Давид Шраер-Петров - Дом Эдгара По

• Название: Дом Эдгара По
• Автор: Давид Шраер-Петров
• Жанр: Короткие истории

---

«Собственно, вы застали меня как раз, когда мне позвонили, что лимузин придет с минуты на минуту. Вот вам ключи от дома. Располагайтесь на втором этаже в любой из гостевых комнат. Ванна вымыта и продезинфицирована. Белье в шкафу. Прислуга и кухарка будут убирать и готовить. Я вам позвоню перед возвращением из госпиталя, если не забуду», — сказала Лена Уитмен и, шоколадный гигант-шофер в синей фуражке с золотой окантовкой, черном фраке, белой рубашке и белой хризантемой в петличке, вышел из подкатившего лимузина и перенес Лену в салон автомобиля.

Через пять минут Поляков звонил своей возлюбленной Сашеньке Тверской, держа переносную трубку телефона, стоявшего на журнальном столике его двухкомнатного номера (иначе не назовешь!) на втором этаже дома Эдгара По. Они договорились встретиться в семь часов на Тэйер-стрит у дверей ресторана «Парагон», который, по мнению Сашеньки, был классным и недорогим. «Запомни, Эдик, я всегда щадила твое самолюбие и твой кошелек!» — Сашенька отличалась не только красотой, но и острым язычком. Действительно, дело шло к вечеру, и наш гость из Калифорнии порядочно проголодался. Он не мог дождаться свидания с Сашенькой. Сказать по правде, он одновременно желал этой встречи и боялся. Желал — это понятно. Она была так хороша собой, что Эдуард Поляков время от времени задумывался: что же в нем такого особенного, чтобы Сашенька настолько прикипела к нему? Ничем, кроме как простым словом любовь, объяснить их взаимопритяжение не было никакой возможности. После похода в поисках квартиры Поляков порядочно устал. Надо было принять душ и переодеться. И тут он вспомнил, что смена одежды лежит в чемодане, а туалетные принадлежности — в дорожной сумке. И то и другое остались в университетской гостинице. Поляков немедленно вспомнил о золотоглазом жуке. Словно следуя телепатическому приказанию, ручная жужелица вынырнула из под комода и уставилась золотыми глазками в глаза Полякова. «А, это ты, дружище! Хотя, сказать по правде, я не знаю, как тебя правильнее называть: женским или мужским именем. Скажем, например, Жужа?» — спросил Поляков, полусмеясь-полусерьезно. Самое забавное, что в подтверждение правильности выбора имени, Жужа взбежала по брючине и перескочила на рукав пиджака нашего ученого-слависта, одобрительно щекотнув его запястье. Поляков погладил золотоглазую Жужу по спинке, подав знак, что готов внимать ее сигналам. Она спрыгнула на письменный стол, оттуда на софу и с нее перебежала к стенному шкафу, в котором хранилась одежда, верхняя и нижняя. Поляков распахнул дверцы шкафа и обнаружил все необходимое: летние костюмы, в том числе и льняные, трусы, майки, верхние рубашки, носки и даже легкие туфли и сандалии. Самым необыкновенным было полное соответствие между размерами одежды и ростом/шириной Полякова, как будто бы все шилось или покупалось именно ему по точным меркам. Он снова погладил Жужу по спинке. Она же стрельнула фарами глазок, словно подмигивая. В ванной комнате его ждали такие же приятные сюрпризы, которым он, впрочем, не удивлялся, как прежде: полотенца всяческих размеров, запечатанные зубные принадлежности и электрическая бритва. Хотя в зеркальном шкафчике хранилась и старинная бритва с широким острым лезвием и ремнем для правки.

Настенные часы коротко звякнули, напомнив гостю, что уже половина седьмого, и он должен спешить на свидание к Сашеньке. Надо сказать, что умная жужелица юркнула в правый карман его пиджака, где лежал коробок со спичками. Он высыпал спички на поднос для кувшина с цветами и посадил Жужу в опустевшую миниатюрную клетку, которую засунул в карман.

Как оказалось, до ресторана «Парагон» было совсем недалеко. Поляков шел не спеша, как будто оттягивал свидание с Сашенькой. Он заставлял себя думать о своей бывшей аспирантке, своей возлюбленной и поверенной его научных устремлений, но вместо того, чтобы представлять себе близкое свидание и последующую ночь, он видел Лену Уитмен, которую гигант-негр вынимал из инвалидной коляски и нес на руках в салон белого лакированного лимузина.

Сашенька ждала его на углу Энжел-стрит и Тэйер-стрит у дверей ресторана «Парагон», а через дорогу цветочница предлагала гуляющей публике розы, тюльпаны и лилии. Он метнулся, выхватил из горшка с водой охапку алых роз, вручил цветочнице двадцатку и тут-то сделал вид, что впервые заметил Сашеньку. Она пробралась через заросли букета к его губам и начала так страстно целовать его губы и лицо, что все на свете женщины, кроме Сашеньки, были немедленно забыты.

Длинноногая официантка в черном платье, дерзкие вырезы которого оставляли оголенными грудь и спину, проводила Полякова и Сашеньку к столику около окна, выходившего на Тэйер-стрит, по которой прогуливалась вечерняя публика университетского города Провиденса. Однако им было не до кого. Их ноги и руки касались друг друга, как любовники, разлученные надолго и соединенные опять. Они что-то заказывали, что-то пили, ели и снова пили, но все это было неважно, а важным оказывалось только их будущее вдвоем. Как всегда, если нет твердой основы для достижения определенной цели, люди хватаются за промежуточный план, который, как понтон при переходе через реку, способен перевести на другой берег часть желающих оказаться на новой земле, но каждую минуту грозит опрокинуться и потопить неудачников. План, предложенный профессором Эдуардом Поляковым своей возлюбленной, был таков: они собирают материалы для будущей книги об Эдгаре По, которую напишут вместе. Рукопись книги пошлют в московское издательство, а между тем незамедлительно сочинят заявку на грант, получение которого станет большой поддержкой для их будущей семейной жизни, при профессорском жаловании Полякова.

Они вышли из ресторана «Парагон» в превосходном настроении. Светила новая луна. Жужа мирно спала в спичечном коробке. Во всяком случае, из кармана пиджака не было слышно ни звука. Как-то странно получилось, что наслаждаясь жареными креветками с новоанглийским пивом «Сэм Адамс», которое бармен наливал в запотевшие от хранения в морозильнике стаканы. Скусывая сочное мясо с жареного на гриле бараньего ребрышка, а после взбадриваясь глоточками эспрессо, оба думали об одном: скорее оказаться в пустом доме Эдгара По, чудесным образом оставленном на целых два месяца. Самое забавное, что Поляков, рассказавший о счастливой встрече с карликом Карлом, золотоглазой жужелицей и щедрой хозяйкой дома Леной Уитмен, ни словом не обмолвился о невероятном сходстве ее с Сашенькой Тверской. Он не сказал об этом Сашеньке с целью выяснить несколько возможных вариантов этой таинственной ситуации: она ничего не знает о Лене Уитмен (первое предположение), она знает о существовании своей сестры-двойника, но судьба развела их так давно, что история американского замужества Лены и фамилия Уитмен ей (Сашеньке) незнакомы и (третье предположение): следы сестры потеряны, никакой связи между Леной и Сашенькой не было, и сходство есть всего лишь эффект больших чисел.

Они вызвали такси, заехали в университетскую гостиницу, взяли чемодан и дорожную сумку и помчались к дому Эдгара По. На крыльце дома произошла некоторая заминка. Из кармана Полякова послышался невыносимый треск, словно народный оркестр трещоток, бубнов и там-тамов одного из самых музыкальных африканских племен решил выразить коллективный протест. «Из-за чего?» — подумал Поляков. «Ну, конечно, из-за невероятного сходства Сашеньки и Лены», — ответил сам себе наш герой. Это трещала и стучалась в стенки спичечного коробка золотоглазая жужелица. Она-то сразу догадалась о сути происходящего. Поляков открыл коробок и выпустил Жужу. Она шмыгнула в щель под дверью заднего крыльца и исчезла внутри дома. Надо сказать, что в Провиденсе, как и во всей Америке, доминирует повальная привычка пользоваться в повседневной жизни задней дверью и открывать парадную исключительно в дни торжественных приемов.

Поляков и Сашенька жили в доме Эдгара По почти два месяца. Нужные материалы были собраны с избытком. Со времен великого фантаста накопилось и сохранилось такое множество ценнейших рукописей, писем, дневниковых записей и фотографий, что одного этого хватило бы на несколько монографий и десятки обоснований для получения научных грантов. К тому же после добавления ко всему этому богатству находок, сделанных в Рокфеллеровской и Джон Хей библиотеках, и «Атенеуме», стало очевидным, что пора заканчивать сбор материалов и садиться за письменный стол. Решено было, что свои части рукописи книги профессор Поляков напишет в Сан-Диего, а Сашенька в Провиденсе. Заявки будут объединены и посланы в издательство и правления фондов, распоряжающихся грантами.

Пока они были с утра до вечера заняты сбором материалов, Поляков отгонял от себя мысль о судьбе Лены Уитмен. Как прошла операция? Вернется ли она вскоре или останется в Бостоне на долечивание? Будет ли продолжение их единственной встречи? Он так и не рассказал Сашеньке о поразительном сходстве с хозяйкой дома. Почему? Может быть, Сашеньку и Лену разлучили в таком давнем и отдаленном от Америке детстве, что ни та, ни другая этих встреч не запомнила или не осмыслила. Поляков только сейчас припомнил, что Сашенька росла в детском доме в России, а уж потом умом и упорством добралась до американского университета. Судьба же Лены Уитмен, кроме того, что она осталась вдовой богатейшего судовладельца, была для него абсолютная терра инкогнито. В любом случае, идеальным для Полякова было бы поскорее уехать из Провиденса и незамедлительно, как только наладятся финансовые обстоятельства, увезти из этого города Сашеньку. Он был не в восторге от мысли о их даже нечаянной встречи.