Борис Акунин - Весь цикл «Смерть на брудершафт» в одном томе.

• Название: Весь цикл «Смерть на брудершафт» в одном томе.
• Автор: Борис Акунин
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-077240-7

Весь цикл «Смерть на брудершафт» в одном томе.

Содержание:

Младенец и черт (повесть)

Мука разбитого сердца (повесть)

Летающий слон (повесть)

Дети Луны (повесть)

Странный человек (повесть)

Гром победы, раздавайся! (повесть)

«Мария», Мария... (повесть)

Ничего святого (повесть)

Операция «Транзит» (повесть)

Батальон ангелов (повесть)

---

Четвертью часа ранее

Номер пять по Предтеченской улице был дом как дом, ничего приметного. Четырехэтажный, облупленный, серо-желтого цвета, внизу ломбардная контора.

Штабс-ротмистр устроился в темной подворотне напротив. Из людей с ним был один Лучников — в очках, в надвинутой на лоб фуражке, чтоб резидент раньше времени не опознал. Пантелею Ивановичу предстояло лично руководить захватом. Прочие агенты пока были рассредоточены по окрестным дворам и улицам.

— Вон энти ихние, с клетками, — показал на окна дворник. — Очень пташек обожают.

— Значит, Шмидт живет на третьем? — уточнил штабс-ротмистр, наводя бинокль.

Занавески в цветочек. В одной клетке попугай. В другой ворона. Эксцентрично. Вообще-то разведчику не рекомендуется оригинальничать.

Картинка 09

Дворник на все вопросы отвечал не сразу, а после вдумчивой паузы — показывал, что сознает ответственность.

— …И Шмидт там проживают, и хозяин ихний.

— Какой еще хозяин?

— Ну как же, Фердыщенко Иван Иваныч, очень приличный господин, по торговой части. А немец этот, Шмидт, у него в прислугах. Они сейчас обои дома, давеча птичек кормили.

Князь и его помощник переглянулись. Отлично. Значит, обойдется без засады. Прямо сейчас и возьмем.

— Черный ход? — спросил Лучников.

— Нету. Опять удача.

— Никуда не денется, — уверенно сказал Лучников. — На чердак с третьего этажу не вылезти. Из окошка не сиганешь. Только если в небо улететь, на крыльях. Дозвольте, ваше благородие?

Спрошено было с особой почтительностью. Дело в том, что по дороге меж ними состоялся довольно обидный для князя разговор.

Покашляв и покряхтев, Лучников попросил соизволения узнать, как его благородие намерен действовать.

— Если он на месте, обложим со всех сторон и по команде «Вперед!» — как на штурм Измаила, — бодро ответил Козловский. — Высадим дверь и зацапаем. Чихнуть не успеет.

— Лавр Константинович, — задушевно попросил тогда фельдфебель. — Двадцать семь годков по этой части служу. Может, дозволите мне распорядиться? Не вышло б, как на станции. Сомневаюсь я насчет немца этого. Склизкий, как уклейка.

В первый миг Козловский, конечно, вспыхнул. Но потом вредный для дела гонор в себе пригасил. Операция по аресту опасного шпиона — это не кавалерийская атака. Пускай дело ведет Лучников.

Поэтому сейчас штабс-ротмистр, формально оставаясь начальником, находился в роли наблюдателя.

— Действуй, Пантелей Иваныч. Все помню. По сигналу бегу наверх с остальными ребятами.

— Как дуну в свисток, не раньше, — все-таки напомнил Лучников. — Очень уж вы, ваше благородие, горячий.

Но чего-то ему все-таки не хватало. Фельдфебель медлил, чесал затылок.

— На четвертом у тебя кто проживает? — спросил он дворника.

— Шандарович, учитель музыки. Голодранец, на чай не допросишься. Замучил роялью своею.

Глаза у Пантелея Ивановича блеснули.

— Голодранец? С роялью? Это хорошо.

Движения Лучникова вдруг стали быстрыми, он явно принял какое-то решение. Пошел во двор, подозвал самых опытных агентов:

— Михалыч, Степа, ко мне. Сашок, Кирюха, вы тоже.

Все четверо были одеты по-простому. В этой непрезентабельной части города картуз и сапоги встречались чаще, чем шляпа и штиблеты.

Козловскому очень хотелось послушать, о чем они там шепчутся, но это означало бы уронить авторитет. Пускай филеры думают, что Лучников выполняет распоряжение командира.

Четверка порысила куда-то вглубь двора. Пантелей Иванович, надвинув фуражку на лоб, вышел на тротуар, встал на виду и проторчал так минут, наверное, с десять.

Потом из-за угла с грохотом выехала ломовая телега, на которой сидели агенты. Остановились у подъезда.

Лучников подошел, еще издали крича:

— Вы где болтались, чертово семя? Время пол-одиннадцатого, а я во сколько велел?

И пошло препирательство, но до штабс-ротмистра долетали лишь отдельные фразы:

— Третий, что ль?

— Сам ты третий, дура! Четвертый!

— Куды четвертый! Сказано: третий!

— Да четвертый, четвертый! Пошли али как?

Занавеска на окне третьего этажа шевельнулась. Козловский быстро вскинул бинокль, но силуэт уже исчез.

Псевдогрузчики с топотом вошли в подъезд.

На верхнем этаже

У двери висело объявление: «А. В. Шандарович. Уроки музыки по умеренным ценам». Нашел где повесить, бестолковый, подумал Лучников. Кто ж полезет на четвертый этаж твою рекламу читать?

Позвонил. Растолковал, в чем дело.

Тупой все-таки народ образованные. Дураку ведь понятно: когда тебе за старый рояль предлагают двести целковых, не задавай лишних вопросов, а говори «премного благодарствую» и ставь свечку своему иудейскому Богу.

Так нет. Перепугался учитель Шандарович, битых двадцать минут уламывать пришлось, на сто вопросов отвечать. Почему так срочно? Почему так много денег? А как же быть с завтрашними уроками?

В конце концов терпение у Пантелея Ивановича лопнуло. Показал удостоверение. Велел сидеть тихо, на лестницу ни в коем случае не высовываться.

Но учитель все одно ни хрена не понял.

Ребята уж и рояль из квартиры вынесли, а он не отставал:

— Послушайте, я так не могу! Инструмент не стоит столько денег! Как порядочный человек я просто обязан…

Тьфу, интеллигенция. Зла на них не хватает. Пришлось захлопнуть дверь у музыканта перед носом. Парни, ругаясь и топоча, волокли рояль вниз.

— Ради Бога осторожней! — снова высунулся неугомонный Шандарович. — У инструмента капризный характер. Он не любит, когда…

— Да уйди ты! — шикнул Лучников.

На площадке третьего этажа рояль застрял. Уперся лакированным боком в дверь с табличкой «И. И. ФЕРДЫЩЕНКО» — и ни туда, ни сюда.

— Куда въехали, дубины! — заорал Лучников. — Разворачивай! Да не туда, туда!

Но угол инструмента лишь елозил по кожаной обшивке, издавая противный скрип.

Дверь приоткрылась. В щель поверх стальной цепочки выглянула костлявая лошадиная физиономия. Не резидент. Тот был на полголовы ниже.

— Извиняемся, хозяин, — сказал Лучников. — Застряли малость. Поширше бы открыл чуток.

Лязгнула снимаемая цепочка. Фельдфебель сунул в карман бутафорские очки. Они больше не нужны, только мешать будут.

— Dummkopf![8] Туда, потом туда, — показал верзила. Правая половина его туловища (и, что существенно, правая рука) оставались за створкой двери.

Слуга Шмидт, вот это кто. Понятно.

Лучников подал условный знак — шлепнул ладонью по крышке рояля.

Сашок и Кирюха сидели под инструментом. Схватили немца за щиколотки, дернули. Шмидт грохнулся об пол затылком, а филеры рывком втащили его под рояль, приставили к башке с двух сторон по стволу.

В правой руке у долговязого, точно, оказался длинноствольный «рейхсревольвер», но нажать на спуск оглушенный падением Шмидт не успел.

Первый этап прошел без сучка без задоринки.

Теперь главное — скорость.

Запрыгнуть на крышку рояля (тот загудел всей своей нервной утробой). Соскочить в коридор.

Кричать «За мной!» Михалычу и Степе не нужно. И так не отстанут. А вот дунуть в свисток было самое время.

Из подворотни, прихрамывая и крича «Рррребя-та, ура!», выбежал штабс-ротмистр. Его быстро обогнала целая свора филеров, с шумом ворвавшаяся в подъезд.

Начался второй этап операции.

У зеркала

Мурлыча, Зепп смотрел в зеркало на свою намыленную щеку. Ужасно приятно бриться золингеновской, до микрона отточенной бритвой. Если, конечно, имеешь хороший глазомер и твердую руку. Обжигающее, молниеносное прикосновение стали, потом холодок на освеженной, будто заново родившейся коже. Мудрый человек знает, что жизнь обильна самыми разнообразными наслаждениями, нужно лишь умение находить их в самых простых вещах. Это первый секрет экзистенции. А второй: никогда не переживать из-за того, что еще не случилось, а лишь может случиться.

В тот момент, когда Тимо бухнулся на пол, а рояль загудел под каблуками Пантелея Лучникова, капитан фон Теофельс как раз болтал кисточкой в стакане. Поэтому расслышал только какой-то невнятный шум, донесшийся со стороны коридора, а что к чему, не понял.

Буквально в следующую секунду в зеркале, куда все еще смотрел полунамыленный Зепп, появились трое мужчин с пистолетами. Мужчины были знакомые, не далее как прошлой ночью фон Теофельс уже имел удовольствие общаться с ними самым тесным образом, до сих пор синяки и ссадины ныли.

Первый из знакомцев, скуластый и немолодой, крикнул:

— Ни с места! Выстрелю в ногу!

Угроза была непустая. И весьма неглупая. Сердить скуластого ни в коем случае не следовало.