Всеволод Нестайко - Тореадоры из Васюковки

• Название: Тореадоры из Васюковки
• Автор: Всеволод Нестайко
• Жанр: Детская проза

---

«Сейчас будет важничать, а её упрашивать», — подумал я.

Но она сказала безо всякого:

— Пожалуйста. Могу станцевать.

Тут я заметил, что Кукурузо почему-то покраснел и беспокойно заёрзал на месте. Впрочем, я еще и раньше, когда пели, заметил, что мой дружок Кукурузо постоянно смотрел на Вальку, а когда она случайно поднимала глаза на него и их взгляды встречались, он сразу начинал рассматривать землю.

— Украинский танец козачок! — объявил вожатый и заиграл на аккордеоне.

Валька начала танцевать. И произошла удивительная перемена. Нескладная длинноногая Валька в миг превратилась в стремительную летящую птицу, каждое движение которой сливалось с музыкой. И ноги её, те самые тонкие ноги, на которых, казалось, нельзя даже устоять (вот-вот упадешь), эти ноги, едва касаясь земли, словно всё время были в воздухе, в полёте — стройный, сильные и пружинистые.

У моего уха часто-часто, как запыхавшийся, будто это он сам танцевал, дышал Кукурузо. А когда Валька кончила танцевать и все зааплодировали, он не стал аплодировать, а встретившись со мной взглядом, почему-то нахмурился и отвернулся…

Потом Оксана читала стихи. Хорошо читала, только очень кричала, — наверно, даже в селе было слышно.

Вообщем получился такой неожиданный концерт.

А потом начали купаться. Игорь плавал кролем, Сашка-«штурман» — брассом, да и Валька ничего плавала (правда, по-девчачьи, задрав голову и отфыркиваясь, как кошка). Но прыгать в воду с вербы никто не умел. И вот мой друг Кукурузо показал, что такое васюковские ребята. Забрался на самую верхушку, раскачался, как обезьяна, на ветке и ка-ак прыгнет — почти минуту летел и почти на середину плеса залетел. Все только охнули. А вожатый сказал:

— Молодец! Из тебя может выйти хороший спортсмен. Тебе нужно в секцию по прыжкам с трамплина. Молодец!

Кукурузо даже покраснел от удовольствия.

Меня разобрало, и я захотел показать, что я тоже геройский парень. Я поплевал на руки и полез на вербу. Но меня постигла неудача. Досадная, ужасная неудача. Я зацепился за сучок и разорвал трусы с низу до самого пупа, даже резника лопнула. О том, чтобы прыгать, не могло быть и речи. Я бы потерял трусы в полёте. Придерживая своё несчастье одной рукой и чуть не плача от стыда, я бесславно спустился вниз. Но никто не стал насмехаться надо мной: «Ничего, бывает. С каждым может случиться», — успокаивали меня все. Я только скулил и досадливо махал свободной рукой. Девчонки предлагали мне зашить трусы. Я категорически отказывался. Сидеть без трусов, пока девочка будет зашивать, — лучше утопиться! Я взял у них иголку с нитками и полез в шалаш — зашивать свой позор. Там, в полумраке, долго и неумело тыкал иголкою, прокалывая себе пальцы и глотая слёзы стыда. Неожиданно взгляд мой упал на книжку, которая лежала в углу шалаша, прикрытая листьями. Я заинтересовался, потянул её. Это была «Грамматика». Я сначала удивился, но потом вспомнил, Кукурузо же взял её, чтобы замылить глаза деду.

В «Грамматику» была вложена тетрадь. Я развернул эту тетрадь (пусть простит мой друг моё любопытство). На первой странице начинался «Дневник Робинзона Кукурузо». Что это такое — вы уже знаете: «приключения» и «неприятности» первого дня. «А что дальше?» — поинтересовался я. Перевернул страничку и вытаращил глаза. Дальше шли упражнения. Почти пол тетради было исписано упражнениями по грамматике — и на глаголы, и на существительное, и на прилагательные.

Упражнения были написаны карандашом — так же, как и дневник. Сомнений не было — всё это писалось уже тут, на острове. Так вот оно что!

Робинзон Кукурузо, который собирался прожить на необитаемом острове двадцать восемь лет два месяца и девятнадцать дней, готовился к осенней переэкзаменовке.

Ну ты хитрец! Твоя гордость, твоя неукротимая гордость заводилы и атамана не позволяет тебе сознаться, что ты усердно готовишься к переэкзаменовке, и ты сбежал от людских глаз на остров, и там зубришь грамматику. Теперь понятно, почему ты именно так назвал свой остров… Ну, постой! Ну, подожди! Я тебе…

А впрочем, что «постой», что «подожди»? Разве я скажу ему что-нибудь? Разве я хочу, чтобы он провалился, чтобы он остался на второй год?

Да нет! Конечно же, нет! И я ничего ему не скажу, ни слова, ни полслова. Пусть думает, что я ни о чем не догадываюсь. Пусть думает!

Я быстро положил тетрадь и «Грамматику» на место и присыпал листьями, словно и не трогал.

От этого открытия мне стало сразу легко и весело — точно после дождя солнце засветило. Про стыд свой и думать забыл. Быстро зашил я трусы и совсем другим человеком выскочил из шалаша. Все заметили перемену в моём настроении и теперь смело начали улыбаться.

А Кукурузо сказал:

— Великое дело трусы. Без трусов — нет человека, а в трусах — есть человек, еще и улыбается, — и хихикнул, подмигнул Вальке. Ему хотелось быть остроумным сегодня. И хотя дурацкая была его острота, я не обиделся.

Неожиданно с плёса зазвучало:

— Ого-го! Вот вы где!

К острову подплывала еще одна лодка. В лодке сидели Гришка Бардадым и несколько наших мальчишек-юннатов.

— Почти час вас ищем, — сказал вожатому Бардадым, вылезая на берег. — Нас Фарадеевич прислал. Приглашает вас к себе. Хочет показать свои новые сорта овощей и фруктов и угостить.

— Ой! Зачем я наелась! — отчаянно закричала Оксана.

Все засмеялись.

— Ничего! Пока доедем — утрясется, — успокоил вожатый. — Ну что же, друзья, собираемся!

Началась суматоха.

— О! А вы что тут делаете, босяки! — удивленно воскликнул Бардадым, заметив нас.

— У них дело! Секретное! — таинственно сказала Оксана.

— Что-о?! — скривился Бардадым. — Дело? Какое дело? У этих вот? У этих вот шалопаев? Врут они! Это же известные на всё село босяки. Наверно, что-то уже придумали, какую-нибудь пакость. Кроме пакостей, никаких делов у них не бывает.

Никто даже не засмеялся. Наверно, все испытывали неловкость и молчали.

Мы стояли красные, как два помидора.

Мы готовы были провалиться сквозь землю.

Эх! Если бы мы были здоровые, как ты!

Мы бы тебе показали! «Делов! Делов!» — говорить сперва научись!

— И ничего они не босяки, а хорошие мальчики! — выкрикнула вдруг Ваька.

— Конечно! — подхватил Игорь.

— Хорошие-хорошие-хорошие! — заверещала Оксана.

— Только так! — сказал Сашка-«штурман».

— Ну пусть! Пусть! Пусть! — замахал руками Бардадым. — Вы — наши гости, не будем ссориться. Поехали быстрее! Фарадеевич давно ждет.

Нас окружили Игорь, Валька, Сашка-«Штурман» и другие. Зазвучали возгласы:

— Прощайте!

— До свидания!

— Будьте здоровы!

Мы всем по очереди пожали руки. И тут Валька, протягивая руку Кукурузо, сказала:

— Жалко, что мы не узнаем, как закончилось ваше секретное дело…

Она сказала это с таким искренним сожалением, и я заметил, как снова покраснел Кукурузо. И вдруг в глазах у Вальки вспыхнули искорки:

— А вы знаете что! А вы напишите нам! Я вам оставлю адрес, а вы напишите. Хорошо?

— Конечно!

— Напишите! Напишите! — зазвучало отовсюду.

А Валька уже писала на какой-то бумажке адрес.

— На, — сказала она, протягивая бумажку Кукурузо. — Только смотри, не потеряй!

Кукурузо ничего не сказал — молча засунул бумажку за пазуху.

Они сели в лодки.

— Запоём что-нибудь веселенькое на прощание! — предложила Валька. — Запевай, Сашка!

— И они запели!..

Мы долго стояли на берегу, их давно уже не было видно, а их веселая песня звучала из-за камышей и разносилась по всем плавням:

Роди-и-ился я в селе-е,
папа и ма-а-ама — учителя-я,
А мой дядька — комбайнер
он лодку мне припер!
Мы плывем в желтой лодке,
в желтой лодке, в желтой лодке!
И наша лодка скребет по дну,
скребет по дну — скряб, скряб!

(Поётся на мотив знаменитой битловской песни «Yellow submarine». Примечание длинноногой Вальки).

А потом Кукурузо лежал в траве на поляне и молча смотрел в небо. Я тоже лежал и смотрел. Небо — это такая штука, что смотреть в небо можно часами. Смотреть и думать. Я не знаю, что думал Кукурузо, но я совсем не удивился, когда он вдруг вздохнул и сказал:

— Да, сейчас техника, это не то, что… а вообще… конечно… Говорят, в такой пуговке — приёмник, в портсигаре — телевизор. А фотоаппарат — тот вовсе под ноготь спрятать можно…

— Что же ты хочешь — на транзисторах, на полупроводниках, — сказал я и покраснел. Убейте меня, если я хотя бы приблизительно знал, что такое транзисторы или полупроводники. Да и Кукурузо, конечно, тоже. Ничего мы не знали. Ничегошеньки… А Игорь знал. Конечно, знал, если сам сделал приёмник на этих транзисторах.

Кукурузо вдруг вздохнул и мечтательно произнёс:

— А хорошо было бы сделать что-то такое… На транзисторах. Интересное и необычное. Например… Например, управление коровой на расстоянии по радио. Между рогами натянута антенна. В ухо вставлен маленький приёмник (на транзисторах, конечно).