Жузе Агуалуза - Продавец прошлого

• Название: Продавец прошлого
• Автор: Жузе Агуалуза
• Издательство: Иностранная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013

Роман «Продавец прошлого» известного ангольского писателя Жузе Эдуарду Агулазы (1960). Современная Ангола — люди, нравы, недавние политические потрясения — глазами домашнего геккона. Магический реализм. Перевод с португальского Татьяны Родименко.

Республика Ангола — государство в Центральной Африке, граничит с Намибией на юге, Демократической Республикой Конго на северо-востоке и севере, Замбией на востоке, а также Республикой Конго, омывается с запада Атлантическим океаном. Бывшая португальская колония. Вторая после Нигерии страна в Африке по объему нефтедобычи, Ангола также является одним из самых бедных государств в мире. На сегодняшний день страна все еще пытается оправиться от последствий 27-летней гражданской войны между сторонниками Народного движения за освобождение Анголы (МПЛА) и членами Национального союза за полную независимость Анголы (УНИТА), вспыхнувшей в 1975 году после провозглашения независимости от Португалии. Ангола в полной мере характеризует ту сторону Африки, которая кажется европейцам такой загадочной и непонятной. Гостеприимство местных жителей соседствует с их необузданной жаждой наживы, а строгие законы совершенно не сочетаются с разбалансированной организацией государственного правления. Вот так-то… И это все мы увидим глазами геккона…

---

3) Возвращение Министра ознаменовало также его вступление в политику. Он начал с оплаты услуг некоторых элементов так называемых структур с тем, чтобы ускорить юридическое оформление своих пекарен, и вскоре стал вхож в дом к министрам и генералам. Хватило двух лет, чтобы его самого назначили Госсекретарем по экономической прозрачности и борьбе с коррупцией. В «Подлинной жизни одного бойца» Министр объясняет, как он, движимый исключительно великими и серьезными принципами патриотизма, принял этот первый вызов. Сегодня он является Министром хлебной и молочной промышленности.

Антиклимакс

Существуют люди, которые с самого раннего возраста обнаруживают в себе подлинный талант невезучести. Несчастье сваливается им на голову, почитай, через день, и они встречают его со смиренным вздохом. Существуют и другие — наоборот, со странной склонностью к счастью. Этих влечет к себе лазурь, тех — упоение бездной. Есть люди, склонные к мечтательности (некоторые неплохо вознаграждены за это); есть люди, рожденные для работы — практичные, конкретные и неутомимые, и есть люди, словно реки, которые текут от истока к устью, почти никогда не покидая русла. Случай Жузе Бухмана представляется мне еще более редким: он питает слабость к сюрпризам. Ему нравится изумлять окружающих. Нравится и самому чувствовать себя огорошенным:

— Однажды кто-то мне сказал: ты всего-навсего авантюрист. Высказал мне это с презрением, словно плюнул. И, тем не менее, я считаю, что он попал в точку. Я ищу приключений, иными словами, непредвиденного, всего, что отдаляет меня от скуки, как другие рыщут в поисках спиртного или игры. Это порок.

Феликс Вентура смотрит на него с явным недоверием. Хочет задать ему естественный вопрос: вы напали на след своей матери? — но ему также известно, что это путь к капитуляции. Он рассказал мне — недавно, когда мы друг другу приснились, — случай со своим другом, актером Орланду Сержиу. Того на улице частенько путают с персонажем, которого он играет в популярном телесериале. Люди его обнимают, поздравляют или ругают, одобряя или порицая действия его героя. Мало кто знает его под настоящим именем. Некоторые сердятся, когда он, чтобы избежать наставлений и выговоров, ссылается на положение актера:

— Меня зовут Орланду Сержиу. Вы меня путаете…

— Не шутите, старина, не шутите так! Послушайте моего совета, имейте немного терпения, разве я не знаю, кто вы такой?

Феликс чувствует, что угодил в ту же ловушку. Вчера Жузе Бухман вернулся из Южной Африки. Он пришел, вырядившись Полковником Тапиокой[44]: в хаки с головы до ног, в длинных бермудах и жилетке, полной карманов. В ходе рассказа он извлекает из карманов — с той же ловкостью, с которой фокусник в цирке вытаскивает из шляпы кроликов, — различные предметы:

а) Небольшую бронзовую жабу.

— Миленькая, вы не находите? Нет? Не любите жаб? Ну а я, дружище, люблю. Знаете, в разных культурах жаба является символом преображения, духовной метаморфозы, представляя собой переход на высшую ступень сознания. А все дело в сложном процессе метаморфоз, испытываемых жабами, а также в известных, по крайней мере, некоторым коренным жителям Америки, галлюциногенных свойствах яда, вырабатываемого некоторыми видами. Вот эта — Bufo alvarius[45], жаба из пустыни Сонора. Я купил ее у антиквара в Кейптауне. Она стояла на витрине, и я зашел, чтобы ее купить, поскольку интересуюсь жабами. Если бы я не интересовался жабами, если бы не зашел в ту лавку, то не обнаружил бы вот это:

б) Акварель размером чуть больше почтовой открытки.

— Бегущие газели. Взгляните на движение травы, на газелей, парящих над травой, это похоже на танец. А теперь обратите внимание на подпись, здесь, в уголке, удается разобрать? Ева Миллер. И наконец обратите внимание на дату: пятнадцатое августа тысяча девятьсот девяностого года. Необычно, не правда ли?

Я заметил, что Феликс испугался. Он держал акварель пальцами, осторожно, словно боялся, что невероятность предмета может подвергнуть опасности его же конкретность.

— Не может быть, — он покачал головой. — Не знаю, чего вы добиваетесь. У меня в голове просто не укладывается, что вы зашли так далеко…

— Скажите на милость! Вы что, думаете, я нарисовал ее сам? Да нет же! Все было именно так, как я вам рассказал. Я нашел ее выставленной у антиквара в Кейптауне, в ворохе рисунков такого же рода. Я полдня провел в поисках других акварелей, подписанных ею, но больше ничего, к несчастью, больше ни одной не нашел. Антиквар купил лот у одного англичанина, который решил покинуть страну вскоре после победы Нелсона Манделы. Он потерял его из виду.

— Значит, вам больше ничего не удалось узнать о Еве Миллер?

Жузе Бухман ответил не сразу. Из другого кармана, с внутренней стороны жилета, он извлек:

в) Тощую пачку цветных фотографий.

— Взгляните. Это здание соответствует адресу в письме, которое Ева Миллер прислала Марии Дункан. Оно находится в белом районе, заселенном мелкими буржуа. Вы бывали в Кейптауне? Это необычное место. Представьте себе огромный shopping centre — современный, с высокими пальмами, украшающими залы. Пальмы просто изумительные. Они из пластика, но это можно обнаружить, лишь прикоснувшись к ним. Кейптаун напоминает мне пластиковую пальму. Впечатляющий город, это я вам говорю, очень чистый, чрезвычайно ухоженный. Достижение, в которое хочется верить. А вот это субъект, живущий в квартире, в которой жила моя мать. Обратили внимание на шрамы? В восьмидесятые годы он жил в Мапуту. Был одной из фигур Южноафриканской коммунистической партии. Однажды сел в машину, включил зажигание, и — бабах! — страшный взрыв, потерял глаз и обе ноги. Он показался мне симпатичным. Один из тех, кто, всю жизнь посвятив борьбе с апартеидом, не сумел толком приспособиться к стране радуги. Он сетует, что уже никто не защищает идеалы, считает, что победа капиталистической модели развратила народ, его раздражает демократия с ее либеральными законами, но что действительно вызывает у него ностальгию, так это потерянная юность, глаз и обе ноги. Он никогда не слышал о Еве Миллер. Однако хозяин квартиры, вот на этой другой фотографии, старик бур, почти столетний, вот он действительно прекрасно помнит мою мать.

Я устроился как раз над ними, повис на потолке, повернув голову вниз, так что мог все внимательно разглядеть. Феликс зажег лампу, чтобы рассмотреть фотографии. Портрет старого бура (черно-белый, как, впрочем, и все другие снимки) был чрезвычайно удачным. Тот сидел в огромном кресле темного дерева. Неяркий боковой свет падал ему на правую сторону лица, освещая застывшее в нем молчание. В правом нижнем углу можно было разглядеть почти потонувший в тени нервный силуэт одной из тех миниатюрных собачек, которых обожают держать при себе состоятельные дамы и которые меня всегда раздражали, поскольку они больше смахивают на дрессированных крыс, нежели на собак.

— Вам нравится снимок? Мне тоже, — Жузе Бухман улыбнулся. — Лучшие портреты не те, что характеризуют личность, а те, что характеризуют эпоху. Ну так вот, этот cota встретил меня с некоторым недоверием, был не слишком разговорчив, зато предложил мне финал для моего путешествия. Хотите взглянуть?

г) Вырезка из йоханнесбургской газеты «У Секулу».

— Готовы? Полагаю, что это можно назвать антиклимаксом[46]. Вам судить. Читайте!

Феликс повиновался.

— Умерла Ева Миллер. Сегодня во второй половине дня у себя дома, в Sea Point, в Кейптауне, скончалась американская художница Ева Миллер. Госпожа Миллер, которая когда-то жила на юге Анголы и прекрасно говорила на нашем языке, была уважаемой личностью в португальской диаспоре Южной Африки. В последние годы она разрывалась между Кейптауном и Нью-Йорком. Причина ее смерти пока неизвестна.

Маленькие люди

Память — это пейзаж, созерцаемый из окна движущегося поезда. Мы видим, как над акациями разрастается утренняя заря, птицы поклевывают утро, словно фрукт. Дальше мы видим спокойную реку и обнимающую ее рощу. Видим неспешно пасущееся стадо, супружескую пару, которая бежит, взявшись за руки, мальчишек, танцующих футбол, блестящий на солнце мяч (еще одно солнце). Видим невозмутимые озера, где плавают утки, реки с медленными водами, в которых слоны утоляют жажду. Все это разворачивается у нас на глазах; мы знаем, что это происходит на самом деле, но только в отдалении, мы не можем этого коснуться. Некоторые события уже так далеко, а поезд мчится так быстро, что у нас нет уверенности в том, что все это и вправду было. Может, это нам приснилось. Меня уже подводит память, говорим мы, а это всего лишь потемнело небо. Вот что я чувствую, когда думаю о своем предыдущем воплощении. Я помню разрозненные, несвязанные факты, фрагменты длинного сна. Одна женщина на каком-то празднике, уже к концу праздника, когда чувствуешь себя одурманенным дымом, алкоголем, просто усталостью, схватив меня за руку, шептала на ухо: