Фридрих Незнанский - ...Имеются человеческие жертвы

• Название: ...Имеются человеческие жертвы
• Автор: Фридрих Незнанский
• Издательство: АСТ, КРПА "Олимп"
• Жанр: Детектив
• ISBN: 5-17-006756-9, 5-8195-0023-7

Александр Турецкий получает новое задание - расследовать обстоятельства кровавого побоища в крупном российском городе. Дело заведомо не сулит ничего хорошего - за преступлением стоят могущественные люди, которые следуют `святому` закону: если враг не продается, его уничтожают…

---

—   Так вы что, Иванцов, еще не знаете ничего?

—  Чего?

—    Что Русаков, о котором вы говорите, на сле­дующее утро там, на площади, где и вас эти гаврики разукрасили...

И словно что-то почувствовав особенное в его голосе, Сергей Иванцов чуть привстал и подался навстречу Данилову.

—   Подождите... А... что? Что с ним?!.

—  Русаков погиб.

—   То есть как погиб?

—  Кто-то воспользовался всей этой заварухой и в давке, в толпе, пырнул прямо в сердце. Да еще в придачу для верности голову проломили.

—  Это что, точно?

—   Абсолютно точно.

—  Понимаете, — Иванцов беспокойно задвигал­ся, схватился за голову и тотчас отдернул руку от повязки, — там, конечно, все могло быть. И само место подходящее, ну и... сама обстановка.

—  Знаете что, Сережа, — сказал Данилов, — я, кажется, малость переусердствовал, утомил вас. Да­вайте так: я внесу в протокол ваши показания, вы ознакомитесь и подпишете, так?

Оформление протокола допроса свидетеля заня­ло около получаса. Иванцов расписался в нужных местах, и лицо его передернулось от боли.

—   Давайте лапу! — Следователь крепко сжал слабую влажную руку молодого человека. — Пойду к другим. Но вы оказали мне неоценимую помощь, знайте.

И они улыбнулись друг другу.

До конца дня с перерывом на обед и «мертвый час» Миша Данилов успел побеседовать еще с шес­тью потерпевшими. Их рассказы, расходясь в дета­лях, в основном повторяли и дублировали друг друга. И к концу этих допросов, когда у него у самого уже голова шла кругом, в портфеле находи­лось шесть протоколов и две целиком записанные полуторачасовые кассеты, он смог перевести дух и сделать кое-какие выводы.

В число демонстрантов-студентов, явно наме­ренно распаленных ночными облавами и диким разгулом, неведомо откуда влилось множество со­всем другого народа. Именно от них по рядам ми­тингующих пошли бутылки с водкой, именно у них оказались припасенные заточки, трубы, разводные ключи и монтировки, именно они, причем с явно провокационным умыслом, полезли на рожон и принялись теснить и задирать омоновцев.

Но главное — это у них, а вовсе не у студентов оказались с собой и вдруг, как по команде, были подняты вверх плакаты с требованием отставки гу­бернатора Платова и суда над ним.

Ну а дальше, как говорится, все смешалось в доме Облонских. Откуда-то вылезли со своими хоругвями монархисты, как всегда, не остались в стороне мест­ные «младокомсомольцы», активно пытались исполь­зовать происходящее в своих расчетливо-корыстных партийно-политических целях большевики новейше­го разлива. Не упустили своего часа и Жириновские соколята, и чернорубашечники с пресловутыми «ко­ловоротами» на красных нашивках.

До этого момента цепи ОМОНа сдерживали толпу угрюмо, но спокойно. Когда же на них налетела озве­ревшая пьяная орава, им пришлось занять жесткую оборону и контратаковать, по сути, чтобы удержать натиск и самим не остаться с проломленными голо­вами. Все утверждали, что именно среди омоновцев оказались первые раненые, причем некоторые со­трудники, несмотря на спецэкипировку, довольно тя­жело. Ну а после произошло то, что и должно было, а по сути, уже и не могло не произойти.

Это был материал, настоящий следственный ма­териал, с которым не стыдно было вернуться из этой «этнографической» экспедиции и предстать пред строгие очи глубокопочитаемого начальника.

С этими мыслями Данилов и покинул больницу и поспешил обратно в их «пятизвездочный отель», как окрестил их временное обиталище Турецкий, вырази­тельно постучав ногтем по этикетке опустевшей конь­ячной фляжечки, «раздавленной» ими накануне вече­ром на троих за успех безнадежного дела.

37

В связи с подъемом очередной волны напряжен­ности на фондовом финансовом рынке в тот вос­кресный день верхняя палата Российского парла­мента — Совет Федерации — решила отменить себе

выходной день, и российские сенаторы почти в пол­ном составе заседали у себя на Большой Дмитровке. Решались серьезнейшие вопросы, связанные с бан­ковским кризисом и пересмотром ряда заложенных позиций в госбюджете. Ждали приезда и выступле­ний министра финансов и председателя Центро­банка...

В начале одиннадцатого утра член Совета Феде­рации губернатор Степногорской области Николай Иванович Платов, срочно вызванный помощника­ми, торопливо вошел в свой рабочий кабинет и, плотно прикрыв дверь, снял телефонную трубку спецсвязи. Он уже знал, чем обернулось это вос­кресное утро, — ему передали, что наперебой зво­нили и тот же Мащенко, и начальник областного управления ФСБ Чекин, прокурор области, пред­ставитель Президента и мэр города Клемешев...

Да, еще утром, на заседании, поступили сообще­ния о том, что в городе неспокойно, что поздним вечером и ночью, очевидно, произошли какие-то непонятные события, вновь взвинтившие страсти еле-еле утихомиренных студентов, которые опять собираются у общежитий и сбиваются в колонны, явно готовясь повторить субботнее шествие, однако ситуация в городе теперь, видимо, резко усложни­лась и грозит выйти из-под контроля.

Тогда он снова связался с первыми «силовика­ми» города и региона и вновь, как накануне, потре­бовал, чтобы те костьми легли, но не допустили самого худшего. А самым худшим теперь могла быть кровь, которой он, надо сказать, не боялся с детст­ва, а вот сейчас бояться был обязан, если хотел чего-то добиться на заданном направлении.

—  Я слушаю, — сказал Платов в белую телефон­ную трубку.

Звонили из Администрации Президента, один из ближайших его помощников, то есть звонок, по всей видимости, был продиктован указанием «самого».

—   Что же это происходит у вас, Николай Ивано­вич? — заведенным голосом заверещал в трубке этот мальчишка, которому он, Платов, по совести говоря, не доверил бы даже чистить ботинки. — Вы понимаете, что все это означает в такой момент для престижа страны? Ведь если такое у нас происходит, у нас, у члена Совета Европы... Вы хотя бы отдаете себе отчет, какие это теперь будет иметь последст­вия и внутри России, и на международной арене?..

Хотелось без антимоний обложить этого хлыща так, чтобы до конца дней не отмылся. Но он, Пла­тов, был человек закаленный, бывалый боец, стре­ляный воробей.

—  Можете передать, — отрывисто бросил Пла­тов, — ситуация будет нормализована не позднее чем через два-три часа. Я немедленно вылетаю в Степногорск, тщательно разберусь и приму все не­обходимые меры.

—  Какие два-три часа? — закричал тот. — Вы что, не знаете, что у вас там есть и убитые? Во всяком случае, у нас такая информация.

И хотя на самом деле Платов этого еще не знал и слова эти словно залили его изнутри тяжелым вязким холодом, он и на секунду не заставил своего собеседника допустить, что владеет информацией не в полном объеме.

—  Разумеется, знаю! — рубанул он. — По при­бытии в город и после наведения порядка безотла­гательно сообщу вам все подробности.

На том и расстались. Он швырнул трубку.

Предали, гады! Продали! Неужто недокормил? Самого главного не сообщили, не донесли в тот же миг, оставили в. неведении, отлично понимая, что для него, в его положении, это конец! Да, что бы там ни говорили, но предчувствие все-таки штука серьезная и таинственная. Недаром он ночью свя­зывался с Мащенко, недаром ныло сердце-вещун. Но все равно он и в мыслях не допускал такого размаха волнений и беспорядков.

Как на грех, согласно принятой повестке дня, через час с небольшим ему надо было выступать здесь, с этой трибуны с очередной разносной речью,

направленной острием против бездарного прави­тельства. Теперь ни о каких трибунах и громоглас­ных тирадах и речи быть не могло. Теперь — все долой, все побоку! Только туда!

Через четверть часа тяжелый скоростной «мерсе­дес» в сопровождении черного джипа охраны и спецсвязи уже мчал его по Ленинскому проспекту в сторону Внукова, где в связи с внезапными экстре­мальными событиями его ждал небольшой спецса­молет из президентской авиаконюшни.

А еще через полтора часа в точно таком же, но другом «мерседесе» он уже несся по солнечному Степногорску, где по мере приближения к центру все больше и больше попадалось на глаза знаков и примет только что отшумевших волнений, скорее смахивающих на народный мятеж.

В аэропорту встречавшие его сотрудники аппа­рата администрации сообщили число пострадав­ших. На площади Свободы перед их зданием погиб­ли пятеро, тяжело ранено не менее тридцати чело­век, всего же пострадавших под полторы сотни.

Прямо из машины он связался с Мащенко.

—   Ну что, Никола, давай докладывай, как допус­тил, почему не предотвратил... Не спеша рассказы­вай, теперь время у тебя есть. Все-таки, сам пони­маешь, последний доклад, куда торопиться...

Но то, что ответил ему Мащенко, а главное, как ответил, какая интонация невольно прорвалась в его хриплом от волнения голосе, Платову что-то очень не понравилось. Какая-то неуместная незави­симость прозвучала, чуть ли не вызов... Словно этот малый, привыкший бегать на веревке, сорвался с колышка. Или?..