Джеймс Херберт - Вторжение

• Название: Вторжение
• Автор: Джеймс Херберт
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1994
• ISBN: 5-7001-0125-4

Ядерный конфликт. Он давно держал в страхе все человечество. Лондон разрушен. Жители либо погибли, либо смертельно ранены. Медленно оседает ядерная пыль. Уцелевшие укрылись под развалинами. Но еще один враг подстерегает внизу, под землей. Коварные паразиты, с незапамятных времен обитающие в ее недрах... Крысы, эти демонические отпрыски облученных предков, терпеливо ждут. Инстинкт подсказывает им, что баланс сил нарушен: человек ослаб и превратился в добычу. Они жестоки и агрессивны. Нападают и мстят. Они беспощадны в своем неистовстве, как само оружие уничтожения.

Под развалинами движутся оставшиеся в живых. Они сражаются с себе подобными и со зверьем. И все для того, чтобы постичь тайну уничтожения человечества, тайну чудовищную, противоречащую самому разуму.

---

Пока все в ошеломлении смотрели на небо, его кровавый бурлящий гнев понемногу стих: солнце опустилось почти к линии горизонта, превратив сумерки в менее неистовое видение. Теплое богатство красок смягчило яростную суматоху туч, и бег их вместо стремительного стал скорее грациозным и плавным.

Наконец, солнце совсем скрылось (и закат его тоже был неестественно быстрым), оставив после себя мерцающее сияние. Сияние это снизу подсветило тучи, и они казались наполненными кровью. В наступление пошла темнота. Ее отчетливая дуга, слегка завивающаяся виньеткой, непреклонно, хотя и осторожно, продвигалась вперед, словно боясь обжечься. Вместе с темнотой появился и неясный, будто перепачканный ржавчиной, месяц. Он изредка выглядывал из-за туч, по-видимому, не проявляя особой охоты быть свидетелем зрелища изуродованной земли.

После захода солнца стало прохладно, но не очень. Тем не менее все подвинулись ближе к огню, а Дили сидел, съежившись, и размышлял, не возродилось ли у них чувство первобытного страха. Некоторое время все молчали. Каждого пугало и в то же время как-то будоражило то, свидетелями чего они стали. Мало-помалу разговор возобновился, приготовили и съели еще кое-что из запасов. Разделались и со второй бутылкой виски.

А вечер тем временем превратился в ночь, звезды попрятались за тучами, незаметной стала пыль, скопившаяся слоями в воздухе, едва заметный месяц окрасился из желтовато-коричневых в кроваво-красные тона. Дили подумал, что это напоминает явление с кровью из ран Христовых, когда вдруг текущая с распятия струйка воды превращается в кровь. Наверное, луна отражала обильно пролитую на землю кровь. Дили пошел прочь от костра, он устал от отношения к нему остальных и был возмущен их презрением. Они не понимали — куда им! — то, что он значил для них. Они забыли, как он — и только он! — помогал им в этом Ужаснейшем из всех мыслимых бедствий, как он руководил ими в самые первые дни, организуя, управляя, беря на себя ответственность, черт подери! События минувшего дня, со всеми его открытиями, и облегчение, освобождение от ужасов предыдущей ночи опьянило их больше, чем виски: ведь они обращались с ним так, будто это он сам лично нажал кнопку, обрушив на их головы эту третью и последнюю мировую войну. Это было как раз то самое настроение, о котором предупреждали секретные правительственные циркуляры. В них подобная ситуация была облечена в термин “предельная конфронтация”. Гражданские беспорядки, нападения на авторитетные органы власти. Ниспровержение, анархия, революция. События в недрах убежища на Кингсвей подтвердили эти предвидения. И ведь даже сейчас, когда он привел эту жалкую кучку в безопасное место (а между прочим, исключительно его осведомленность обеспечила им спасительный маршрут!), они обращались с ним без малейшего намека на уважение.

Дили пробрала дрожь, хорошо хоть, что есть одеяло — теплая влажность вечера в конце концов уступила ночному холоду. Он видел, как Калвер и девушка тоже ушли от костра и тоже прихватили с собой одеяло. Только вот от холода ли? А может, как ширму? В общем, было ясно, для чего им хотелось побыть вдвоем. Страх смерти оказался удивительно возбуждающим средством.

Дили под одеялом покачал головой. Калвер мог бы стать полезным союзником, однако он предпочел встать на сторону этого... этого — Дили запрещал этому слову возникнуть даже в своем сознании, однако мысль была уже тут как тут, — этого быдла. Допрос, который летчик устроил ему днем, был, мягко выражаясь, неучтивым. Жесткий, и даже жестокий, этот допрос все же мог бы быть и более соответствующим цели.

— Сколько точно входов в главную правительственную штаб-квартиру под набережной?

— Могут ли хоть какие-нибудь из них все еще оставаться доступными?

— Может ли убежище оказаться затопленным?

— Расскажи об особенностях отдельных туннелей, ведущих туда.

— Когда было построено это убежище?

— Перед какой мировой войной: этой, предыдущей или самой первой?

— Было ли правительство готово к этой войне?

— За сколько времени до бомбардировки была проведена эвакуация в убежище? За часы, дни, недели?

— За сколько дней точно?

— Сколько народу могло вместить убежище?

— Господи, да по какому принципу их всех отбирали?

— Не считая правительственных и военных кадров...

— На основании какого мастерства или профессии?

— Но почему именно этих людей? Какое, черт подери, влияние они имели на правительство? За какие заслуги они удостоились этого?

— А планировщики? Какого черта они вообще могли планировать? Разве что способ изготовления денег из золы?

— Как долго можно продержаться там, внизу?

Пауза. Сердитая пауза, с жестоко сомкнутым ртом. А потом:

— Разрешат ли им, этой группе уцелевших, войти внутрь?

Лили ответил на все вопросы. Вначале он говорил спокойно, но постепенно его стали все больше и больше оскорблять тон, манера, раздражение Калвера. Он, Дили, был всего лишь пешкой, винтиком... Что не он устроил кровавое представление, да и не был он посвящен в каждый правительственный документ или решение. Будь это не так, он бы тоже сейчас был там, в штаб-квартире, своей собственной персоной, черт ее подери! Дили хотел, чтобы все они вбили в свои тупые головы, что он был только инспектором по строительству. Досточтимым, проклятым, но только инспектором! И только поэтому у него были ключи и кое-какие сведения относительно секретного характера. Ну, хорошо. Да, его собирались сделать одним из членов этого привилегированного меньшинства. Но потом не включили в состав самой ранней эвакуации. И, как оказалось, ему повезло, что он вообще выжил! И должен же был кто-нибудь взять на себя ответственность там, внизу, на бирже, иначе уцелевшие попросту превратились бы в неуправляемую толпу пораженцев!

Но его вспышка абсолютно не произвела впечатления на Калвера — допрос еще не был закончен. Летчик проявил странную заинтересованность во всем, что касалось крыс.

В отличие от предыдущих допросов (а у Дили уже допытывались в убежище об этой особой породе грызунов), в этот раз он, в конце концов (и как было ясно Калверу, без малейшей неловкости по поводу своей предыдущей лжи), признал: да, ему было известно, что их не уничтожили полностью. Но ведь этого и нельзя было сделать до тех пор, пока вся сеть подземных коммуникаций Лондона — канализация, каналы, туннели метро и железные дороги — и все подвальные помещения не будут заполнены ядовитыми газами и отравой. И даже после этого не было бы никакой гарантии, что твари будут полностью уничтожены. Тем более что крысы вполне могли бы удрать в окружающие Лондон пригороды. Полагали, однако, что если даже не все крысы погибнут, число их будет столь незначительным, что не составит реальной угрозы обществу в целом. Наконец массированная атака на крыс могла бы вызвать совсем уж ненужную панику среди населения столицы. Поэтому целесообразнее было бдительно следить за положением дел, и если количество крыс вдруг стало бы увеличиваться, действовать стремительно и не афишировать это.

Калвер, однако, не был удовлетворен. Наверняка Дили знал больше, — или, по крайней мере, подозревал больше, — чем сказал. Времена секретности давным-давно канули, и Калвер предупредил Дили, что остальные из их группы могут оказаться не такими терпимыми, как он, если заподозрят, что Дили все еще утаивает какую-то информацию, старик запротестовал, говоря, что ему в самом деле больше ничего не известно. Кроме... кроме... Ну да... В различных департаментах ходил некий слушок. Ну, такой слушок, который не вызвал особого любопытства и потому угас так же быстро, как и возник.

Дили не знал, что и думать об этой истории, поэтому он старался не упоминать о деталях. Но летчик все давил и давил на него, глядя жестко и испытующе. Что-то говорили насчет... дайте-ка подумать... насчет особого вида крыс... Говорили, что этих крыс поймали живьем... В сущности, всего-то несколько экземпляров... Вроде это какие-то мутанты. Ну, еще говорили, что все они находились под наблюдением в правительственной исследовательской лаборатории и что, возможно, — нет, вероятно, — им позволяли выводить потомство. Единственной интересной частью этого слуха было то, что эти твари, по всей видимости, подвергались определенным и весьма необычным генетическим преобразованиям. Дили объяснил, что было два вида тварей-мутантов: вид, напоминавший обычную черную крысу, и другой вид — “гротеск”. Именно этот-то “гротеск” и стал предметом крайнего интереса ученых.

Когда Дили рассказывал это, на Калвера страшно было смотреть. Дили показалось, что летчик вот-вот его ударит. Что-что? Почему он не рассказал им все это раньше? Почему правительство держало в таком секрете информацию об этих мутантах? Чего там было бояться? Калвер и в самом деле уже было замахнулся на него, но Дили отшатнулся и, пытаясь защититься, поднял руки. Это движение, возможно, и спасло его от ярости Калвера. Гнев в глазах летчика исчез, а кулак безвольно опустился. И ненависть его сменилась отвращением.