Виссарион Белинский - Сказка за сказкой. Том II

• Название: Сказка за сказкой. Том II
• Автор: Виссарион Белинский
• Жанр: Критика

«…Второй том «Сказки за сказкой» также не без хороших, как и не без плохих вещей. Из четырех заключающихся в нем повестей нам больше других нравится повесть г. Кукольника «Позументы». Мы уже не раз имели случай замечать, что г. Кукольник мастер писать интересные рассказы из времен Петра Великого. Главные достоинства их – простота, естественность и правдоподобие. Заметно, что он изучал эту эпоху и вник в дух ее…»

---

«Мастерская и гостиная» – быль г. П. Фурмана служит для 2-го тома «Сказки за сказкой» балластом, без которого не может обойтись никакой сборник повестей, претендующий на объемистость и разнообразие содержания. Это одна из тех «былей», которых нигде не бывает, кроме плохих повестей бездарных сочинителей. Какой-то, изволите видеть, художник Герман влюбился на выставке академии в «барышню», не Марью, а Мар и ю, а оная Мария выходит замуж за богатого дурака, Чижикова. Герман прибежал к ней, как полоумный, и, наговорив ей с три короба великолепной чепухи, побежал к профессору Ботипу, да тут же (весьма кстати) узнал, что мамзель Ботип его «обожает», а узнав это, он сию же минуту (зачем откладывать в долгий ящик!) начал ее «боготворить», предлагая ей руку и сердце. Друг Германа, Ламов, питал к Эмилии несчастную страсть, и когда она вышла замуж за его друга, он уехал с горя за границу и, гуляя по швейцарским Альпам, сперва запел «Не белы-то снеги», а потом заплакал, вспомнив о друге, отнявшем у него все счастие. Повесть, как по всему видно, самая «идеальная», без всякой примеси «реальности», даже со стороны здравого смыслу. Знание «гостиной» (salon) в этой повести удивительное: «барышни» то и дело мешают французские фразы с русскими a la madame de Kourdukoff [1] , и Мария не иначе называет Германа, как мьсе Henri, а он ее не иначе, как Мария Петровна…

В «Медведе», новой повести графа Соллогуба, напечатанной, как известно, в «Утренней заре» на 1843-й год, есть отрывистый и бессвязный разговор четы, которая, догадываясь о своем взаимном чувстве, робко порывается к объяснению. После этого мастерски изложенного разговора автор замечает от себя:

...

Я всегда удивлялся, как гладко и красноречиво объясняются влюбленные в повестях и комедиях. Слова их так и сыплются чувствительным градом, и самые страстные признанья так тщательно отделаны и округлены, что любо читать. – На деле бывает иначе. Сомнение и неизвестность вселяют страх в самого храброго человека. Смертная бледность покрывает чело; судорожная дрожь объемлет все члены; слова прилипают к устам и, как бы объятые пламенем, с трудом вылетают одно за другим.

Замечание глубоко справедливое! Но так может думать только человек с талантом, который внутри себя носит ясновидение тайн чувства, им изображаемого: бездарность же, ничего не находя в пустой груди своей, сидя с пером в руке, ловит в памяти своей – словно мух в воздухе – читанные ею там и сям выражения чуждых ее натуре страстей и чувств… Но мы удалились от предмета. Вот, между прочим, как в повести г. Фурмана говорит одно действующее лицо своей любезной:

...

– Простите, простите мою дерзость!.. – сказал он наконец, оставив руку ее. – Но я так счастлив! о, да, я счастлив. Все, что я ощущаю в эту минуту, так много для меня, что мне кажется, будто я просыпаюсь после долгого, тяжкого сна! Я говорю, что люблю вас (,) и взор ваш не горит негодованием вы не отгоняете меня… я даже смею надеяться, что и вы некогда, оценив любовь мою, полюбите меня! Все, все в глазах моих приняло другой вид! небо сияет необыкновенным светом – ветерок сквозь это растворенное окно навевает благоухания, которые я впервые вдыхаю, – я должен переучиться жить, дышать, говорить, для другой жизни, другого воздуха других ощущений – я люблю вас! и в этом слове вся моя жизнь, она вся в вашей любви; почести, богатство, слава… пустые звуки, они мне не нужны я обладаю сокровищем, ничем не заменимым: небольшое наследие отца моего, труд неутомимый и ваша любовь – чего ж мне более? Ах (,) Мария, все, чего ищут и чему завидуют люди, золото, этот презренный металл, который они обоготворяют, различие почестей и славы, все это ничто перед любовью, этим блаженным чувством, которое я к вам питаю и которого слепцы, ищущие богатств, почестей и славы (,) не могут понять! О, теперь я постигаю, почему доселе был ко всему этому равнодушен… Я ожидал страсти, единственной, могущей наполнить мое сердце (,) и наполнить его столько, чтобы вытеснить все остальное!..

Издание «Сказки за сказкой» уж чересчур серенько; не мешало бы ему быть и побелее и поисправнее со стороны знаков препинания.

Сноски

1

на манер г-жи Курдюковой (фр.) {5} . – Ред.

Комментарии

1

Повесть Н. В. Кукольника вызвала недовольство в правительственных кругах (см. об этом: М. К. Лемке. Николаевские жандармы и литература 1826–1855 гг. СПб., 1908, с. 133–134). Белинский узнал об этом позже (см. его письмо к М. С. Щепкину от 14 апреля 1842 г.).

2

Например, в статье «Русская литература в 1842 году».

3

Белинский сравнивает повесть Кукольника с лубочным изданием И. Гурьянова «Не любо – не слушай, лгать не мешай, или Чудная и любопытная жизнь Пустомелева, помещика Хвастуновской округи, села Вралихи, лежащего при реке Лживке» (М., 1833).

4

Казак Луганский – В. И. Даль.

5

Г-жа Курдюкова – героиня шуточной поэмы И. П. Мятлева «Сенсации и замечания госпожи Курдюковой за границей, дан л\'этранже». (т. I–III. СПб., 1840–1844). В своей речи г-жа Курдюкова смешивает русские и французские слова самым невероятным образом.