Анна О’Брайен - Невинная вдова

• Название: Невинная вдова
• Автор: Анна О’Брайен
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9910-1636-0

В борьбе за власть любовь… проигрывает? Ее рука была обещана отважному принцу Ричарду — тому, кого выбрало ее сердце. Однако дворцовые интриги ее отца, графа Уорвика, легендарного «делателя королей», вырвали ее не только из объятий возлюбленного, но и из родной страны. Теперь ей суждено делить тяжесть венца с безвольным сыном королевы Маргариты Анжуйской… Королева-девственница, королева-изгнанница — история забытой королевы Англии Анны Невилль!

                                                                               

---

В свою очередь я усердно училась. Графиня хотела, чтобы ее дочери умели читать и писать, как и приличествовало утонченным девушкам из знатного семейства, и мы освоили эту науку. Это позволило мне с замиранием сердца прочесть легенды о короле Артуре и его рыцарях. Я оплакивала несчастную любовь Тристана и Изольды. Сэр Ланселот Озерный и его запретная страсть к Гвиневре также тронули мое романтическое сердце. На красочной иллюстрации в моей драгоценной книжке Гвиневра была изображена с длинными золотистыми локонами, которые, по моему мнению, слишком напоминали волосы Изабеллы. У высокого и широкоплечего Ланселота также были золотистые волосы до плеч. Он стоял в героической позе, подбоченясь и сжимая в одной руке меч, и смотрел на даму своего сердца. На его губах играла улыбка. Ничего общего с Ричардом, которому никогда не бывать ни золотоволосым, ни широкоплечим и который хмурился значительно чаще, чем улыбался. Но никто не мог запретить мне мечтать, что я и делала.

Я плохо помню, что предшествовало дню, когда мне сделали предложение. В тусклой череде дней ярким воспоминанием сохранилась только Двенадцатая ночь. После праздничных шествий, поедания жареного кабана и безудержного веселья мы обменялись подарками. Я до сих пор храню подарок Ричарда. Он был со мной, когда я вместе с родителями покинула Англию, подвергнув свою жизнь бесчисленным опасностям; он остался со мной и в плену. Я никогда не видела ничего подобного, а его утрата привела бы меня в отчаяние. Думаю, Ричард приобрел его у проходившего через Йорк бродячего торговца. Когда принц мне его вручил, я поспешила сорвать скрывающую подарок кожаную обертку.

— Ах! Ричард!

Подарок был таким забавным и по-детски непосредственным, что я невольно рассмеялась. На моей ладони сидела очаровательная искусно выкованная из металла птичка. Ее клювик был приоткрыт, а на крошечных, приподнятых за спиной крылышках отчетливо вырисовывались перышки. В боку птички имелся рычажок. Я его подвигала, и птичка высунула и снова спрятала язычок. Я дунула в отверстие в хвостике, и птичка издала мелодичную трель. К всеобщему веселью, я начала упражняться в этом своеобразном свисте.

— Ричард! Спасибо!

Не зная, что еще сказать, я присела в реверансе, слегка приподняв юбку нового платья и предмет своей гордости, шелковую нижнюю юбку, попытавшись сделать это как можно грациознее.

Он покраснел и поклонился в ответ, после чего поцеловал мои пальцы, как если бы я была знатной леди. Уроки хороших манер не прошли для нас даром.

— Не стоит благодарности. Эта птичка так же очаровательна, как и ты, кузина Анна.

Ричард расцеловал меня в щеки, после чего запечатлел родственный поцелуй на моих губах. Меня бросило сначала в жар, а затем в холод. Я никогда не реагировала так на дружеские приветствия Фрэнсиса Ловелла.

Полагаю, именно тогда, еще чувствуя на губах тепло поцелуя Ричарда, я с присущей всем Невиллям самоуверенностью решила, что он должен стать моим. Он не достанется другой девушке, твердо сказала я себе, присовокупив одно из подслушанных у отца цветистых проклятий.

Я уверена, что Ричард отнесся к моему подарку гораздо спокойнее. Все его мысли были заняты полученной от графа изумительно красивой конской сбруей, сверкавшей полированной кожей и изукрашенной золочеными пряжками и эмалями.

Так что же я подарила Ричарду Плантагенету? Что могла десятилетняя девочка подарить брату короля, принцу, у которого было буквально все?

После долгих сомнений и совещаний с мамой я засела за рукоделие. Графиня считала, что мне это пойдет на пользу, а Ричард слишком хорошо воспитан, чтобы отвергнуть мое подношение, даже если у меня не все получится. Этот намек заставил меня недовольно нахмуриться, но я взялась за иглу.

Я трудилась всю осень. Дни становились все короче, и я была вынуждена щуриться и напрягать зрение при свете свечи, чтобы успеть сшить для Ричарда тонкую полотняную сорочку, которую он смог бы надевать под любимую кольчугу из бархата и металла, подаренную ему братом. И пусть это был очень банальный подарок, я превратила его в настоящее произведение искусства, украсив сорочку шелковой вышивкой, изображающей геральдические мотивы Ричарда. Белая роза представляла дом Йорков, солнце в виде лица с расходящимися лучами также было избрано его братом в качестве эмблемы Йорков. Король сделал это после битвы при Мортимер-Кросс, когда все могли лицезреть чудесное явление трех солнечных дисков одновременно. Непосредственно Ричарду посвящался его собственный символ — изображение белого вепря. Результат моих усилий понравился даже мне самой, хотя лучи солнца трудно было назвать ровными, а вепрь, по утверждению Изабеллы, скорее напоминал одну из овец, пасущихся на холмах за Миддлхэмом. Однако мама заявила, что я отлично справилась с трудной задачей, и, преисполнившись гордости, я вручила сорочку Ричарду.

Он принял ее с таким видом, словно перед ним было очень дорогое изделие, прибывшее из искушенного в европейской моде бургундского двора. В отличие от Изабеллы Ричард даже не заметил кривоватых стежков и не стал насмехаться над моими жалкими потугами изобразить вепря.

— Это именно то, что мне необходимо, — с поклоном произнес он.

Я зарделась от гордости и смущения. И я знаю, что он всегда носил эту сорочку, не расставаясь с ней, даже когда от многочисленных стирок воротник и манжеты обтрепались, а от вышивки не осталось и следа.

Может, я и решила заполучить Ричарда Плантагенета, но я его не любила. Порой я и вовсе его ненавидела, за что он платил мне столь же ядовитой злобой. Впрочем, инициатором подобных вспышек всегда становилась я сама. По мере взросления меня все чаще раздирали противоречивые чувства, подталкивавшие меня к капризному и непредсказуемому поведению во всем, что касалось этого юноши.

Во время одной из схваток на арене лошадь Ричарда упала, увлекая за собой всадника. Ему было велено отвести захромавшее животное на конюшню. Я все утро искала повод испортить кому-нибудь настроение и, конечно же, не могла упустить представившейся мне возможности. Во мне даже не шелохнулась жалость к потному и растрепанному пареньку. Один рукав его кожаной куртки был почти полностью разорван по шву, а любое прикосновение к другому плечу вызывало у Ричарда приглушенный стон и гримасу боли. На щеке красовалась ссадина, а волосы выглядели так, словно уже много дней не видели расчески.

В пыльном полумраке конюшни Ричард принялся за дело. И хотя каждое движение причиняло ему боль, со встревоженным животным он говорил спокойно и ласково, поглаживая лошадь по груди и пытаясь ее успокоить. На скамье стояла миска с горячей припаркой, над которой клубился густой благоуханный пар, и лежал моток крепких бинтов. Лошадь беспокойно топталась на месте. Ричард коснулся раненого места, и она шарахнулась от него, закатив глаза и испуганно заржав. Плавными движениями Ричард начал наносить на рану горячее месиво, являвшееся, по мнению главного конюха Саттона, великолепным средством от всех конских болячек. Не обращая внимания на собственные мучения, Ричард обращался с лошадью очень бережно. Он трудился так самозабвенно, что мое присутствие осталось незамеченным. Я видела, что здоровье лошади он ценит выше собственного благополучия, но была не в настроении признавать чьи-либо добродетели. Я подошла и остановилась рядом с ним.

— Что ты делаешь?

— А ты сама не видишь?

Ричард не обернулся и никаким иным образом не отреагировал на мое присутствие. Ответ меня также не устроил. Утро не задалось, и я уже успела попасть в немилость. С момента пробуждения я пребывала в дурном расположении духа и во время занятий с леди Мэшем продолжала дуться и капризничать. В наказание она велела мне заново повторить все задание. Но после того как Изабелла обрела свободу и убежала по своим делам, я стала вести себя еще хуже. Леди Мэшем нажаловалась на меня маме, и графиня отправила меня на кухню, где мне надлежало заняться изготовлением свечей для хозяйственных нужд. По ее мнению, ребенок, отказывающийся учить уроки и грубо разговаривающий с гувернанткой, нуждался в том, чтобы его немного проучили. Физический труд должен был быстро вправить мне мозги.

Изабелла с довольным видом ухмыльнулась, а Фрэнсис Ловелл расхохотался и отказался мне сочувствовать. Я несколько раз обожгла пальцы горячим жиром, а потом кухарка отчитала меня за небрежное обращение с длинными свечами. Все это привело к тому, что теперь я жаждала крови. Меня возмутил резкий ответ Ричарда Плантагенета, к тому же я не выносила, когда мне не уделяли должного внимания. Я решила нанести ответный удар.

— Ты упал?

— Уходи.

Я не привыкла к тому, чтобы со мной так обращались, особенно когда подобное поведение позволял себе какой-то паж, будь он трижды герцогом Глостером и принцем крови.