самое веселое в нашей любимой работе. В пятнад­цать ноль-ноль нас будут ждать наши коллеги у здешнего морга. А потом — по больницам, начнете допрашивать потерпевших и очевидцев. Проверьте всю документацию, запаситесь кассетами и бата­рейками для диктофонов. Ну а теперь самое время вздрогнуть и, поскольку мы размещаем здесь наш штаб, создадим подобающую обстановку.

И Турецкий, развернув, прикрепил к стене ку­сочками скотча только что полученную большую карту Степногорска.

Посидели недолго, от силы час, после чего Ту­рецкий отправил «юную смену» в их соседний апар­тамент на двоих, где они на сон грядущий решили сыграть партию в шахматы и тут же глубокомыслен­но засели друг перед другом за маленькую походную доску с точеными фигурками на магнитах.

А Турецкий, оставшись один, принял душ и, погасив свет в номере, некоторое время стоял у окна, глядя на чужой вечерний город, который за­гадал ему столько загадок. За окном был Какой-то тревожный и грустный пейзаж, нагромождение ти­повых домов и на склоне этого холма и на соседних холмах, светящиеся окна, густая синева уже почти ночного неба, мерцающие отражения огоньков, го­ревших на том берегу широкой реки.

Он печально вздохнул и полез в холодную оди­нокую постель, почему-то всегда одинаково пахнущую во всех гостиницах, поездах и теплоходах госу­дарства Российского. Невольно мысли унеслись в Москву, к жене, вновь обманутой им, уже невесть в который раз.