Исаак Башевис Зингер - Раскаявшийся

• Название: Раскаявшийся
• Автор: Исаак Башевис Зингер
• Издательство: Текст
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-7516-0535-7

Исаак Башевис Зингер (1904–1991), лауреат Нобелевской премии, родился в Польше, в семье потомственных раввинов. В 1935 году эмигрировал в США. За долгую жизнь написал десятки романов, множество рассказов, книги для детей, воспоминания.

Герой романа «Раскаявшийся», Иосиф Шапиро, который пережил Холокост и сумел достичь благополучия, начинает испытывать отвращение к окружающей жизни со всеми ее соблазнами и ложью. Душа Иосифа становится ареной борьбы Бога и дьявола. Справедлив ли Бог, допустивший немыслимые страдания его народа? Какой смысл в соблюдении религиозных предписаний? Так ли отвратительны простые человеческие желания и слабости? В конце концов Иосиф Шапиро находит для себя выход, но согласен ли с его суровым, бескомпромиссным решением автор?

---

Я прислушался к их разговору. Они говорили о каком-то раввине и обсуждали некий изучаемый ими предмет. Их идиш был похож на тот, что я слышал в доме старого нью-йоркского рабби.

Как они стали такими? Как эти юноши решились на то, на что я в свои годы, после стольких испытаний и разочарований, все еще решиться не могу? Неужели они неподвластны соблазнам? Они родились праведниками? Я хотел было заговорить с кем-нибудь из них, но все они внимательно слушали мужчину, который, очевидно, был главой иешивы. Он держал в руках какую-то книгу и постоянно заглядывал в нее, словно каждое мгновение, проведенное вдали от написанного там, было ему неприятно. Без сомнения, и Тора, и добрые дела стали для этого человека и для его учеников не просто долгом или суровой обязанностью — их служение было радостным, восторженным. Какая-то общая страсть жила в их глазах: жажда черпать из Торы, желание служить Всемогущему, выполнять все Его заповеди и принимать на себя еще больше ограничений, чтобы не оставлять дьяволу никаких шансов до них добраться.

Да, ограничения служат своеобразным барьером. Если у кого-то есть сокровище и этот кто-то не хочет потерять его, он спрячет его туда, где до него не доберутся грабители. Если он решит, что одного замка недостаточно, он повесит два. Если вдруг заподозрит, что кто-то хочет сделать подкоп под стены его дома, то выставит стражу. Думая об ограничениях, я вспоминаю всех тех, кто интересуется современной литературой, театром, музыкой, модой, женщинами и прочими мирскими страстями. Я где-то читал, что Флобер никогда не использовал дважды одно и то же слово в одной главе. Есть такие богатые и элегантные женщины, которые не надевают два раза одно платье. Да, светский мир тоже полон ограничений (возможно, мне следует извиниться за такое сравнение). Все эти люди тратят тысячи долларов и приносят себя в жертву собственному педантизму. Но стоит им встретить религиозного еврея, как они тут же начинают спрашивать: «Где в Торе сказано, что ты не должен брить бороду? А где говорится, что надо носить лапсердак?» Они забывают или заставляют себя забыть, что начать брить бороду или носить современное платье — значит пойти на компромисс со светским миром и начать подражать гоям. Тора говорит: «По делам земли Египетской не поступайте… и по установлениям их не ходите». Согласно Гемаре, нельзя даже шнурки для ботинок завязывать так, как это делают идолопоклонники. Если вы не соблюдаете эти ограничения, то открываете двери злу. Как язычники непостоянны в своих причудах, так и истинный еврей должен неустанно принимать на себя новые ограничения.

Светские евреи часто спрашивают: «Откуда вы знаете, что Иаков или Моисей носили в субботу шелковый лапсердак?» И я всегда отвечаю на это: «Моисей никогда не подражал язычникам своего времени, и мы должны поступать точно так же». Если вдруг случится, что идолопоклонники начнут носить шелковые лапсердаки, набожные евреи тут же должны переодеться в обычные пиджаки!

Чтобы понять это, мне пришлось потратить очень много времени, но началось все тем утром, в римском аэропорту.

Я поднялся на борт самолета. Мне удалось сесть на новое место, рядом с какой-то пожилой дамой, летевшей в Грецию. Когда мне понадобилось выйти в туалет, я заметил Присциллу. Она была увлечена беседой с тем молодым человеком, что увивался вокруг нее в аэропорту. Она была так занята разговором, что даже не заметила меня. Очевидно, девушка уже забыла о моем существовании и была всецело поглощена новым знакомым. Если бы в салоне было темно и если бы они накрылись одеялами, Присцилла попыталась бы добиться от него того, чего ей не удалось добиться от меня. Такова суть современных женщин. Не все готовы зайти столь далеко, но философия у них одинаковая: бери от жизни все, пока есть возможность.

Не могу сказать, чтобы мое прибытие в Израиль произвело на меня такое же действие, как на рабби Нахмана из Брацлава или еще какого-нибудь пусть и не столь знаменитого гостя. В аэропорту Израиля нет ничего собственно еврейского. Правда, надписи были на иврите, и объявления по радио читали тоже на этом языке, но современный иврит почти полностью утратил свой еврейский аромат, уникальность, презрение к мирским иллюзиям. Современный иврит на сто процентов светский. Это все еще иврит — но это уже не священный язык. Язык для строительства кораблей и самолетов, для производства пушек и снарядов не может быть священным. Современный иврит просто проглотил древний священный язык.

Я стоял в очереди и ждал, пока в мой паспорт поставят нужный штамп. Конечно, этот служащий был еврей, а не гой. В его взгляде явно читался след нашего прошлого, но это был только след. Стремление современных евреев походить на гоев уничтожает самою сущность еврейства, которая заключается именно в сохранении отличий от гоев. Я разговаривал со многими здешними евреями, почти все они говорят одно и то же: рассеяние потерпело неудачу, рассеяние было затянувшейся ошибкой, и тому подобное. Но что сталось бы с евреями, если бы они не испытали жизни в рассеянии? Они растворились бы среди других народов. Мы бы не только были рассеяны физически, но и навсегда уничтожены. Некоторые нацисты происходили из еврейских семей, которые обратились в христианство во времена Мендельсона и позже. От ассимиляции до обращения — один шаг, а обращение от нацизма иногда разделяет всего одно или два поколения.

Я знаю, что вы хотите сказать: «Рассказывайте свою историю, а не проповедуйте». Но я не проповедую. Я не пытаюсь изменить ваши взгляды. Я просто не могу рассказывать все это и не объяснять, что тогда чувствовал.

Я подошел к окошечку, служащий проштамповал мой паспорт, и я пошел дальше. Подъехало такси, и я велел водителю отвезти меня в Тель-Авив. Когда он спросил, в какую именно гостиницу я хочу попасть, я ответил: «В ближайшую». За окном машины проносилась страна Торы и наших предков. Было значительно теплее, чем в Нью-Йорке. День выдался тихий, небо голубое, почти без облаков. Ни страна, ни климат меня не разочаровали, но я все равно еще не почувствовал духа Израиля. Люди походили на тех, которых я пятнадцать часов назад оставил в Америке. Они одевались, как гои, и выглядели, как гои. На их лицах были те же желания, та же алчность, то же нетерпение. Другое такси попыталось обогнать нас, и просто чудо, что машины не столкнулись. Мой водитель прокричал какое-то ругательство на иврите и даже погрозил в окно кулаком. Мы въехали в Тель-Авив. Миновали кинотеатр, украшенный афишами, на которых были изображены полногрудые женщины и мужчины со зверскими лицами и пистолетами в руках. Здесь показывали ту же дрянь, что и в Нью-Йорке. Когда за окном промелькнул книжный магазин, в витрине мне удалось разглядеть обложки несколько низкопробных романов, которые я уже видел в Америке. Такси подъехало к гостинице «Дан». С тем же успехом я мог поселиться и где-нибудь на Бродвее.

Я никого не порицал тогда, не порицаю и сейчас. В наши дни нельзя создать царство праведников. Мы не смогли создать его и в дни Иисуса, сына Навина.

Те, кто говорят, что Исход потерпел неудачу, не понимают, что, с точки зрения Моисея, сама Страна Израиля также была неудачей. С самого начала люди стали смешиваться с идолопоклонниками. Сразу же возникли идолы, появились продажные женщины. Почти обо всех царях Писание говорит: «И делали неугодное в очах Господних». Евреи до такой степени забыли Тору во времена Иосии, что ее пришлось открывать заново.

Уже поздно, и мне пора заканчивать, но перед тем, как проститься, позвольте сказать вам еще одну вещь. Евреи достигли высочайших ступеней духовного развития именно во времена рассеяния. Писание стало грандиозным началом, мощнейшим фундаментом, но евреи Писания, простите меня за эти слова, были еще наполовину язычниками. Мишна явила огромный шаг вперед, Гемара пошла еще дальше. Но потребовалось еще много поколений, чтобы появились Исаак Лурия, Баал-Шем-Тов, Виленский Гаон, Кожницкий Проповедник, Люблинский Провидец и, в более позднее время, Хофец Хаим. Те, кто предлагает евреям вернуться назад, к Писанию, хотят уничтожить само здание иудаизма и жить на одном фундаменте. Глава иешивы и его ученики, которых я встретил в римском аэропорту, — вот величайшее достижение еврейской истории. Они ограждают себя от всего мирского так, как этого до них никто не делал. Они такие, как требовал Моисей, святые люди, охраняемые соблюдением запретов, народ, который «живет отдельно, и между народами не числится». Конечно, они составляют лишь незначительное меньшинство, но великие идеи никогда не охватывают сразу многих.

Иосиф Шапиро посмотрел на часы:

— Ох, уже так поздно! Мне пора идти. Если хотите услышать мою историю до конца, мы могли бы встретиться завтра.

— Конечно. Буду ждать вас завтра.

ДЕНЬ ВТОРОЙ

10