Василий Щур - Пограничными тропами

• Название: Пограничными тропами
• Автор: Василий Щур
• Издательство: Казахстан
• Жанр: О войне
• Год: 1968

Всюду на страже границ нашей Родины стоят воины в зеленых фуражках. Они с честью несут свою почетную вахту. Об их трудной и славной службе, самоотверженности и бдительности, об их воинском мастерстве рассказывает эта книга. Она посвящается исполнившемуся в 1968 году 50-летию со дня основания пограничных войск Советского Союза. Книга рассчитана на массового читателя.

---

— Идет? — спросил их в заключение.

— Идет! — за всех ответил Бауржан, а за ним раздалось сразу несколько обрадованных голосов:

— Конечно, идет. Это здорово!

— А овчарку где возьмем? — спрашивал с первой парты самый маленький с густыми веснушками на носу мальчик.

— Возьмем, — односложно и уверенно ответил Бауржан.

На этом мы и сошлись. Первое занятие назначили на субботу. Нина осталась довольной, пообещала вытребовать у дирекции школы специальную комнату для класса служебного собаководства и, провожая меня до ворот школы, взволнованно благодарила за организацию кружка.

Кружок начал работать. У Бауржана неожиданно открылись незаурядные способности организатора. Школьники под его руководством вскопали и разбороновали настоящую контрольно-следовую полосу, какие имеются на заставах, подготовили для занятий множество всяких «шпионских» приспособлений: и кабаньи копыта, и ходули, и всякие шесты, с помощью которых лазутчики прыгают через КСП. Занятия кружка проводил опытный следопыт заставы сержант Подгорный, не раз отличавшийся в задержании нарушителей границы. Он был для ребят непререкаемым авторитетом, чуть ли не человеком из легенды. Каждое его слово становилось законом, приказом, а Бауржан, назначенный заместителем сержанта, строго спрашивал с тех, кто с ленцой выполняет отдельные распоряжения.

А однажды, прослышав о клубе юных друзей пограничников, организованном в соседнем районе, Бауржан привел к нам в политотдел делегацию школьников.

— А мы решили не клуб, а отряд юных друзей пограничников создать, — пояснил он. И как бы в подтверждение своей правоты добавил: — Это и звучит, и правильно все выражает. Застава есть застава, а мы будем ее друзьями.

Мы поддержали Бауржана, но на собрании, где обсуждался вопрос об организации отряда, внесли предложение — принимать только тех ребят и девочек, кто успевает и не имеет замечаний по дисциплине. Для Бауржана это условие оказалось роковым, успевал он хорошо, а вот поведением не мог похвастаться: имел выговор за грубость. Поэтому он сразу помрачнел, выслушав решение собрания, стал сторониться людей; забравшись после уроков куда-нибудь в кусты ивняка, он пропадал за селом почти до заката солнца. Бабушка, у которой он жил, начала беспокоиться, жаловалась Нине. Та, как могла, пыталась успокоить мальчика, вызвать его на откровенность, но он сердито отмалчивался.

Отряд был поначалу малочислен — всего десять человек, но через месяц вырос вдвое. Бауржан, как и прежде, успевал, но с дисциплиной дело не ладилось, поэтому о приеме в отряд он даже не заикался.

Это огорчало нас с Ниной: Бауржан, признанный вожак класса, был бы, конечно, не лишним в отряде, но что поделаешь, не идти же к нему на поклон. Оставалось одно: дать понять ему, что отряд и без него может существовать. Только этим можно, как мы решили, покорить упрямого мальчишку.

Однажды, зайдя в комнату дежурного по части, я увидел Бауржана сидящим в ожидании приема командира. Дежурный офицер не без гордости сказал мне:

— Поздравьте своего питомца, он помог задержать нарушителя границы.

Вот так дела! Славу отряду принес не состоящий в нем школьник, но признаться перед офицером было как-то неудобно, а Бауржан сверлил меня смородинками глаз, и вид его был таким, будто он хотел сказать: «И все-таки я утер нос всему вашему отряду».

Поздравив Бауржана, я попросил его зайти в политотдел, как освободится. Прошел час, другой, нет его. Иду в дежурку, но там уж и след простыл Бауржана. Дежурный сообщил мне, что командир отдал распоряжение заготовить приказ о поощрении Бауржана за патриотический поступок, а меня за организацию отряда ЮДП. Пришлось зайти к командиру и объяснить все, но тот, услышав историю с мальчиком, сказал:

— Благодарность вы все равно заработали. И Бауржан ваш будет неплохим командиром, надо поговорить с мальчиком. Теперь он все поймет.

Через несколько дней я пошел в школу, чтобы поговорить с Бауржаном, но Нина Светлова сообщила мне о новой проделке мальчика. Серкулов разбил нос командиру отделения отряда ЮДП Коле Пенькову, одному из лучших учеников класса. Причина драки не установлена, так как оба мальчика молчат.

— Пока все не выяснится, — посоветовала Нина, — не следует разговаривать с Бауржаном.

Через несколько дней Нина не без досады рассказала, что драка произошла из-за девочки. Ученица седьмого класса заболела воспалением легких. Бауржан навещал ее каждый день, а когда девочке полегчало, носил книжки и задания, помогал готовить уроки, чтобы та не отстала в учебе. Коля Пеньков, узнав о посещениях больницы Бауржаном, съязвил:

— Тахир спасает свою Зухру.

Бауржан вскипел и ударил Колю изо всей силы.

— Ох уж эти мальчишки! — вздохнула Нина, но по ее глазам было видно, что поступок Бауржана она в общем-то одобряет. Учительница не настаивала на наказании Бауржана, но просила подождать с назначением его командиром ЮДП, опасаясь, что ребята воспримут это, как нарушение установленного порядка приема в отряд.

В этот день я не разговаривал с Бауржаном, но утром следующего дня мы встретились с ним совершенно неожиданно. Выдалось свободное время, и, взяв двустволку, я направился на охоту. Погода стояла превосходная. Заря пылала весело и предвещала бойкий лет птицы. Замаскировавшись в камышах, я ждал уток. Где-то далеко на озерах раздался выстрел, встревоживший утиные стаи, однако в мою сторону направилось несколько низко несущихся птиц. Стараясь не упустить хоть эту добычу, я поднял ружье еще задолго до подлета косатых и сопровождал их стволами, держа на мушке вожака.

Уже слышу посвистывание крыльев, взведены курки, пальцы разом жмут на два спусковых крючка. Пора… Даю дуплет и слышу третий выстрел где-то сзади и совсем близко. Падает одна утка, а мой вожак, сделав вираж, унесся за камыш живой и невредимый. Я промазал. Оборачиваюсь и вижу Бауржана.

— По хвостам лупите, вынос мало делаете, — поучительно говорит он, и мне ничего не остается, как выслушивать его поучения, ведь теперь право на это определялось не возрастом, а метким выстрелом. Бауржан подбил косатую, а я промазал.

Через некоторое время на нас налетел еще табунок уток. Теперь и я не промахнулся, сбил сизокрылого селезня. Бауржан тоже подбил одну утку, и мы еле отыскали ее в густых камышах. Солнце той порой поднялось высоко и начало припекать. Перелет уток прекратился. Довольные тем, что на наших поясах висят косатые, мы выбрались на покос, устроились под копной сена и начали сушиться.

— Замечательное утро, — начинаю разговор.

— Это что, — не соглашается со мной Бауржан. — Вот у нас в горах да-а! — он садится поудобнее и с видом большого знатока своего края рисует чудеса природы:

— Заря занимается у нас на самой высокой вершине и горит в голубом ельнике, как огромный костер. А воздух! Нет, это посмотреть и почувствовать надо, а так не расскажешь.

— И ты сидишь с ружьем? — спрашиваю, пытаясь расположить к себе Бауржана.

— Сижу.

— Мажешь, — подзадориваю его.

— Ну да-а, — возражает он, — попробуй промажь, каюк тогда. Отец прогонит домой. Он у меня такой, бестолковых не любит.

— Где же твой отец живет и работает?

Бауржан почему-то смутился, видимо, почувствовал, что я клоню разговор к его поведению в школе и замолчал.

— А не рано ли он разрешил тебе брать в руки оружие?

Бауржан резко повернулся ко мне лицом, стрельнул в меня взглядом и отрезал:

— Да что я вам, ребенок, что ли? В мои годы краснодонцы фашистов били, а мне древний мушкет нельзя брать, — он засобирался уходить, и только мое извинение охладило его горячку. Присев на прежнее место, он снял непомерно великие сапоги, видать, отцовские, и разложил портянки на копне сена.

— А отец мне верит, — сказал Бауржан с гордостью. — Он в мои годы за басмачами гонялся. Орден за это имеет. Сейчас чабаном работает на джайлау. Летом мы с ним живем вдвоем, а зимой он один. Мама у нас умерла давно.

Недоверчиво поглядывая на меня, Бауржан рассказал, как им трудно было без мамы, а затем пояснил:

— Отец мне говорит, что главное в жизни — не терять бодрость духа и веру в родную землю. Она, земля-то, когда любишь ее, самая крепкая опора.

— Верно говорит твой отец, — согласился я с Бауржаном и тут же добавил: — Только один в поле не воин, хоть он и крепко держится за землю, а ты вот откалываешься от ребят, все в одиночку делаешь. И на охоту пришел один.

— Так вы ведь тоже одни пришли, — рассмеялся Бауржан, стараясь оправдаться.

— У моих друзей дел по горло, не всегда вырвешься на охоту, — отвечаю ему обстоятельно и спокойно. Бауржан согласно кивает головой, но своих взглядов на отряд ЮДП не высказывает, старается обойти этот вопрос, но я все время подвожу разговор именно к этому.