Павел Дартс - Крысиные гонки

• Название: Крысиные гонки
• Автор: Павел Дартс
• Жанр: Ужасы и Мистика

O «Крысиных гонках»

Своего рода продолжение Крысиной Башни. Это не «линейное продолжение», когда взял и начал с того места, где прошлый раз остановился. По сути – это новая история, с новыми героями – но которые действуют в тех же временных и территориальных рамках, как и персонажи КБ. Естественно, они временами пересекаются.

Почему так «всё заново»? Потому что для меня – и дла Вас тоже, наверняка, - более интересен во-первых сам процесс перехода, как выражается Олег, «к новой парадигме», и интересны решения, принимаемые в этот период; во-вторых интересна попытка анализа действий героев в разных условиях. Большой город «уже проходили», а как будут обстоять дела в сельской местности? В небольшом райцентре? С небольшой тесно спаянной группой уже ясно – а как будет с «коллективом»? А каково женщинам? Что будет значить возможность «начать с нуля» для разных характеров? И тд и тп. Вот почему Крысиные Гонки, а не Крысиная Башня-2, хотя «оно и близко».

---

На поляне плачуще-рыдающе закричало несколько женских голосов, кто-то завизжал. Всё происходило очень быстро, Вовчиков мозг успевал только фиксировать происходящее, но не успевал ни осознавать, ни принимать решения, ни отдавать команды на хоть какие-то осознанные действия. Стремительная тень метнулась в свете костра; кажется это был друг Вовка – и тут же один из мужчин коротко и точно ударом приклада опрокинул его… Подскочивший другой ударил с размаху ногой. Девичья фигурка метнулась в сторону кустов – её отшвырнули обратно, к костру; упав навзничь, она приподнялась – выросшая тут же рядом тёмная фигура взмахнула рукой – и в руке коротко взблеснула сталь, короткий вскрик - и девушка упала на траву.

Их, казалось, было много, очень много; они были повсюду; как дьяволы во сне они казались вездесущими – теперь Вовчик увидел, как две фигуры, отчётливо хэкая, бьют кого-то ногами и прикладами у шалаша, где устроилась семья Вадима.

Вовчик оцепенел. И тут… Он отчётливо это видел: женская фигура; полная, не девичья, истошно крича побежала от костра в сторону его палатки; но успела пробежать меньше половины расстояния – стоявший перед костром, чёрный силуэт вскинул ружьё, - грохнул опять выстрел, отчётливо даже на фоне ярко теперь пылавшего костра сверкнула вспышка, - и женская фигура, раскинув руки, полетела лицом в траву… Раздался одновременный вскрик нескольких голосов.

- Беги, беги, Вовчи…к!.. – послышался какой-то дикий крик Вовки, резко оборвавшийся.

Мозг был в оцепенении, но какие-то древние, пещерные инстинкты самоспасения теперь сработали почти мгновенно: Вовчик крутанулся на коленях на 180 градусов, в руке как сам собой оказался клинок; одним движением от верха до низа он вспорол заднюю стенку-полог палатки; и рыбкой, как прыгая с тумбочки в воду бассейна, нырнул в образовавшийся прорез… Кувыркнулся; хрустнули ветки, и что-то больно царапнуло ухо и щёку, но он уже нёсся в темноту; подгоняемый первобытным ужасом; как грибник, провалившийся в берлогу к медведю; как кошка, ошпаренная кипятком; как голый ребёнок, преследуемый роем разъярённых пчёл…

Он нёсся вглубь леса, чуть огибая поляну; ему казалось что только там, в лесной тьме, вдали от ярко пылающего костра и творящейся возле него жути, он будет в безопасности; и он бежал, спотыкаясь, босиком, почти наощупь и наугад; спотыкаясь и падая, едва успевая вытянутыми вперёд руками отстранять несущиеся навстречу ветки и сучья.

Он упал, и больно ударился коленом. Невольно вскрикнул, сжав ушибленное место ладонями. Из груди с хрипом рвалось подожжённое ужасом дыхание. Десяток секунд он пытался, не двигаясь с места, продышаться. Для чего? Конечно, для того чтобы бежать дальше, дальше, ещё дальше; как можно дальше от того ужаса, который он испытал на поляне, когда на его глазах (в этом не было сомнений) только что убили женщину. Не избили, не искалечили – на этот раз всё было предельно ясно: её убили. Выстрелом в спину.

Он вскочил, чтобы бежать дальше.

Но адреналин в крови уже был сожжён бешеной безоглядной гонкой вслепую через ночной лес. Мучительно болело колено, саднили исколотые босые ступни и исхлёстанные ветками предплечья.

Он ещё тяжело дышал, но дыхание уже восстанавливалось. И тут включился мозг. Пришло понимание: там, на поляне, остался друг Вовка. Это же он кричал «- Беги!..» Остался Вадим с семьёй. Остались девчонки. Да, те, что смеялись над ним; и ни в грош, судя по всему его, не ставили. Витька. Ещё те… пассажиры. И теперь… теперь они там. Во власти этих тёмных фигур, вооружённых; которые только что кого-то убили. И ещё убьют?? Ну конечно. Конечно же убьют! Убьют!!

Он застонал от внезапно пронзившей его душевной боли и ощущения бессилия. Застонал, поняв, что сейчас их там… убивают?? Укусил себя за тыльную сторону ладони, озираясь. Тёмный, чёрный, беспросветный лес. Как-то резко стало холодно, он зябко передёрнул плечами под тонкой футболкой, переступил с ноги на ногу. Кажется, поляна там… Бежать отсюда?.. Туда? Оттуда?? Лес… Сзади хрустнула ветка, он не обратил внимания. Что же делать?? Вовка там!.. Девчонки… А вдруг их уже убили??

Он постарался задержать дыхание, прислушиваясь; и теперь вдруг отчётливо почувствовал, не услышал, а именно почувствовал, что за спиной кто-то есть!..

Он попытался резко обернуться, но кто-то сильный ударом в спину сшиб его на землю; и тут же упал сверху, придавил коленом, схватил за волосы – рука соскользнула с короткой стрижки; схватил за лоб, больно выгибая назад голову. Мгновение – и Вовчик почувствовал прикосновение холодной стали к шее…

***

Владимир лежал на траве; лицом вниз, кисти рук его были туго связаны за спиной, и уже занемели. Болела голова, путались мысли; собственно, и мыслей-то не было – так, одно восприятие без переработки… По голове сильно ударили, да, по голове ударили сильно… Он попытался приподнять голову, и тут же вновь ткнулся лицом в душно пахнувшую траву – в голове закружилось, перед глазами замелькали какие-то разноцветные искорки; лишь огромным усилием воли он удержался от того, чтобы не потерять сознание вновь. А ведь терял. Да. После удара в голову всё просто выключилось, весь цвет-звук-восприятие; и вот, сейчас только стал оживать, - а руки за спиной, и уже не чувствуются почти…

Голова-то как трещит, а… А ну-ка пальцами хотя подвигать, подвигать… вроде двигаются. А предплечьями?.. ох ты чёрт! – он чуть не вскрикнул от боли. Нет, это не надо. Не надо обращать на себя внимания. Не ко времени.

Как-то всё нелепо получилось. Глупо совершенно.

Он уснул, и снилось что-то приятное; и даже, кажется, нечто эротическое, потому что…

А потом проснулся – резко, толчком, - а на поляне чужие! Он сначала спросонья не мог понять – кто такие, зачем?.. Кто-то что-то угрожающе говорил, слов он сначала не разобрал… А потом этот, худой, ударил в лицо поднявшуюся девушку – Ольгу, кажется? – и сразу кто-то из женщин громко закричал «Помогите-помогите, милиция!!!» - и тут же выстрел.

И стало ясно что это не во сне, что случилось нечто страшное, совсем даже взаправдашнее; и, увидев в руках у худого мужика не то автомат, не то штурмовую винтовку, - нечто с примкнутым магазином, он понял, что это очень-очень серьёзно; что это близко не то даже, что драка с гопниками в кинозале, тут… совсем серьёзно!

Он несколько секунд выжидал, весь напружинившись; и даже некогда вновь было пожалеть об отсутствии короткоствола; он понимал, что тут второй попытки не будет; и в то же время надо сразу, надо – быстро, иначе…

А в это время худой, какой-то весь мосластый, нескладный мужик с оружием, похожим на автомат, в туристской штормовке-энцифалитке, каркающим зловещим голосом закричал:

- А ну!!. Всем лежать! Лежать всем, всем; головы не поднимать, а то замочим всех!.. – и продолжил «многоэтажно», с какими-то такими поворотцами, каких Владимир раньше и не слышал никогда.

А несколько человек, наверное, его подручных, метались по поляне, били ногами и палками поднимающихся. Не у всех были ружья, да, не у всех; у некоторых были большие палки; а автомат был только у мосластого; и Владимир сосредоточил всё внимание именно на нём, что-то подсказывало ему, что он тут главный; и, когда тот, не целясь, чисто чтоб припугнуть, выстрелил снова поверх голов – Владимир, пружинисто оттолкнувшись, рванулся к нему с расчётом успеть пока тот не опустил ствол, - пройти в ноги, дёрнуть, вырвать у падающего автомат, - и дальше, уходя в сторону перекатом – этих, этих, валить их…

Но свалили его самого; он не успел даже добраться до мосластого с автоматом, - чем-то ударили сбоку в голову, и тут же другой подскочил, ударил ногой… это он уже плохо помнил.

Только что когда его лупили ногами, и даже, кажется, фонарём; а он вертелся на траве, закрывая предплечьями голову; и снова ударил выстрел, - и хором с «Ах!!!» истошно закричали женские голоса, он, сообразив сквозь удары и боль, что Вовчик-то в палатке; а палатка на краю поляны, далеко от костра; а Вовчик чего доброго, влезет в свалку, как тогда, в кинозале; а это сейчас, ясно, без вариантов; и он закричал изо всех сил:

- Беги, беги, Вовчик!.. – только закончить не успел; в голову ударили так сильно, что он на мгновение вырубился; а когда снова вынырнул в реальность, в спину кто-то сильно придавил коленом, и кто-то крутил кисти, стягивая их чем-то режущим – не то шпагатом, не то проволокой.

***

Удачно так получилось, что они прошли на поляну и даже успели осмотреться до «начала», и ни одна падла не проснулась, и даже этот муд.к Башка в этот раз не нашумел как обычно.

Смутило немного, что народу было много; но, когда увидели, что в основном это бабы – даже не бабы, а молодые симпатичные девки, то появился даже азарт. Шапа, старый товарищ по колонии, наклонился над спящими рядком на застеленном плащами лапнике девками; потом поднял голову, и, ухмыляясь, демонстративно облизнулся, показывая, что товар – сладкий!..